Чтение 39–й страницы книги ~Малышка и Карлссон~

- Теперь вы оба готовы! - через некоторое время объявил он по-русски.

Кто-то из тумана подал Селгарину еще одну чашу, которую тот принял и поднес Кате и беловолосому.

В чаше плескалось нечто зеленоватое и пахучее. Катя с отвращением опознала вчерашний супчик.

- Готовы ли вы пройти врата Долины? - торжественно спросил Селгарин, поднимая чашу.

- Давно готов, - буркнул беловолосый.

- Это обязательно? - с сомнением спросила Катя, не притрагиваясь к чаше.

В глазах Селгарина промелькнула растерянность.

- Тебе не нравится?

- Нравится? Эта отрава?

Беловолосый уставился на Катю, как голодная акула на дайвера.

- Она сейчас всё выпьет, - угрожающе сказал он. - И добавки попросит.

- Поить ее насильно было бы крайне нежелательно, - возразил Селгарин. - Элемент принуждения, ты же знаешь...

- Кто сказал "насильно"? - удивился эльф. - Девица, посмотри влево.

Катя посмотрела, и у нее перехватило горло. У двери, чуть в стороне от прочей публики, под присмотром мордоворотов в форме секьюрити стояли Лейка и Дима. Лица у обоих были мрачные и растерянные. Лейка, увидев, что Катя смотрит на них, слабо улыбнулась, Дима смотрел сердито и беспомощно.

- Как они тут оказались? - прошипела Катя.

- Сами пришли, - сказал Селгарин. - Тебя искали. Кто ищет, тот найдет. Особенно если ему помогут...

- Время! - напомнил беловолосый. - Пей, если хочешь, чтобы они сумели отсюда уйти!

Катя посмотрела еще раз и увидела, что мордовороты крепко держат Диму за локти. Лейку не держали, но всё равно...

Катя вздохнула... и выпила зеленый бульон. Несколько секунд - зал поплыл у нее перед глазами, колени подогнулись... Последнее, что видела Катя, - как беловолосый допивает остатки зелья...

* * *

Подиум утонул в клубах разноцветного дыма, а когда дым поредел, то оказалось, что ни Кати, ни страшненького блондина на сцене больше нет. Дети Ши впали в полный экстаз. Они орали и приплясывали, как ненормальные...

Дима вполголоса ругался, Лейка ревела, но никто не обращал на них внимания. Равнодушные охранники довольно грубо отпихивали беснующихся "детишек", но те словно бы и не замечали этого.

Впрочем, оказалось, что для Лейки с Димой все неприятности кончились.

Спустя несколько минут охранники вывели их из зала.

Снаружи ждала Карина.

- Эдуард Георгиевич велел их отпустить, - сказала она.

- Но он сам... - попытался возразить старший секьюрити.

- Он сам слишком занят, чтобы заниматься такой ерундой! - перебила Карина. - Вот, возьми, он просил передать... - Карина сунула охраннику свернутые в трубочку деньги.

Секьюрити переглянулись и синхронно кивнули.

- Люблю я музеи, - говорила Карина, возглавлявшая их маленькую процессию. - Меня всегда забавляло, как люди пытаются сохранить время. Я вот подумываю: не начать ли мне собирать коллекцию людей, которые мне особенно нравились. Выставлю у себя в салоне. Вечная красота, и красота на один вечер. Согласитесь, если бы человеческая жизнь была вечной и не исчезала в один прекрасный день, подобно росе или дыму, в ней не было бы никакого очарования. Так сказал один японец несколько сотен лет назад. Забавно, что эта мысль пришла в голову именно смертному...

Дима слушал журчание Карининого голоса, не понимая, что она говорит. Но он догадывался - почему. Ей страшно. Так же, как и ему.

Дима посмотрел на зареванную Лейку и подумал: несмотря на то что с Лейкой он знаком с первого класса, эта красивая умная женщина, даже и не женщина на самом деле, а вообще неизвестно что, - ему ближе, чем одноклассница. Диме хотелось слушать Карину, смотреть на нее, коснуться...

Лейка больно пихнула его локтем.

- Что ты на нее пялишься, как идиот? - зашипела она. - Она - предательница...

- Заткнись, дура! - зашипел в ответ Дима. - Она нас спасает, не понимаешь, что ли? - И увидел, как Карина на секунду приостановилась. Черт, он совсем забыл, какой у них слух.

Пришли. Карина кивнула охранникам и, неожиданно для Димы, коснулась губами его щеки:

- Забудь всё, - шепнула она. - Прощай. Повернулась и пошла через холл, грациозная, как балерина... И чем-то очень похожая на Катю.

Вспомнив о Кате, Дима скрипнул зубами. Карина мгновенно стала чужой. Спасибо ей, конечно, но никаких "прощай" и "забудь". "I'll be back!" - как любил говорить губернатор Калифорнии.

Охранник снял с Димы наручники.

- Гуляйте, молодежь, - напутствовал он, закрывая входную дверь. - Больше не попадайтесь.

Они оказались на ночной улице. Лейка всхлипнула.

- Не скули! - буркнул Дима. - Без толку.

- Но там... Карлссон... И Катя...

- Вот именно! Надо не реветь, а думать, что делать!

- А что теперь делать? - Лейка изо всех сил старалась опять не разрыдаться.

- Для начала - попасть внутрь!

- Ты с ума сошел? - Лейка даже всхлипывать перестала. - Там же...

- Там Катя. И Карлссон, - твердо сказал Дима. - И я их там не оставлю!

- А что ты можешь? - недоверчиво проговорила Лейка. - Тебя стукнут разок - ты и упадешь!

- Ну да, я не Стивен Сигал! - раздраженно бросил Дима. - У меня мозги, а не кулаки. Кулаки вон у твоего Карлссона есть. И что, помогли они ему? Не реви, я сказал! Ты вообще можешь домой отправляться!

- А ты?

- А я попытаюсь пробраться внутрь и освободить Карлссона.

- Интересно, как?

- Сам еще не знаю

- Ничего ты не знаешь! - сердито выкрикнула Лейка. - Толку от тебя...

- Не ори! - перебил ее Дима. - Кое-что я всё-таки знаю.

- Например?

- Например, код замка на двери в подвал. Я его запомнил...

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ,

в которой Катя видит чужой сон, а Лейка с Димой снова оказываются в подвале

Прибегает тролленок к маме, плачет.

"Мама, мама, я нечаянно в носу поковырялся, и теперь у меня всё боли-ит!"

"Как это - всё? " - удивляется троллиха.

"Всё! Где ни потрогаю - боли-ит!"

"А-а-а... - говорит троллиха, обследовав сына. - Не плачь. К вечеру всё пройдет. Это у тебя просто пальчик сломан".

Сон пришел к Кате, и это был чужой сон. Чужой жуткий лес с голыми корявыми деревьями. Не день и не ночь. Сумерки без теней, пронзительно-щемящее чувство - словно теряешь нечто очень-очень важное, без чего - всё, край, жизнь без смысла, теряешь именно сейчас в это самое мгновение... Силишься вспомнить - что? И не можешь. Ускользает...

Хотелось куда-то бежать и одновременно - свернуться клубком, зарыться в синевато-серые опавшие листья цвета мокрого пепла, которые устилали землю до кромки воды.

Катя шагнула вперед... Не шагнула, перетекла между голыми, не отбрасывающими теней деревьями - к озеру. Ноги утонули в листве, как в снегу. Берег был почти плоским, а вода - кристально-чистой, мелкой. Под ней тоже были листья.

Катя подняла голову. Над озером плыли прозрачные, как дым, клочья тумана. А в этом тумане...

Колеблющийся, как сам туман, силуэт обнаженной женщины с длинными белыми с синевой волосами. Дивной красоты лицо дрожало и расплывалось... Но оно было живым!

Катино сердце пропустило удар, когда ее взгляд встретился со взглядом, исполненным такой пронзительной нежности и печали...

Катя сделала шаг (на этот раз - шаг), вошла в воду, но не ощутила ее. А потом внезапно ушла вниз, погрузилась по пояс... И поняла, что удивительный призрак смотрит не на нее, а на то, что за ней.

Катя не обернулась. Она чудесным образом обрела круговое зрение и увидела двоих. Эти не были призраками, хотя тоже ощущались как нечто бесплотное. Их лица тоже как будто "плыли", постоянно меняли черты...

Двое смотрели на женщину. Один - с нескрываемой болью, другой - с ужасом, жалостью... и завистью. Катя понимала, что они чувствуют. Вернее, ей словно бы кто-то говорил: боль, жалость, зависть, ревность...

- Ты не можешь ее любить... - Эти слова, лишенные голоса, принадлежали тому, кто завидовал.

- Это не любовь... - Лицо второго на мгновение обрело постоянство облика, и Катя узнала беловолосого.

Он неотрывно глядел на женщину, а она - на него.

- Это - больше, - уронил беловолосый. Первый содрогнулся от боли, которую причинили ему эти слова.

- Зачем? - спросил он.

"Зачем ты привел меня сюда?" - поняла Катя.

- Твое посмертие, - ответил беловолосый. - Ты должен знать.

- Нет! - в ужасе воскликнул первый. По голосу Катя его узнала: Селгарин.

- Нет! Мое время придет не скоро! И я уйду не сюда, а вТир'на'Ог!

- Ты знаешь, когда придет твое время? - равнодушно произнес беловолосый.

- А она - знала?

- Она не ушла, - беловолосый смотрел с такой жадностью, словно впитывал призрачный образ. Пил жадно и смакуя одновременно: как страдающий от жажды - последние глотки воды.

- Два-три раза в столетие, в особую безветренную ночь я могу ощутить ее прикосновение...

- Не сегодня?

- Не сегодня.

Селгарин не смотрел на призрак - только на беловолосого.

- Почему она не ушла?

- Из-за меня. Не смогла со мной расстаться.

- Но ты...

- Я не приду к ней, - ответил беловолосый. - Сам - не приду.

- А мог бы? - голос Селгарина дрогнул.

- Да.

- Но тогда - почему?

Силуэт женщины начал таять. Но таял долго, и пока он таял, беловолосый молчал. Заговорил, только когда над озером не осталось ничего, кроме клубов тумана.

- А ты мог бы отказаться от мужской части своего естества?

- Ты этого хочешь? - Голос Селгарина дрогнул. - Чтобы - как она...

- Мне это безразлично, - отрезал беловолосый.

- Тогда - зачем?

- Зачем? - беловолосый покровительственно коснулся щеки Селгарина. - Ты еще молод, иначе не задавал бы глупых вопросов!

- Но я люблю тебя! - воскликнул Селгарин. - Я готов ради тебя отказаться от половины себя! Как она!

- А с чего ты взял, что она отказалась добровольно?

...Катя вдруг обнаружила, что озера больше нет. Жуткого леса - тоже. Она лежит на кровати, и тело у нее легкое, как воздушный шар. А беловолосый сидит рядом, в руке его - меч, и он, прищурившись, смотрит вдоль лезвия, словно хочет проверить прямизну клинка. А там, куда направлено острие, метрах в трех, стоит Селгарин, как всегда элегантный, в белой рубашке с короткими рукавами и таких же белоснежных брюках.

- Не мужественность, - негромко произнес беловолосый. - Она пожертвовала ради меня тем, что дороже всего.

- Чем же? - желчно, с обидой спросил Селгарин.

- Жизнью.

- Это счастье - пожертвовать жизнью ради любимого!

Беловолосый опустил меч.

- Дороже жизни ничего нет, - сказал он.

- Не для меня!

- Ты еще молод. - Беловолосый положил меч на ковер. - Со временем ты поймешь. А сейчас уходи. Твой подарок вот-вот проснется...

"Это обо мне, - подумала Катя. - Это я - подарок".

И действительно проснулась.

* * *

В замке что-то щелкнуло, Дима потянул дверь на себя, но она не открылась.

Вот черт! Кажется, запас их удачи иссяк. А ведь всё шло так гладко. Внутрь проникли просто-таки по-детски. Забрались по строительным "лесам" во внутреннем дворике, отыскали незапертое окно. Потом минут десять бродили по сумрачным и жутковатым музейным залам, пока не услышали в отдалении вопли "радеющих" Детей Ши. По ним и сориентировались. Спуск в подвал никто не охранял. Дверь - тоже. И вот теперь - облом.

- Что ты копаешься? - воскликнула Лейка.

- Уймись, - отмахнулся Дима.

Может, он цифры перепутал, местами поменял? Попробовать другую комбинацию?

Из-за двери тянуло горелым.

"Бедный Карлссон! - подумал Дима, нажимая еще раз (на всякий случай) на те же сенсоры. - Может он - уже..."

В замке снова щелкнуло, и дверь открылась.

Внутри было еще жарче, чем раньше. Горелка ревела. Дно клетки было уже не темно-багровым, а малиновым... Но Карлссон по-прежнему висел на прутьях. И был жив, поскольку дышал.

- Карлссон! - Лейка бросилась к клетке. Дима еле успел ее перехватить.

- Не трогай - обожжешься!

- Но он...

- Он - не ты!

Карлссон разлепил глаза. Не глаза - щелочки. Лицо его распухло, нет, раздулось и стало похожим... Дима отвернулся. Смотреть на Карлссона было страшно.

- Уб-бери ог-гонь... - просипел Карлссон.

Дима наклонился к горелке... и отшатнулся. От раскаленной клетки несло жаром, как из печки. Горелка наверняка тоже раскалилась... Дима оглянулся в поисках рукавиц или какой-нибудь тряпки...

- Ну я и дурак... - пробормотал он. - Вот же баллон!

Поворот крана, и пламя погасло. Теперь надо охладить... Ага, шланг, и прямо на кран надет.

Дима крутанул вентиль, резиновая змея завертелась, выплюнув струю. Дима ухватил шланг и направил струю на дно клетки. Клуб раскаленного пара с яростным шипением взлетел вверх, задев Карлссона. Карлссон взревел...

Дима мгновенно перебросил струю на него. Через несколько секунд подвал из сауны превратился в парную, но вода, стекавшая на дно клетки, кипеть перестала.

Карлссон соскользнул по прутьям и упал на пол клетки.

- Лей... - прохрипел он. - На меня лей.

Ужасная раздутая маска постепенно превращалась в лицо, дыхание Карлссона перестало напоминать свист отпущенного пневматического тормоза. Через пару минут он сказал: "Довольно!" - и встал. Лейка подошла к клетке.

- Ну, ты как?

- Лучше, - Карлссон соскреб с ладони шмат черной, как уголь, плоти.