этого захотите. Например, в данную минуту нам хочется, чтобы вы поласкали
мою сестру своим язычком. Она предоставит в ваше распоряжение влагалище, а
Розали будет лизать ей задницу.
могла легко превратиться в строжайший приказ? Композиция составилась
следующим образом: чтобы завершить ее, Роден расположился справа от своей
сестры, Ромбо - слева. Их фаллосы почти упирались в рот Жюстины, а их
седалища прижимались к губам Розали, и обе несчастные девочки должны были
сосать и облизывать их одновременно с прелестями Селестины. Марта обходила
стройные ряды участников, подбадривала их, теребила яички, следила за тем,
чтобы языки и губы девочек по очереди обрабатывали доверенные им предметы, и
время от времени демонстрировала свои соблазнительные ягодицы обоим
развратникам. Более опытная Розали с большим усердием исполняла эти мерзкие
обязанности, нежели Жюстина, которую они отвращали, но которая, тем не
менее, со слезами на глазах делала все, что было ведено. Такая прелюдия
наэлектризовала наших блудодеев до предела.
представляешь, до какой степени кружат мне голову ее восхитительные ягодицы.
Пожалуй, нет во Франции мужчины, который имел бы столько задниц, сколько
имел я, и я клянусь тебе, друг мой, что мне ни разу не попадались более
соблазнительные и совершенные, более белые и крепкие, более аппетитные, чем
у этой маленькой потаскухи.
идолу. Улучив момент, Жюстина упала в ноги своим палачам и стала молить о
пощаде, употребляя самые трогательные выражения, порожденные болью и
отчаяньем.
честь!
изнасилуем.
свою душу, ибо тебе придется уступить силе.
укладывал ее на диван.
левое полушарие, я - правое, и тот, кто выжмет первую каплю крови, получит
право содомировать девчонку. Подойди сюда, Розали, становись на колени перед
Ромбо и соси ему эту штуку, пока я буду заниматься флагелляцией, а вы.
Марта, сосите меня.
та забыла о своих бедах, но Роден, заметив это, сделал сестре строгий
выговор.
удовольствие, но боль, ты же разрушаешь наши планы, смущая ее.
пятьдесят. Ромбо был сильнее, зато Роден был более опытный в этих делах, и
на его тридцатом ударе брызнула первая кровь, однако он не прекратил на этом
экзекуцию.
чего нам надо беречь силы; на твоем месте я бы удовлетворился кое-каким
деталями и сохранил себя для большого дела.
ягодицы Жюстины своим твердым, как железо, набалдашником, - теперь-то уж не
может существовать никакой причины на свете, которая могла бы помешать мне
обследовать задний проход этого прелестного создания; слишком долго я жаждал
его, и эта шлюха наконец-то примет меня.
отверстие нашей бедной героини, которое всего лишь один раз претерпело
подобный натиск, после чего обрело прежнюю свежесть и стыдливость. А в
следующий момент истошный крик, сопровождаемый резким движением, привел
Родена в замешательство, но сластолюбец, слишком привычный к подобного рода
занятиям, чтобы так легко уступить, ухватил девушку за талию, сильно
напрягшись сделал толчок, и орган его исчез по самый корень в аккуратной и
соблазнительной заднице.
Плевать я хотел и на всевышнего, на его мерзопакостных подручных и на
любого, кто вздумает помешать мне... Наконец я сношаю ее, эту суку... О,
друг мой, что за прелесть эта жопка... Какая она горячая, какая узенькая...
крики несчастной жертвы, ее бы услышали на расстоянии целого лье.
прямо сейчас, только расположись так, чтобы я мог ласкать тебе задницу,
когда ты будешь сношаться, а Марта потреплет нас обоих.
кое-что получше. Вот что я предлагаю: Жюстина встанет на четвереньки и
приподнимет задницу, на нее положим твою дочь, таким образом перед нами
будут два отверстия, одно над другим, и мы обработаем их по очереди. Марта,
как ты и предлагал, устроит нам порку, твоя сестра будет принимать
соблазнительные позы...
совокупляться, - заявил Роден некоторое время спустя, - но можно, по-моему,
сделать еще лучше: поставим в такую же позицию Марту и мою сестру и таким
образом удвоим сумму наших наслаждений.
женским задам, они поворачивали их с такой быстротой, что со стороны эти
предметы, наверное, казались крыльями ветряной мельницы. Название так и
сохранилось за этой позой, которую мы рекомендуем каждому либертену. Наконец
они утомились, ведь нет ничего более непостоянного, чем распутство: оно
всегда жаждет наслаждений и воображает, будто предстоящие лучше прежних, и
ищет сладострастия только за пределами возможного.
сверкали искры, и их копья, прильнувшие к животу, казалось, бросают вызов
самому небу. Роден особенно остервенело целовал, щипал, шлепал Жюстину. Это
была невероятная смесь ласк и оскорблений, деликатности и жестокости! У
злодея был такой вид, будто он не знал, как одновременно возвысить и
растоптать свое божество. Мы же, будучи целомудренными от природы,
воздержимся от описания мерзостей, которые он себе позволил.
дорогая, что всегда есть смысл связываться с содомитами, потому что твоя
честь осталась при тебе, менее совестливые развратники обязательно сорвали
бы цветок твоей девственности - мы же его уважили. Не волнуйся: ни Ромбо, ни
я даже не мыслим покуситься на него, а вот эта жопка... эта чудная жопка,
мой ангел, часто будет служить нам! Уж больно она свеженькая, изящная и
соблазнительная...
вставлял в заднюю пещерку свой посох. Между тем наступило время серьезных
утех. Роден бросил на свою дочь испепеляющий взгляд, и в его безумных глазах
читался приговор несчастной девочке.
преступлений недостаточно? Ты хотела познать Бога, потаскуха, как будто для
тебя могут существовать другие, помимо моего вожделения и моего члена.
о ее лицо, затем потерся о него своей задницей, словно пытаясь примять розы
румянца на этой алебастровой коже. Потом перешел к пощечинам и
ругательствам, богохульнее которых трудно было себе представить. Ромбо,
наблюдая за отцом и дочерью, прижимался чреслами к ягодицам Жюстины и
подбадривал своего друга. Наконец бедную дочь Родена усадили на маленький
круглый стульчик высотой около двух футов, на котором уместился только ее
зад. Руки и ноги Розали привязали к свисавшим с потолка веревкам и растянули
на все четыре стороны как можно шире. Роден поместил свою сестру между бедер
жертвы так, чтобы ее ягодицы были обращены к нему. Марта должна была
ассистировать ему, а Ромбо предстояло содомировать Жюстину. Изощренный в
злодействе Ромбо, увидев, что голова Розали свободно свешивается, ничем не
поддерживаемая, приложился к ее лицу своим седалищем и при каждом толчке,
когда он проникал в анус Жюстины, головка девочки ударялась о его ягодицы и
отскакивала словно мяч от ракетки. Это зрелище чрезвычайно забавляло
жестокого Родена, и в голове его рождались планы новых пыток. Вот он овладел
своей сестрой, и стало очевидно, что монстр решил совершить детоубийство
одновременно с инцестом и содомией. Марта подала ему скальпель, и операция
началась. Крики жертвы были ужасны, но благодаря принятым мерам
предосторожности, они не могли помешать злодеям. В этот момент Ромбо пожелал
увидеть, как его коллега будет оперировать: он, не извлекая члена из ануса
Жюстины, придвинулся поближе, и Роден вскрыл нижнюю часть живота; не
прекращая совокупления, он сделал несколько точных надрезов, вытащил и
положил на тарелку матку и девственную плеву вместе с окружавшими ее
волокнами. Злодеи даже извлекли свои инструменты из женских задниц, чтобы
внимательнее рассмотреть окровавленные внутренности. Розали, теряя сознание,
подняла затуманившиеся глаза на отца, будто хотела упрекнуть его за
чудовищную жестокость. Но разве мог голос жалости достучаться до такой души!
Жестокосердный Роден вставил свой член в разверстую рану: он любил купаться
в крови. Ромбо начал возбуждать его. Марта и Селестина разразились смехом.
Только Жюстина осмелилась заплакать и прийти на помощь своей несчастнейшей
подруге, которой уже вряд ли можно было помочь. Присутствующие терпеть не
могли сочувствия, воспротивились ему и жестоко наказали ту, которая
поддалась этой слабости. Чтобы примерно наказать Жюстину, Роден заставил ее
сосать свой член, измазанный кровью, затем ее ткнули лицом прямо в рану, и
он выпорол ее в таком положении. В это время его тоже пороли, и он не мог
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Соломатина Татьяна