Чтение 39–й страницы книги ~Безумный мир~

свалку металлолома.

- Все? - процедил сенатор ледяным тоном. Армстронг таинственно
улыбнулся:

- Вы торопитесь с предположениями! Я хочу сказать вам, что дело не в
способности "Норман-клуба" уничтожить эти ракеты в тот момент, когда он
сочтет нужным. Они - металлолом, потому что безнадежно устарели.

- То есть? - Вомерсли тяжело задышал. - Что вы имеете в виду?

- Некоторым образом... не знаю, как... один из тех марсианских психов
при депортации сумел прихватить с собой кое-какие чертежи. - Армстронг с
удовольствием наблюдал, как наливалось кровью лицо сенатора. - Вы
понимаете, почему он это сделал; ведь все они жаждут вернуться домой. Эта
штучка рассчитана на экипаж в семь человек, и она на много веков опережает
все, что есть у нас. Этот марсианин заявил, что ее можно построить за
десять недель, нужно только оборудование. И тогда земляне окажутся на
Марсе раньше, чем вы успеете что-то предпринять...

Лицо Вомерсли стало багровым, дыхание хриплым. Армстронг, наоборот,
почти откровенно забавлялся.

С усилием взяв себя в руки, сенатор проскрежетал:

- Где вы все это откопали?

- Мне рассказали об этом по двум причинам: во-первых, известно, что у
меня безумная страсть к перемене мест; во-вторых, этот человек считает,
что я могу привести в действие достаточно много скрытых пружин, чтобы
заполучить необходимое для постройки корабля оборудование. Если бы я не
мог или не захотел, беженцы предприняли бы эту попытку в Англии, Франции
или России, в любом месте, где они могли бы рассчитывать на
сотрудничество.

- Дальше, - мрачно потребовал Вомерсли.

- Этот человек предал свою организацию - шайку рыжего. Причины мне
неизвестны, но сути это не меняет. Он заботится прежде всего о себе. Ему
нужна помощь в постройке корабля. У него есть чертежи - и он назначил за
них цену.

- Какую?.

- Он должен иметь твердую гарантию, что его возьмут на Марс, немедленно
отпустят по прибытии туда и не сообщат о нем марсианским властям. -
Армстронг развел руками: - Парень-то гуман.

- Где сейчас эти чертежи?

- Он не расстается с ними.

Пристально глядя Армстронгу прямо в глаза, Вомерсли процедил:

- Может быть, вы и не врете. Тем более что я кое-что знаю. Но мне
по-прежнему непонятно, почему после столь долгого и упорного сопротивления
вы явились к нам чуть ли не бегом.

- Видите ли, я отгонял саму мысль о "Норман-клубе", потому что не верил
в весь этот вздор о марсианском происхождении. Это противоречило всему,
что я изучал, всему, что я знал. - Армстронг встал, засунув руки в
карманы. - Но теперь я знаю гораздо больше. В меня стреляли из засады, за
мной охотятся и сейчас, и для меня это уже не вопрос истины и лжи, а
скорее - жизни и смерти.

- Да, но...

- Я должен убедить этого человека с чертежами, что в моих силах
осуществить постройку его корабля даже вдвое быстрее. Если мне не удастся
его убедить, чертежи исчезнут Бог знает куда и уж, конечно, кто-нибудь ими
воспользуется. Вот во что вы ввязались.

- Я?

- Да. Он знает вас как весьма влиятельную фигуру в Вашингтоне. О
"Норман-клубе" он не знает, тем более о вашей с ним связи. Поставив на
меня, он одновременно поставит на стоящего за мной достаточно крупного
политического деятеля. Вы должны пообещать ему, что раздобудете сто
миллионов долларов для строительства ракеты. Вы должны убедить его
передать эти чертежи.

Противоречивые эмоции отражались на круглом лице сенатора. Несколько
раз он прошагал по комнате взад и вперед, потом наконец заговорил:

- Где вы собираетесь встретиться с этим человеком?

- Он должен позвонить мне в Нью-Йорк на квартиру завтра, в двенадцать
часов.

- Ваша квартира сгорела дотла.

"О, так тебе это известно?" - подумал Армстронг и сказал вслух:

- У меня есть еще одна. Не думаете же вы, что я ночую под открытым
небом?

- Что, если он позвонит, а вас не будет?

- Значит, перезвонит позже. Но к тому времени лучше быть уже там.
Конечно, можно обратиться к сенатору Линдлу - мне все равно, вы или он. Но
вы - самая верная приманка...

- Армстронг! - внезапно решившись, сказал Вомерсли. - Я достаточно
заметная фигура, чтобы меня могли безнаказанно обманывать. Кое-кто пытался
- и раскаяние мучает их ежечасно. - Он выпятил грудь, словно охотник,
убивший огромного тигра. - Посему имейте в виду - любое не совсем чистое
дело бумерангом ударит по вам! Я поеду на эту встречу, но не потому, что
полностью поверил вам, а исключительно потому, что если ваш рассказ -
правда, она слишком важна, чтобы ее проигнорировать.

- Именно на это я и рассчитывал.

- А я знаю, что вы именно на это и рассчитывали! - парировал Вомерсли.
- Поэтому я иду своей дорогой, не вашей! Если окажется, что вы состряпали
эту историю, чтобы зачем-то меня обмануть, - он остановился, и лицо его
посуровело, - это будет ваша последняя афера в этом мире, да и в любом
ином тоже.

- А если это не афера, если все окажется правдой, "Норман-клуб" примет
меня в свое лоно?

- Да. - Позвонив, Вомерсли сказал появившемуся охраннику: - Пусть
Мерсер подает автомобиль. Джексон, Хардакр и Уилс едут со мной в Нью-Йорк
прямо сейчас. - Он подождал, пока охранник выйдет, и сказал Армстронгу: -
Мои ребята начинают стрелять, даже если кто-то просто заскрипит зубами. Не
забудьте об этом!

- Не забуду, - пообещал Армстронг. Он снова сел, наблюдая, как Вомерсли
готовится к отъезду, и на его широком тяжелом лице застыло голодное
выражение. Он достиг своей цели и ощущал себя крокодилом, которому удалось
притвориться корягой.

Сенатор, как выяснилось, ездил в большом серебристо-сером "кадиллаке".
Мерсер сел за руль, с ним рядом устроился Джексон. Армстронг оккупировал
среднее сиденье сзади, оказавшись между Вомерсли и Уилсом, а складное
сиденье, расположенное прямо перед ними, занял Хардакр, квадратный тип,
который, видимо, считал свою позицию стратегической и смотрел на
Армстронга вызывающим взглядом. Но ответа он не дождался - пару раз глянув
на громилу, Армстронг фыркнул, а затем чихнул.

Выехав из напоминающей крепость виллы, мощная машина понеслась на
север. И тут Армстронга одолел насморк; он почти непрерывно чихал, вытирая
ладонью слезящиеся глаза. Сидящий рядом Вомерсли брезгливо отодвинулся, но
ничего не сказал. Хардакр по-прежнему не отрывал взгляда от Армстронга,
как будто усматривая в непроизвольном разносе инфекции преднамеренный акт.

- Наверное, простыл в грозу, - ни к кому не обращаясь, посетовал
Армстронг. - Эдак я помру от пневмонии раньше, чем мы доедем... Апчхи! -
Он судорожно дернулся, склонился к Уилсу и начал искать в правом кармане
носовой платок. Хардакр подался вперед. Наверное, он очень хотел, чтобы
простуженный пассажир дал повод себя укокошить, вытащив из кармана что
угодно, только не платок. Раздраженно заворчав, Вомерсли отодвинулся, и
довольный Армстронг, уткнувшись в платок, яростно затрубил носом. В тот же
миг крохотный металлический цилиндр оказался у него в правой ноздре.

Миль через десять он повторил операцию и в промежутках между очередными
"апчхи" втянул цилиндрик в левую ноздрю.

Выждав еще несколько минут, он снова закашлялся и наклонился к
Вомерсли, стараясь достать что-то теперь уже из левого кармана. Хардакр
бросил Уилсу:

- Мне не нравятся эти песни и эти танцы. Глянь-ка, что ему нужно
теперь.

Поднявшись в покачивающемся на рессорах автомобиле, Уилс запустил
волосатую руку в карман Армстронга и вытащил еще один платок и связку
ключей. На лице Хардакра появилось разочарование.

- Спасибо! - хрипло пробурчал Армстронг; он вытер нос вторым платком,
звякнул ключами и широко улыбнулся Хардакру. Тот нахмурился, наконец отвел
глаза и уставился в окно.

Армстронг, вздыхая, начал почесывать колени. Он делал это с
отсутствующим видом, периодически сопя и чихая, в то время как остальные
продолжали подчеркнуто его игнорировать. Пальцы скребли, постукивали,
нервно дергались, пока наконец он не высвободил стеклянный пузырек из
подколенного ремня и не почувствовал, как тот скользнул по ноге вниз.
Маленькая ампула тихо упала на мягкий ковролиновый пол, и никто не услышал
ни звука, когда каблук Армстронга раздробил ее на кусочки.

"Кадиллак" мчался вперед и за девять минут покрыл еще восемь миль,
когда в салоне начали происходить странные события. Вомерсли внезапно
громко булькнул сквозь сжатые губы, дернулся и затих. У иле обмяк и
беспомощно мотал головой в такт покачиванию автомобиля.

Резко вильнув, машина на большой скорости начала выписывать синусоиду.
Силясь стряхнуть дремоту, Хардакр пытался прийти в себя и сделать хоть
что-нибудь, но Армстронг впечатал огромный ботинок ему в живот, и охранник
повалился на пол, хватая ртом воздух. Газ, выделявшийся из кристаллов,
заполнил его легкие.

Армстронг схватил руль и выровнял машину. У "кадиллака" была
автоматическая коробка передач, и, если не давить на педаль газа, рычаг
переключения скоростей автоматически переходил на "нейтраль". Машина
замедлила ход. Армстронг почувствовал, как Джексон в полубессознательном
состоянии дергает его за руку, и, не отпуская руля, локтем правой ударил