океанов, портов...
причалу. За кормой "Октября", у этого же причала, стоял английский пароход
"Снэрк". На корме его под названием был обозначен порт приписки: Глазго.
расположились ужинать на палубе, у трюмного люка. К нам присоединились
Матвеев и еще два кочегара.
заполярное солнце. Вдоль берегов тянулись неширокие полосы безупречной
глади - казалось, что вода застыла тут на веки вечные.
тюленьего жира. Тишина обняла залив, корабли, причалы. Жизнь в порту словно
замерла. Редко-редко на палубе какого-нибудь из пароходов появлялся человек
и сразу же исчезал.
заставил всех нас поднять голову. Затем сразу же раздался продолжительный
сыпучий шум, послышались всплески воды.
направились было на корму, но Матвеев уже возвращался.
сбрасывают за борт. Засоряют гавань. Ну за это они ответят! У себя в
Лондоне или Глазго они так не делают, а у нас, думают, можно.
мальчишки, хорошо знали об этом и никогда не бросали камней в гавань. А
англичане здесь, в Мурманске, высыпали в воду полные кадки шлака.
Выбрасывать шлак можно только в указанных местах на берег или в море.
направился в кают-компанию.
Матвеевым он пошел на "Снэрк".
конечно, были другие соображения: "Сейчас, на стоянке, вахтенному кочегару
нечего делать - пусть вирает и сбрасывает шлак, иначе в море придется для
этого вызывать подвахту".
быть новичком.
обратился к капитану "Снэрка": - Придется составить и подписать акт.
"Снэрк" будет задержан в порту. Мы не можем нарушение оставить
безнаказанным. Покойной ночи,сэр!
составлен акт о засорении гавани.
кочегаров, были наш капитан и механик Николай Иванович.
нас портовик.
никогда не подписывался на таких важных докуменгах.
Петербург за границу возили на помеху иностранным туристам. Как зверей, на
показ возили. И это называется у них цивилизацией! А вот теперь Илько их
будет учить культуре и порядку.
ДОМОЙ
и перешел в шторм. Порт наполнился непрерывным шумом - свистом ветра в
снастях, тугими хлопками флагов и брезентов, ударами прибойных волн о борта
и причалы.
разными флагами у одного причала. Но то были флаги не просто различных
стран - они были флагами различной жизни.
уголке. И это означало для нас многое - свободный труд, дружбу рабочих и
крестьян, дружбу народов.
и нищету других, рабство колониальных народов - флаг чужого мира. На этом
пароходе, на атом маленьком плавучем кусочке Англии, именуемом "Снэрком",
были чуждые нам Законы и порядки.
оденься потеплее. Я отправил Илько одеваться, он тоже выскочил в одной
рубашонке. Да еще рисовать на таком холоде вздумал^
собой краски, кисти и лист плотной ватманской бумаги. Но рисовать ему не
пришлось. Мешал сильный ветер, хотя Илько и пытался укрыться от его буйных
порывов за трубой.
темно-зеленые волны, сверкающую россыпь брызг и рвущиеся с мачт и
флагштоков цветистые флаги! Как меняются краски со сменой погоды! Я был
уверен, что Илько мог передать на бумаге не только краски, но и все
движение в порту, весь шум шторма: свист ветра в снастях, удары флагов,
гром прибоя. Даже горьковатый вкус волны моряны, даже острый запах из
сельдяной бочки, прибитой волнами к борту "Снэрка", - все мог передать
Илько. Всему этому его научил Петр Петрович - замечательный человек,
большевик, художник. Он первый позаботился о судьбе бедного ненецкого
мальчика. Хотя я никогда не видел Петра Петровича, но хорошо представлял
его и всегда с благодарностью за Илько вспоминал о нем.
акварельными красками.
повернувшись спиной к ветру и сложив ладони корабликом, чтобы закурить
папиросу, - все кишки бы у вас вывернуло.
для нас работу - разобрать донку. Он так и сказал:
Павел Потапович все время находился неподалеку от нас, хотя и делал вид,
что нисколько не интересуется разборкой донки. А сам то и дело украдкой
поглядывал на нас и ухмылялся, когда у "самостоятельных" что-нибудь не
получалось.
Потаповичу не больше пяти раз.
поручили ее и собрать. Интересно, как она теперь будет работать? Я пытался
уверить кочегара Матвеева, что скоро мы сможем взяться самостоятельно и за
ремонт главной машины. Вот бы еще нам на подмогу Костю Чижова! С этим
парнем можно за любое дело взяться. Жаль, что его нет с нами на "Октябре".
Где ты, где ты, наш дружище, Костя? Забыв о донке, мы стали с увлечением и
восторгом рассказывать команде о Косте, о том, какой он умный, смелый и
находчивый.
конторой болтались терзаемые свирепым ветром штормовые сигналы. Казалось,
залив кипел. Злые мутные волны, шипя и пенясь, ожесточенно таранили причалы
и борта океанских пароходов. Мелкие суденышки - боты, катера, буксиры -
утомленно кланялись волнам, словно просили о передышке.
хлопали, а неслышно шевелились, то лениво взмывая, то снова опадая на
флагштоки. Залив посветлел, и волны, присмирев и спрятав свои пенные
гребни, стали отлогими и ласковыми.
снова покидали порт.
высоким скалистым берегом. До моей вахты оставалось около часа.
Акунин Борис
Панов Вадим
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий
Прозоров Александр
Майер Стефани