был подлинный донос Горденки, доставленный Липману цыганкою и потом
переданный самому Бирону. Сокровище для кабинет-министра! Не видав доноса,
он не мог иметь понятия о драгоценных тайнах, в нем заключавшихся. Артемий
Петрович обрадовался было этой находке и вместе чего-то испугался. "Не ведет
ли эта роковая бумага, - говорил он сам с собою, - к решительной минуте и к
разлуке с Мариорицей, как она привела несчастного Горденку к ужасной
смерти?"
думы!.. Страшная борьба происходила сначала в душе его. Он ценил любовь ее,
ее доброту и любезность, обвинял себя в неблагодарности, мучился, терзался,
как преступник, проклинал свою слабость и все это кончал тем, что жил одною
любовью к Мариорице. Портрет жены казался ему беспокойным обличителем, давил
его своим присутствием - портрет был снят и поставлен за бюро. Боясь, чтобы
она не приехала, писал к ней, что он сам скоро будет в Москву проездом, по
случаю данного ему от правительства поручения, и чтобы она его там
дожидалась. С трудом повиновалось перо, и сердце поворачивалось в груди,
когда он уверял ее в нежной неизменяемой любви. Не сроднившись с обманом, он
тем более мучился, употребляя его. Между тем, доведенный своею страстью до
исступления, ломал голову, как бы развестись с женой, и уж заранее искал на
этот случай в главных членах синода. Она не родила: какой еще лучшей причины
к разводу?.. Не он первый, не он и последний!
себя более всего от себя ж. "Ваша любовь к княжне Лелемико погубит вас, -
писал к нему аноним, - она известна уж вашим врагам и служит им важнейшим
орудием против вас".
осторожного Зуды. Пустое! одна любовь не помешает другой. Я сказал уж ему
однажды навсегда, что не покину намерения спасти мое отечество и не могу
оторвать княжну от своего сердца.
тем усерднее работал за него Зуда и тайный поверенный кабинет-министра, как
мы и видели уже выше. Они верили, хотя и с боязнью, по опытам благородного
характера его, что одно чувство должно в нем в решительные минуты
восторжествовать над другим. И потому не упускали случаев и времени быть ему
полезными в борьбе с сильным, коварным временщиком. Против подкопов его и
Липмана проводили они свои контрмины, не менее надежные; но и те большею
частью принуждены были скрывать от Артемия Петровича, любившего сражаться в
чистом поле.
как он виделся с княжною в биллиардной дворца. Сидел он в своем кабинете с
Зудой и рассказывал ему свою заносчивую ссору с Бироном, скорбя, что не
послушалася советов друзей. Вдруг за стеной кабинета, в гардеробной, кто-то
застонал, и вскоре раздался визг и крик.
канапе, - не режут ли уж кого у меня в доме?.. Чего доброго!
христианскую душу на покаяние.
темнотой, нельзя было ничего различить. Только слышно было, что хрипел
человек, выбивавшийся из шкапа, который стоял у стены кабинета. Подали
свечи, и что ж представилось? Барская барыня в обмороке, растрепанная,
исцарапанная, и араб подле нее, хохотавший от всей души.
вздумал так пугать старую женщину!
Жаль, что она совсем не околеет.
Лишь только к вам в кабинет их милость или какой ваш благоприятель, этот бес
в юбке тотчас в гардеробную, и всякий раз, слышу, дверь на запор. Взглянул я
однажды в комнату: ни душонки в ней! Кой черт, думал я, куда она пропадает?
В другой будь я умнее - следом за ней караульный глаз в скважину и вижу:
разбойница вошла в шкап и пробыла там все времечко, пока у вас оставались
гости. Дай-ка порасскажу об этом господину Зуде; тут, думал я, промаху не
будет. Поцеловал меня его милость за эту весточку, настрого приказал до поры
молчать - извольте же видеть, сударь, почему я не смел пораскрыть нашу
тайность. (Глаза араба заискрились, и улыбающиеся черные губы его показали
два ряда жемчужин.)
да, его милость господин Зуда подметил на днях в кабинете за канапе
просверленную дырочку. Смекнули мы, что это щель из шкапа гардеробной.
Подделали ключ - маршалок был с нами заодно, - ныне успел я в сумерки
забраться в дозорную будку, затворив за собою исправно дверь. Пошарил в
шкапе и нашел преисправную щель, из которой все слышно, что говорится у вас
в кабинете. Вот почуяла чутьем наша жар-птица, что у вас будет с его
милостью потайной разговор, и шасть ко мне под бочок. "Милости просим,
кукушечка, к стрелку поближе!" - сказал я про себя. Только что приложила она
ухо к щели, я ей в бок булавку. Почесалась она и опять за свою работу. Тут
уж запустил я ей стрелку поглубже так, что она порядком охнула, сотворила
крестное знамение и примолвила: "С нами сила крестная!" Окаянная! мало, что
людей морочит, и бога-то хочет обмануть!.. Дал я ей вздохнуть крошечку да
как схвачу ее вдруг в охапку и начал душить, щекотать, кусать... ну, была
такая потеха, сударь, что рассказать не сумею... все жилки надорвал со
смеху. А теперь (араб ужасно взглянул на свою жертву) ох! кабы моя воля...
нож ей в бок - одним крокодилом на свете меньше!
барыни.
глаза.
пожитками. Чтоб духу ее здесь не пахло!
ваш домашний шпион у вас в руках! Я советовал бы вам допросить строжайше эту
неблагодарную тварь.
воротишь. А что до благодарности, не говори мне об этом, друг мой! Ты
знаешь, сколько я сам виноват пред одной особой (он разумел жену); чего ж
ожидать от черни?..
усиливая приговоры их. Благородному Артемию Петровичу нельзя было угодить
таким образом; но дворня, ожесточившись против барской барыни, удовлетворяла
в этом случае только своему негодованию. Невесту Кульковского, снова упавшую
в обморок, отнесли за ворота с ругательствами всякого рода и с горячим
телесным уроком и выбросили на снежный сугроб. Туда ж принесли ее имущество.
Опозоренная, измученная, волоча кое-как за собою пожитки, которые только
могла укласть в огромный узел, боясь в полуночные часы попасть на зубок
нечистому, увязая не раз в сугробы снежные, она не раз вычитывала с ужасом:
"Батюшки, мои светы! вынеси, самсонова сила, легкое перо!.." Наконец,
полумертвая, она дотащилась едва к утру до жилища Липмана. Здесь оказали ей
всякую помощь, какую требовали ее подвиги и сан Кульковского невесты.
приведена. Это известие обрадовало его.
Голос ее, пол-лица также ее, а с другой стороны - урод уродом. Цыган при ней
тот же, что и прежде ходил с пригожей Мариулой. Стоят на том, что она и
есть, и божатся, и клянутся, а может, сударь, морочат.
Артемий Петрович, - введите ее ко мне.
глаз у ней был закрыт пуком волос, правая щека фатою.
ты останавливал свои высокие очи. Со мною случилась беда... я обварилась
кипятком и... признаешь ли меня теперь?
исписанная красными узорами, в другом собранная рубцами, сине-кровавая яма
наместо глаза - все это безобразие заставило Артемия Петровича отвратиться.
по-прежнему свое безобразие, и, когда она это исполнила, посмотрел на нее с
жалостью, глубоко задумался с минуту, наконец сказал:
отвечала цыганка с живым участием.
неравнодушна.
переслать его... Ты должна сходить во дворец и получить записочку.
кусок в горле.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Корнев Павел
Корнев Павел
Лондон Джек
Корнев Павел