Чтение 39–й страницы книги ~Дикая охота короля Стаха~

Мы домчали до лощины в мгновение ока и там застали самый конец той же
трагедии. Рыгор сдержал слово, хотя с пойманными участниками охоты не
расправились, как с конокрадами, а просто убили. Перед Рыгором лежал на
спине последний из живых - совсем молоденький шляхтич. Я бросился к ним. А
тот, поняв по моей одежде, что я не крестьянин, вдруг закричал:

- Матулька! Матулька! Меня убивают.

- Рыгор, - взмолился я, - не надо его убивать, он совсем еще молод.

И я уцепился в его плечо, но тут меня схватили сзади за руки.

- Прочь! - гаркнул Рыгор. - Уведите его, этого оболтуса! А они детей из
Ярков шкодовали? Те с голоду сдыхали... с голоду! Человек есть, по-твоему,
не имеет права?! У него матулька! А у нас матулек нема?! А у Михалового
брата не было матульки? А у тебя ее нету, что ты такой добрый?! Слюнтяй! А
ты знаешь, что этот вот "хлопчик молодой" сегодня Сымона, Зоськиного брата,
застрелил?! Ничего, мы им учиним, как в песне, "Ваукалакову ночь"*.

* "Ваўкалакава ноч" - крупная резня панов, учиненная мужиками во время
восстания Мурашки в XVII в. (бел.).

И Рыгор, повернувшись, с силой всадил вилы в то, что распростерлось на
земле.

Я отошел в сторону и присел на корточки. Меня рвало, и я не сразу
услышал, как Рыгор, когда убитых уже побросали в трясину, подошел и взял
меня за плечи:

- Дурень ты, дурень... Думаешь, мне не жалко? Сердце кровью обливается.
Спать спокойно, кажется, никогда в жизни не смогу. Но терпеть так терпеть, а
уж коли начали, так до конца. Чтоб ни одного не оставить, чтоб только мы
одни, под круговой порукой, знали... "Молодой"! Ты думаешь, из этого
молодого не вырастет старый гад? Вырастет! Особенно при воспоминаниях об
этой ночи. Так будет нашего брата, холопа, "жалеть", что диву дашься.
Отпусти его - сюда суд явится. Мне с тобой - в петлю, Михала и остальных -
на каторгу. Кровью округу зальют, так будут лупить, что мясо с задниц
шматками полетит.

- Я понимаю, - сказал я. - Нужно, чтоб ни один из них не уцелел. Я вот
Свециловича вспомнил. Надо, брат, отправляться к последнему из живых, к
Дубатоуку.

- Добро, - ласково проворчал Рыгор. - Веди. И отряд двинул за мной в
сторону дома Дубатоука. Мы летели галопом, кони мчали так, будто за ними
гнались волки. Месяц тускло освещал нашу кавалькаду, кожухи мужиков, вилы,
мрачные лица, чучела на некоторых конях. Нам пришлось огибать болото вокруг
Яноуской пущи. Дорога показалась мне довольно долгой, пока мы не увидели
кроны лип возле дома Дубатоука. Месяц заливал их мертвенным светом, и,
несмотря на позднее время, в трех окнах горел огонь.

Я приказал людям спешиться саженях в пятидесяти от дома и окружить его
плотным кольцом. Факелы держать наготове и по сигналу зажечь их. Приказ
выполнили молча. Сам я перелез через невысокий забор и пошел между рядами
почти уже голых яблонь, залитых мерцающим, неуверенным лунным светом.

- Кто с конями? - спросил я у шедшего за мной Рыгора.

- Хлопец один. Он, в случае чего, подаст нам сигнал. Вельми добре
свистит. Прямо соловей-разбойник: кони на колени падают.

Мы крались дальше, и сапоги наши мягко ступали по влажной земле. Я
подошел к окну: Дубатоук нервно ходил из угла в угол комнаты, часто
поглядывая на стенные часы.

Я не узнал его. Это был совершенно другой Дубатоук и здесь, наедине с
собой, конечно, настоящий. Куда девались доброта, сердечность и ласка, куда
подевалось розовое, пышущее здоровьем и весельем лицо рождественского деда.
У этого Дубатоука лицо было желтое, с резко опущенными уголками рта, с
резкими складками возле носа. Глаза запали, смотрели мертво и мрачно. Я
ужаснулся, увидев его, как ужасается человек, который проспал ночь в кровати
и лишь утром нашел в ней змею, залезшую туда погреться.

"Как я мог быть таким беспечным?" - с ужасом подумал я.

Нет, с ним надо было кончать как можно быстрее. Он один опаснее десяти
диких охот. Хорошо, что я во время драки лишил его на какое-то время
возможности ездить верхом, иначе нам пришлось бы туго. Он бы не попер прямо
на пули, он бы не дробил отряд - он раздавил бы нас с Рыгором, как котят,
копытами своих коней, и теперь мы лежали бы на дне прорвы с выколотыми
глазами.

- Пришли сюда, Рыгор, человек семь. Пусть ломают дверь парадного входа,
а я попытаюсь оторвать доску в омшанике и неожиданно напасть на него оттуда.
Только всем сразу...

- А может, попробовать выдать себя за охоту, постучать в окно и, когда
откроет, схватить. Родню он отослал куда-то, один в доме, - сказал Рыгор.

- Ничего не получится. Это хитрая лиса.

- А все же попытаемся. Понимаешь, крови жалко...

- Гляди, парень, чтобы не было хуже, - покачал я головой.

Коней подвели к дому. Я с радостью увидел в окно, что лицо пана Рыгора
прояснилось. Он пошел со свечой к двери, но вдруг остановился, недоумение
отразилось на его лице. И в тот же миг он задул свечу, и комната утонула во
мраке. Дело срывалось.

- Хлопцы! - крикнул я. - Ломайте дверь!

Послышался топот бегущих к дому, возгласы. Начали ломать дверь, бить в
нее чем-то тяжелым. И в это время из мезонина раздался выстрел. Вслед за
выстрелом послышался полный ярости голос:

- Обложили, собаки! Погодите! Шляхта так не сдается!..

И из другого окна мезонина вылетел сноп огня. Дубатоук, видимо,
перебегал от окна к окну, стреляя во все стороны по наступающим.

- Ого, да у него там целый арсенал, - тихо сказал Рыгор.

Его слова прервал еще один выстрел. Молодой хлопец, стоявший рядом со
мной, упал на землю с пробитой головой. Дубатоук стрелял лучше самого
лучшего охотника-полешука. Еще выстрел.

- Прижимайтесь к стенам! - крикнул я. - Там пули не достанут.

Пули наших хлопцев, стоявших за деревьями, откалывали щепки от бревен
мезонина, брызгали штукатуркой. Предположить, в каком окне появится
Дубатоук, было невозможно. Победа наша обещала быть пирровой.

- Андрэй! - гремел голос Дубатоука. - Ты тоже получишь свое. По мою
душу пришли, дьяволы, - отдадите свои души.

- Зажигайте факелы, - скомандовал я. - Бросайте их на крышу.

В тот же миг вокруг дома вспыхнули три десятка огней. Некоторые из них,
описав в воздухе дугу, падали на крышу и, разбрызгивая смолу, постепенно
начинали протягивать языки пламени к окнам мезонина. В ответ на это
послышался рев:

- Сорок на одного! Да и то огнем пользуетесь! Благородство!

- Заткнись! - гаркнул я. - А на одну девушку выпускать двадцать
бандитов - благородно? Вон они, твои охотники, в трясине лежат, и ты там
будешь!

В ответ у моей головы цокнула о штукатурку пуля.

Дом Дубатоука пылал. Стремясь быть подальше от стены, я метнулся к
деревьям и чуть не погиб: пуля короля Стаха пропела у моего уха. Даже волосы
шевельнулись.

Пламя проникло в мезонин, и там, в огне, сами начали стрелять загодя
заряженные ружья. Мы успокоились и совсем было отошли от дома, который
превратился в сплошную свечу, когда вдруг возле коней закричал хлопец. Мы
взглянули в его сторону и увидели Дубатоука, вылезшего из подземелья саженях
в пятидесяти от дома.

- А-ах, - заскрипел зубами Рыгор. - Забыли, что в норе лисицы всегда
есть другой ход.

А Дубатоук, петляя, бежал в направлении Волотовой прорвы. Правая рука
его висела. Очевидно, я все же угостил гада.

Он мчался со скоростью, неожиданной для его полноты. Я выстрелил из
револьвера - далеко. Целый залп вырвался из ружей моих людей - хоть бы хны.
Дубатоук пересек небольшой лужок, с маху сиганул в болото и начал прыгать с
кочки на кочку, как кузнечик. Оказавшись на безопасном расстоянии, он
погрозил нам кулаком.

- Держитесь, пацуки!.. - долетел до нас его страшный голос. - Ни одному
из вас не жить. Шляхетством, именем, кровью своей клянусь - вырежу вместе с
детьми.

Мы были ошеломлены. Но в этот момент раздался свист такой силы, что мне
заложило уши. И я увидел, что молодой хлопец тычет одному из коней прямо под
хвост пучок колючего сухого чертополоха. И снова пронзительный свист...

Кони ржали, вставали на дыбы. Поняв план этого юноши, мы бросились к
дрыкгантам и начали их хлестать. В следующий миг охваченный паникой табун
помчал к Волотовой прорве. На некоторых конях еще держались фигуры фальшивых
охотников.

Дикий топот копыт разорвал ночь. Кони мчали, как бешеные. Дубатоук,
видимо, тоже понял, чем это пахнет, и, безумно вскрикнув, побежал. Он бежал,
а кони неслись следом, приученные к этому тем, кто сейчас убегал от них.

Мы смотрели, как бешено мчалась дикая охота короля Стаха, лишенная
всадников. Развевались по ветру гривы, летела из-под копыт тина, и одинокая
звезда горела в небе над головами коней.

Ближе! Ближе! Расстояние между Дубатоуком и взбесившимися животными
сокращалось. В отчаянии он свернул со стежки, но обезумевшие кони свернули
тоже.

Крик, полный смертельного ужаса, долетел до нас:

- Спасите! О король Стах!..

В тот же миг его ноги с маху провалились в бездну, а кони догнали его и
тоже начали проваливаться. Первый дрыкгант смял Дубатоука копытами, вдавил
глубже в зловонную топь и заржал.

Заклокотала, заговорила трясина.

- Король Стах!.. - донеслось оттуда.

Потом что-то огромное заворочалось в глубине, глотая воду. Кони и
человек исчезли, и лишь большие пузыри с шипением лопались на поверхности.

Как свеча, пылал дом последнего "рыцаря", рыцаря ночных разбоев и
волчьего солнца. Мужики в вывернутых кожухах и с вилами в руках стояли