шахта.
просто облилась слезами. День был такой теплый, пахло свежей землей,
желтой сурепкой; весь сад набух бутонами, впитывая потоки солнечного
света.
И только все повторяла: "Мальчик мой, как ты мог уйти от меня". И не
плакала. У меня было такое чувство, что это понарошке, что он вот-вот
вернется.
ждала, ждала его. Особенно по ночам. Проснусь и тоскую, ну почему, почему
его нету рядом, в постели. Это не я сама, это мои чувства не верили, что
его никогда уже не будет со мной. Мое тело ждало его: вот придет он и
ляжет под бочок. И мы опять будем вместе. Умирала, так хотела
почувствовать его тепло. А он все не шел. Я ждала его сто, тысячу ночей,
много лет. Пока вдруг не поняла, никогда его со мной не будет, никогда.
никогда не смирюсь с этим. И если есть Бог, мы встретимся с ним на небе. И
тогда опять ляжем вместе в обнимку.
Еще одна страдалица в Тивершолле. "Опять ляжем вместе в обнимку". Да,
любовных уз без крови не порвать.
она.
хотели, чтобы его убило. Шахта хотела. Если бы не шахта, если бы не они,
нас бы ничто никогда не разлучило. Если мужчина и женщина любят друг
друга, все-все стремится их разлучить, все против.
на шахту, а я думаю: нельзя, нельзя ему туда ходить. А чем бы еще он мог
зарабатывать? Чем?
ненависть.
Конни. - Прошло столько лет, а для вас это было как вчера.
свидания. А муж, муж - он твой, навсегда. Но люди и память о нем хотели бы
убить во мне. Даже собственные дети. Да что тут сказать! Может,
когда-нибудь мы с ним и расстались бы. Но чувства - с ними ничего не
поделаешь. Уж лучше совсем бы не знать любви. Да только гляжу я на этих
бедняжек, не знавших мужниной ласки, такие они несчастные, обделенные, как
бы ни наряжались, как бы ни задирали носа. Нет уж, моя судьба все-таки
лучше. А людей я не очень-то уважаю. Нет, не очень.
12
прекрасен, в траве пестрели солнечные головки одуванчиков, белые, как
снег, маргаритки. Орешник стоял окутанный зеленым кружевом мелких жатых
листочков, прошитый сухими прошлогодними сережками. Росли, теснясь, вверх
и вширь ярко-желтые бальзамины. И примулы, невидные, застенчивые примулы,
уже цвели тяжелыми розоватыми гроздьями. Сочно-зеленый ковер гиацинтов
ощетинился бледными пиками бутонов; там и здесь раскрывал свои коробочки
водосбор; верховая тропа вспенилась незабудками; под кустами белеют
хрупкие скорлупки яиц - только что покинутых птенцами. На кустах, на
деревьях - набухшие бутоны, всюду опять занималась жизнь.
бегали крепкие коричневые цыплята. Конни очень хотелось повидать его, и
она свернула на тропинку, ведущую к его дому.
обе стороны цветут пучки махровых нарциссов; вдоль дорожки, слева и справа
розовые и красные маргаритки. Залаяла собака, и навстречу выбежала Флосси.
дверь красный кирпичный пол. Подойдя ближе, она увидела Меллорса в окно:
он сидел за столом в легкой рубашке и ел. Собака тявкнула раз-другой и
слабо завиляла хвостом.
кусок.
зажаренной в духовке; духовка все еще стояла на выступе очага, рядом на
листке бумаги - сковородка. В очаге потрескивает небольшой огонь, решетка
опущена: чайник на ней уже завел свою песенку. На столе - тарелка с
картошкой и остатками отбивной, хлеб в плетеной хлебнице, соль, синий
кувшин с пивом. Вместо скатерти - белая клеенка. Егерь встал, лицо его
было в тени, солнце в дальний угол не доставало.
привстал он со стула.
а чай на каминной доске над вами.
ополоснула чайник кипятком и секунду помешкала, не зная, куда выплеснуть
воду.
чистая.
славно, покойно, настоящий лесной край. Дубы опушились охряными
листочками; красные маргаритки - точно красные бархатные пуговицы,
рассыпанные на зеленом ковре. Она глянула на сточенный временем каменный
порог - теперь его мало кто переступает.
покоя и жизни.
чувствовала, он выбит из колеи. Она молча заварила чай и поставила чайник
на боковую полочку в очаге, как делают местные хозяйки. Он отодвинул
тарелку и пошел в глубь дома. Послышался звук защелки, скоро он вернулся,
неся масло и тарелку с сыром.
кладовке.
жуя хлеб с сыром.
очевидно, в кладовую. Открыв задвижку, она улыбнулась: вот что он называет
кладовкой - длинный, узкий, побеленный внутри шкаф. Но там все-таки
умещались бочка пива, посуда и кое-какая еда. Конни отлила немного молока
из желтого кувшина и вернулась в комнату.
встретились в прошлый раз.
дверь, ему послышался снаружи какой-то шорох.
льющегося из двери света.
послушай! - приказал он, подняв вверх палец.
разведку.
лицо.
поймал на днях в парке двух браконьеров. Ну и... а, не люблю я людей.
никому нет дела. А вот ежели приходится торчать в присутственных местах и
ждать, когда тебя одарит своим вниманием всякая сволочь, тогда я... Тогда
я бешусь, - сказал он, усмехнувшись, как ей показалось, с вызовом.
Сертаков Виталий
Маккэфри Энн
Конюшевский Владислав
Роллинс Джеймс
Никитин Юрий
Афанасьев Роман