одной стороны к Антону - не увидел, то с другой - и тут не заметил. Наконец
стал возле уха его и зажурчал над ним так, что молодой человек вздрогнул.
что я здесь человек домашний, свой. Гм! не правда ли? Какой умный,
доблестный человек наследник великого Константина!
померкнет его звезда.
красоточку? Что, солгал?..
закидали вас от Рейна до Москвы.
мастерам, с которыми приехал из Германии.
лекарем за излишнее воздержание его:
красаулю, в которой налито было двойное число стоп, выпитых каждым в его
отсутствие.
Палеолог. Ножки его путались, как мокрое лыко; нижняя челюсть, которая и без
того выдавалась вперед, опустилась еще более, так что профиль его с резкими
углами тупоумия, ложившийся на стене, был уморительно смешон.
стакана надо отыскивать истину. Отвага заискрилась в глазах и словах Хабара;
деспот морейский тотчас высказал в себе хвастунишку. Оба заняли главную
сцену пира.
княгини и благородного хозяина, а не честили благородного братца его,
Мануила Фомича, что стережет для него Константинов град на заветных
камешках?
объявил, что брат за бегство свое к султану лишен их отцом прав на
византийский престол. Тост был отказан.
и вздыхая, - я и сам от нее отказался. Ведь Византийская империя не то, что
ваше московское княжество. Сколько в ней морей и рек и сколько великих
городов! Самый меньшой городок больше Москвы. Не только что конному, и птице
в год не облететь наше царство. А вашу землишку и всю в горсть захватишь.
Ивана Васильевича, и эта ручка махает широко! - произнес важно дьяк
Бородатый, приосанясь и охорашивая свою бороду. Торжественное удовольствие
блестело в глазах маленького великокняжеского Тита Ливия.
складно не говорил. Поцелуемся за то и выпьем во славу и красование нашей
землицы... Прибавь еще: матушка наша Русь святая растет не по годам, а по
часам, а Византия молилась да молилась до того, что уложилась вся в
господине великом, деспоте аморейском, Андрее Фомиче.
люди, как не через Фомичей?
пункта составился кружок; Антон с удовольствием смотрел на эту борьбу, в
которой деятелями были, с одной стороны, благородная любовь к родине и
своему государю, с другой - хвастливая слабость. Кто бы не пожелал победы
первой стороне и не ручался за нее!
Фоминишна, вы и свет божий взвидели, татары от вас побежали, Новгород пал,
Москва стала походить на город; с того времени Иван Васильевич сам
поумылся...
хотел съесть византийского хвастуна.
поклонившись:
княгине Софье Фоминишне за то, что она Русь нашу полюбила паче своей родной
земли (да стоит ли упоминать об этой соромной земле, которую поедает поганый
бесермен, аки татарская саранча). А тебе, господине, деспот аморейский, не
пригоже заочно на нашего осподаря Ивана Васильевича ла... (боярин
остановился, покачав головою), не пригоже и мне твоей милости молвить худое
слово.
бракованной куницы. Выдал дочь мою за Верейского князя и из бабьего узорочья
прогнал его в Литву. Спасибо! Какая мне честь во дворе великокняжеском? В
какой льготе держит он меня? Какие дары от него? Хуже, чем татарскому
царевичу Даньяру!
дела ради, - молвил боярин, опять кланяясь, - каждому по заслугам.
посажу за свою пазуху и пяток твоих царств.
многих иностранцев, понимавших русский язык. Кто из них, будто нечаянно,
толкнул деспота морейского, кто показал сзади, что готов щелкнуть его по
лысине. Греки печально головой качали. Боярин с окладистою седою бородою
сохранял важный, холодный вид.
ножкой. - Знаешь ли? словечко сестре, мигом тебя в железа!
которой до сих пор сидел перед Палеологом. Он засучил правый рукав своего
кафтана и, гордо подбоченясь левою рукой, закрутил большой палец ее
блестящим поясом.
продолжал, похваляясь и горячась более и более:
ему шиш показал. Знайте, все права свои на византийское мое царство подарил
я шпанскому королю Фердинанду и королеве Изабелле {Прим. стр. 167}.
отдал сперва эти права французскому королю Карлу Восьмому, что он по этому
случаю наряжался в Константинову багряницу {Прим. стр. 167} и торжественно
величал себя Августом.
разгневался на него и отдал другому Такой же окаянный, как и русский Иван...
великого Константина и Августа.
достоин уважения.
благородного молодого человека.
тебе, Иван Васильевич Хабар.
греки, вступитесь за меня... Обида господину вашему!.. Унижение!
шапки. Знаменитая пощечина отдалась в голове пирующих и отрезвила многих.
Несколько домочадцев, составлявших двор деспота, бросилось было, чтобы
схватить Хабара, но отступили, испуганные ли его грозным, неподвижным
положением или криками русских, что они бревна целого не оставят в доме,
если только дотронется кто до их товарища. Может быть, дворчане боялись
наказу Гаиды - беречь милого человека. Кончилось тем, что Андрей Палеолог, в
надежде пожаловаться великой княгине, пошел жаловаться своей возлюбленной, а
гридня, за несколько минут такая веселая и шумная, опустела и замолкла.
Последние из нее вышли Хабар и постоялец отца его.
ему (смело ли это ее сердце?), но проститься с ним, может быть надолго...
может быть, чтобы никогда не увидеться. Как-то передадут это происшествие
Ивану Васильевичу; каков час найдет на грозного властителя!
* ЧАСТЬ 3 *
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Благовещения, еще тогда деревянной, возвращался Иван Васильевич с утренней
молитвы. Когда он выходил из храма божьего, по ясному челу его носились
приятные впечатления, оставленные в нем молитвою; но чем далее он шел, тем
тяжелее гнев налегал на это чело и ярче вспыхивал во взорах. За ним, в
грустном раздумье, следовал красивый статный молодец: это был сын его Иван.
Лондон Джек
Афанасьев Роман
Мороз Александра
Витковский Евгений
Апраксина Татьяна
Махров Алексей