Чтение 39–й страницы книги ~Королевский Крест~

- Вон там...

Из открывшегося лифта в подземный гараж вышел вампир.

Разумеется, челы-охранники, курящие у въезда, ничего не видели. Равно как и их видеокамеры и прочие датчики - магические методы маскировки не по зубам подобному барахлу.

"А должен ли их заметить я?"

Жан-Жак очень медленно шел по центральному проезду гаража, стараясь не глядеть направо, где прятались за машинами три дикаря. Жан-Жак отчетливо чувствовал их страх, правильнее было бы сказать - ужас, слышал, как клацают зубы, слышал судорожное дыхание. И как лязгнули затворы - тоже слышал. Вот только Красным Шапкам было понятно, чем закончится перестрелка с масаном. Дрожали, сжимая оружие потными руками, но и только - использовать оружие дикари собирались в самом крайнем случае.

"Они навели морок, челы их не видели".

Несмотря на вчерашнюю охоту, Жан-Жак ощутил желание попробовать кровь разумного: легкая дрожь в груди, удлинившиеся иглы. Что делать - инстинкт. Пришлось приложить усилие, заставить себя вспомнить о деле. Жан-Жак включил передатчик, по закрытому каналу вызывая барона, едва слышно прошептал:

- Проблема.

- Что случилось?

- Красные Шапки.

- Количество?

- Трое.

- Что им нужно?

- Сейчас... - Жан-Жак как раз проходил мимо "Мазератти". - О-па!

- Выражайся яснее.

- В гараже стоит машина, принадлежащая масану.

- Ты уверен?

- Лобовое стекло затемнено... - Очень-очень быстро, едва заметным, легким прикосновением Жан-Жак просканировал гараж. - Черный "Мазератти", стекла тонированы умельцами Тайного Города, артефактов внутри нет. Красные Шапки, трое, работающий артефакт морока, пока не активизированный артефакт...

- Что дикари?

- Затаились.

- Прими решение по обстоятельствам. Но если все тихо - оставь их.

Жан-Жак понял мысль барона. Красные Шапки не входили в число самых умных семей Тайного Города. Ну, оказались три урода не в том месте не в то время, вряд ли они поняли, что столкнулись с масаном из Саббат, а посему логичнее всего не обращать на них внимания. Боевое столкновение вещь непредсказуемая, у дикарей могла оказаться с собой "дверь"12 - удерут, сообщат. Жан-Жак с сожалением вздохнул и усилием воли вернул иглы в спокойное состояние.

"А как бы повели себя в данной ситуации масаны из Тайного Города? Не заметить дикарей невозможно, значит, надо как-то реагировать..."

Еще пара шагов, "Мазератти" остался позади.

- Эй, придурки!

- Мы будем защищаться!

- Здесь вам делать нечего. Ясно?

- Ясно.

- Вот и проваливайте!

Масан перекинулся парой фраз с челами-охранниками и покинул гараж по лестнице, находящейся неподалеку от въезда. С Красными Шапками он больше не разговаривал, не проверял, исполняют ли они приказ, даже голову лишний раз не повернул - велел и ушел, не сомневаясь в результате. Впрочем, правильно.

- Сваливать надо, - вздохнул Маркер.

- То-то мне эта тачка сразу не понравилась, - припомнил Отвертка. - Тонирована она как-то неправильно...

- Копыто, сучонок, специально нас подставил, - прорычал Булыжник. - Смерти моей хочет, гнида!

- Ему-то зачем?

- Откуда я знаю? Прижму, гаденыша, сам все расскажет.

- Прижмешь его, как же...

- У Копыто полно приятелей-кровососов, - сообщил Маркер, глубокомысленно изучая извлеченный из носа палец. - Кто-то из них проголодался и попросил Шибзича нас подставить.

- Масаны, когда голодные, - чистые психи, - согласился Булыжник.

- Мы, типа, угоняем тачку, а ейный сторож безнаказанно нас выкуривает.

- Высушивает.

- Неважно. Кровь нашу сосет, падла.

- Тогда почему не высосал? - осведомился Отвертка.

- Маркер, ты - тренер, - похвалил подчиненного уйбуй. - Ты этого мерзавца Копыто на раз-два вычислил. Хвалю!

Маркер зарделся.

- А морду этого масана кто-нибудь запомнил?

Булыжник с отвращением посмотрел на надоедливого бойца.

- Брал бы с Маркера пример, дубина! Он все и так видит, словно ведьма какая-нибудь. А ты, ошибка Спящего, даже физиономию масана не запомнил...

- Сваливать надо! - Маркеру были приятны речи Уйбуя, но оставаться в гараже боец опасался.

- Поехали! - Булыжник воинственно опустил ладонь на рукоять ятагана. - Найдем Копыто и отрежем ему...

ГЛАВА 7

Неподалеку от Москвы, 1812 год

На мгновение рука замерла над колодой. Всего на мгновение. Не потому, что он сомневался в успехе, - нет. Жест, несущий в себе признак нерешительности, в действительности был вызван совсем иными чувствами: игрок переживал момент торжества. Он не сомневался, что откроет нужную карту, и остановился лишь для того, чтобы сейчас, наедине с самим собой, насладиться триумфом. Пышные церемонии и льстивые речи придворных - потом, он давно привык к сопровождающей победы мишуре, принимал почести с приличествующей важностью, надувался спесью, вел себя холодно и величественно, как подобает гению... а радовался - по-настоящему радовался! - именно сейчас, услышав от себя: "Я победил!"

"Я поднялся еще выше. Я заставил врагов рыдать, а соратников восхищаться. Я просиживал ночи над картами и планами, я заключал союзы и засылал шпионов, я заслужил уважение талантливых военачальников и любовь простых солдат - и те, и другие готовы умереть за меня. Я работал как каторжный, и я добился поставленной цели. Очередной цели. Это - моя победа. Мой труд. Моя кровь, моя воля, мое упорство и моя вера!"

И даже Судьба, приготовившая для него смешную перспективу мелкой службы в захолустном гарнизоне, отступила перед таким напором.

Наполеон I Бонапарт небрежно перевернул верхнюю карту. Как и следовало ожидать, она была той самой. Нужной. Необходимой. Последней картой красной масти в Колоде Судьбы. Несколько мгновений император с улыбкой смотрел на десятку червей, а затем бросил ее на столик. "Королевский Крест" собран.

"Я победил!"

И почти сразу же из-за двери донеслось покашливание адъютанта:

- Мой император!

- Входите, Огильви.

Бонапарт отошел от столика и с улыбкой посмотрел на вошедшего офицера - молодого, стройного, красивого. Даже в походных условиях Огюст Огильви ухитрялся сохранять парижский блеск, лаская взор повелителя чистотой кожи, ухоженными ногтями и запахом ароматного парфюма. Юноша стал близок недавно, уже во время кампании, и буквально угадывал желания повелителя.

- Мой император, прибыли гонцы от командующего авангардом...

- Что говорят?

- Они умоляют предоставить возможность самим донести до вас...

- Понятно. - Принесенная гонцами весть не стала для Наполеона сюрпризом - он ждал ее. Но следовало продемонстрировать радость. - Пойдемте, Огильви, послушаем.

Сопровождаемый молодым офицером, Бонапарт вышел на крыльцо - гвардейцы у двери дружно взяли на караул - и едва не оглох от радостных воплей:

- Они ушли!

- Русские ушли!

- Русская армия бежала!

- Москва ваша, император!

Уже в самом начале кампании Наполеон понял, почему колдун так опасался вторжения в Россию, почему заставлял готовиться с такой тщательностью, почему потребовал собрать под своими знаменами всех - всех! - кто хотел сражаться.

"Важен каждый лишний солдат! Каждая лишняя сабля! Каждый штык!"

Итальянцы и испанцы, пруссаки и поляки, саксонцы, вестфальцы, португальцы, баварцы, хорваты - не только французы шли убивать русского медведя. Дворяне и простолюдины, вчерашние студенты и детишки мелких лавочников, профессиональные убийцы и грабители, насильники и воры, грязная пена человечества, поднятая революцией и последовавшими войнами. Вербовщики не мучили рекрутов особыми расспросами: готов воевать с русскими? Бери ружье и вперед. Императору нужны солдаты.

Но колдуну и этого было мало: еще! Еще людей! Еще!!

Бонапарт, в свою очередь, соглашался с увеличением армии, будучи поражен гигантскими просторами России - только до древней столицы варваров армии предстояло идти несколько месяцев. Наполеон понимал, что для захвата и удержания завоеванных территорий потребуются войска. И, лишь перейдя границу восточной империи, корсиканец сообразил, что колдун советовал собрать огромную армию по другим причинам: с таким ожесточенным сопротивлением Бонапарту еще не приходилось сталкиваться. Итальянцы и испанцы, пруссаки и поляки, саксонцы, вестфальцы, португальцы, баварцы, хорваты - все склонили головы перед величием императора французов и раболепно принесли ему унизительные клятвы верности.

Русские становиться на колени отказались.

И воевать Наполеону приходилось не только с регулярной армией, но со всем народом, с каждым русским лично, ибо, в отличие от просвещенных европейцев, славяне не собирались терпеть на своей земле присутствие чужой армии. Дворяне жгли поместья, купцы - лавки и товары, разрушали все, что можно разрушить, уничтожали, что можно уничтожить, и уходили. Сначала такое поведение покоряемого народа развлекало, поддерживало общепринятое убеждение, что воевать, по сути, приходится с тупыми варварами, почти с животными. Время шло, войска продвигались вперед, а ничего не менялось, несмотря на неудачно складывающуюся кампанию, сдаваться русские не собирались. И постепенно улыбочки на лицах штабных красавчиков превращались в гримасы: они поняли, что "варвары" слишком свободны и независимы, чтобы терпеть над собой власть плюгавого корсиканца. И появился страх. И чем дальше забиралась на восток великая армия, тем страшнее становилось, тем меньше верилось в победу.

С императором подобными мыслями не делились, но Наполеон о них знал. И понимал, что первый же крупный успех воодушевит войска. И добился этого успеха: взял Москву.

А о том, что будет трудно, он знал задолго до вторжения.

"Европа - для разминки, уж больно проста сия добыча. Немножко славы, немножко разговоров в свете... Завоевать Европу все равно что стать героем модных салонов - шум вроде есть, но что толку? Кто помнит о Филиппе Македонском, покорившем Грецию? Зато Александр, бросивший вызов миру, остался в веках!"

"Александр пошел на великого восточного соседа... - Глаза Бонапарта вспыхнули: - И я - тоже! Россия! Последняя преграда на пути к..."

"Пока рано говорить о чем-то большем, - охладил его пыл колдун. - Главное сейчас - Москва. Это будет сражение, достойное твоего величия!"

Колдун предупреждал, учил, советовал. Помогал. Многие годы он стоял рядом. Старел, но глаза оставались молодыми, а голос - твердым. Колдун подарил будущему императору Колоду Судьбы. Могущественный артефакт, с помощью которого...

"Не забывай о том, что Колода не примет за тебя решение. Не проверит посты, не проведет переговоры с союзниками, не обманет врага. Трудись! Работай! Только в этом случае карты выдадут благоприятный расклад - им некуда будет деваться. Живи настоящей жизнью!"

Наполеон понял, о чем говорил колдун. Согласился. Сам разрабатывал планы кампаний, готовил войска, ломал голову на переговорах, учитывал нюансы, хитрил, искал друзей и уничтожал врагов. Он делал для победы все и потому никогда не боялся открывать следующую карту - она всегда оказывалась нужной.

Судьба благоволит к умным и трудолюбивым. Более того, когда император не был уверен в необходимости похода, он не открывал "Королевский Крест", не рисковал. И предчувствия его не обманывали: неудачей закончилось вторжение в Египет, проиграны морские сражения англичанам. Но эти поражения не стали судьбоносными - Франция оставалась величайшей мировой державой. Русская война также вызывала у Бонапарта опасения: огромные пространства, варварский народ... Единственная преграда на пути к мировому господству. Свалить медведя за одну кампанию не представлялось возможным, посему Наполеон, по совету колдуна, принял решение действовать постепенно. И первый "Королевский Крест" был открыт на взятие Москвы.

"Древняя столица русских... Мы должны взять ее, слышишь? Взять обязательно! Камни этого города скрывают вековые тайны!"

"Какие?"

"Узнаешь, мой император, узнаешь. Всему свое время. - Когда колдун начинал говорить о восточной столице, в его голосе появлялась сталь. - Захвати Москву! Наполни ее солдатами! Стань ее господином! И им придется говорить с тобой!"

"Кому "им"?"

"Узнаешь..."

Но странно: в день, когда Бонапарт открыл "Королевский Крест" против Москвы, колдун неожиданно помрачнел, словно идея, к осуществлению которой он готовился годы, неожиданно опротивела ему. Колдун запирался в кабинете... Прятался? От кого? Но соглядатаи докладывали, что колдун не трясется от страха, не вздрагивает при каждом шорохе, не вглядывается в людей напряженно, ожидая увидеть врага. Нет, если колдун и прятался от кого, так только от самого себя. Часами сидел в кресле, устремив неподвижный взгляд в стену. Иногда шептал что-то на незнакомых шпионам языках, но по большей части молчал. И чем огромнее становилась великая армия, чем больше появлялось в ней штандартов, пушек, солдат, чем громче звучали походные трубы, тем мрачнее делался колдун.

За три месяца до вторжения он сжег свою библиотеку. И в тот же день умер.

Наполеон не горевал: колдун начинал вызывать беспокойство, и его смерть пришлась как нельзя кстати. Он выполнил свое предназначение - выпестовал величайшего в истории завоевателя и научил его управлять Судьбой.

- Они ушли!

- Русские ушли!

- Русская армия бежала!

- Москва ваша, император!

- Отлично! Огильви уже подготовил пакеты для маршалов! Огильви!

Бонапарт обернулся - адъютант исчез. Только что стоял за спиной и вот - исчез.

- Мой император, я знаю, еде пакеты. Я немедленно принесу...

- Где Огильви?!

Гонцы проводили бросившегося в дом Наполеона недоуменными взглядами. Лощеные штабисты принялись перешептываться, кто-то даже позволил себе шутку. А император со всех ног бежал в кабинет. Бежал, чтобы подтвердить страшную догадку, чтобы увидеть: Колода Судьбы украдена.

Великий Бонапарт остался с разъяренными русскими один на один.

* * *

Коттеджный поселок "Царский Угол",

Ближнее Подмосковье, 6 ноября, суббота, 17.51

Смысл покушения на Крылова Ахметов истолковал правильно: это предложение к переговорам. Гори давал понять, что желает сохранить лицо - за потерю казино кто-то должен заплатить, - но в то же самое время не против диалога. В противном случае он бы ударил по обоим компаньонам.

Причина покладистости была очевидна: Автандил наконец-то сообразил, что загнан в угол. Чемберлен с удовольствием объявит Гори беспредельщиком, а все остальные московские группировки охотно поддержат обвинение и вцепятся в него, как стая собак. Угроза была более чем реальной, и Автандил искал пути спасения. Но не торопливо, без паники. Гори желал выйти из кризиса с высоко поднятой головой, сохранив авторитет и уважение среди бандитов. Поэтому он рискнул с покушением: клацнул зубами, показывая остальным волкам, что готов драться. Но сам ждал, что предпримет Эльдар: согласится на переговоры или побежит к Чемберлену? Будет искать компромисс или захочет войны? Подобными вопросами задавался не только Автандил. Все московские уголовники ждали, как ответит Ахметов. Ждали, но потихоньку готовились к худшему развитию событий - к войне. Точили зубы на предприятия и территории Гори, прикидывали, какие кости Чемберлен бросит поддержавшим его группировкам... Готовились с определенной долей неуверенности, все-таки с последних серьезных разборок минуло больше десяти лет - как получится на этот раз? Но готовились.

Но и Эльдар, подобно Автандилу, к войне не стремился, понимал, что сильно рискует. Пусть Гори против всех и не выстоит, но обидчиков своих достанет обязательно. Всем пожертвует, но достанет. А если не достанет, то какую цену назначит Чемберлен за помощь? На словах старик клянется, что за закон воровской глотку порвет, но Эльдар давно не верил словам. В жадность верил, в подлость верил, в злобу дикую верил - этого у воров в достатке. А в слова не верил. И чуял, чуял, что за кровь Чемберлен большой кусок потребует, война ему руки развяжет, все спишет. А значит, надо с Автандилом договариваться, без крови надо обходиться, чтобы никому обязанным не быть. Но на каких условиях договариваться? Еще несколько часов назад Ахметов обязательно воспользовался бы критическим положением Автандила и постарался бы вытрясти из уголовника максимум возможного. Но сейчас он думал о другом...

- Я не могу оставить Крылова в живых, - развел руками Гори. - Что подумают люди? Что я не смог убить какого-то шулера? Извини, Эльдар, я говорю как есть.

- Я понимаю, - коротко кивнул Ахметов.

- Вот и хорошо. - Автандил вздохнул. - Такие поступки и приводят к потере уважения. Сегодня никого не наказал, завтра никого не наказал, а через неделю шофер будет без спроса брать мою кредитку.

Эльдар молчал.

- Или женщину, - запустил пробный шар Гори. "Откуда узнал? От Даньшина, разумеется. Когда этот... обнаружил запись, то в первую очередь позвонил хозяину. Настоящему хозяину..." Но вслух Ахметов ничего не произнес. Даже в лице не изменился. Автандил, видя такую выдержку, одобрительно покачал головой.

К вечеру похолодало, разыгравшийся ветер рвал за окнами ветви деревьев, порывами набрасывался на стены особняка, но отступал. Морозный воздух при всем желании не мог прорваться в особняк, но в голосе Гори и без того было достаточно льда.

- Крылов плохой человек. Он не должен был так поступать с тобой. Поэтому... пусть все будет так, как я решил.

- В таком случае поговорим о твоей собственности, - предложил Эльдар. - "Изумруд" недешевое предприятие.

- Ты готов его вернуть?

- Почти. - Ахметов закурил сигарету. - Цвания имел с казино двадцать процентов?

- Десять!

- Мне будет достаточно пятнадцати. Всего пятнадцати.

- Тебе?

- Да, лично мне.

Это было очень щедрое предложение. Фактически - отступление. Оба собеседника понимали, что через год-полтора пятнадцать процентов будут выкуплены за символическую цену, и "Изумруд" вернется к хозяину. Эльдар предлагал крайне мягкие условия мира. Причину покладистости он только что объяснил.

- Крылов? - помолчав, переспросил Автандил.

- С Никитой разберусь я.

- Ты разберешься? - уточнил Гори.

- У меня есть к нему вопросы по поводу взятых без спроса кредиток, - объяснил Ахметов. - Но это наше с ним личное дело. И мы его решим вдвоем.

Автандил молчал довольно долго. Взвешивал, прикидывал, размышлял. Возврат казино против жизни врага, деньги против потери лица - Гори должен был сделать вид, что выбор дался ему нелегко.

- Десять процентов с "Изумруда", и ты должен лично убить Крылова.

- Десять процентов, - кивнул Эльдар. - А что случится с Никитой, не твое дело.

Гори снова помолчал:

- Только запомни, Эльдар: я этого гаденыша видеть больше не желаю. Появится на глазах - убью.

Хорошая встреча. Нужная. И результативная. Автандил не рассчитывал, что Ахметов предложит договориться так дешево. Думал, вцепится мелкий фраер в упавший с неба кусок, глотку начнет рвать, Чемберленом прикроется ради журавля в небе. Гори слишком хорошо знал старого бандита и понимал, что просто так он бы Эльдара не поддержал - долю бы потребовал. А там, глядишь, и вошли бы "Два Короля" в империю чемберленовскую на правах неотъемлемой части, перешли бы в собственность братвы. Выходит, Ахметов не такой уж лох, каким Автандил его себе представлял, с понятиями паренек, с головой. Понял, что жадничать себе дороже, и соскочил.

- Молодец...

- Кто?

Голос Шишнанадзе вывел Гори из задумчивости. Прищурившись, посмотрел он на помощника, потрогал себя за кончик носа.

- Кто молодец?

- Ахметов.

- А, этот... - Шишнанадзе ухмыльнулся. - Струхнул, щенок?

- Нет, - медленно ответил Автандил, припоминая твердость, с которой держался Эльдар. - Он не струхнул, он просто умный. Ахметов не хочет ложиться ни под Чемберлена, ни под меня. Он надеется остаться самостоятельным.

- И ты его отпустишь?

- Мне деваться некуда, но... - Губы Гори заиграли в легкой усмешке. - У Ахметова тоже выбора нет. Рыпнется - Чемберлен его сразу проглотит.