Чтение 39–й страницы книги ~Eurocon 2008. Спасти чужого~

- Выходит, что так. Слез бы ты с лошади, - обратился Рауль к Алехандро.

Тот в ответ лишь сверкнул белозубой улыбкой:

- Мы крупно влипли, но это не значит, что рейтар сыграет труса, мой друг. Нам надо всего лишь продержаться до темноты. Это меньше трех часов.

- Не за глиняными стенами, сеньор. - Мигель достал маленькую подзорную трубу и теперь смотрел на дорогу. - Валаи! Эти ублюдки разворачивают фальконеты!

Рауль, взяв из рук капрала трубу, посмотрел в указанном направлении. Четверка запряженных лошадей тащила лафет, на котором была установлена небольшая мортира.

- Как их упустили передовые части? - Пабло скрипнул зубами.

- Теперь уже без разницы. - Алехандро посмотрел на восток. - К роще нам не прорваться. Там больше двадцати стрелков.

- Лопес! Муреньо! - крикнул Рауль. - Слезайте с мельницы! Мигель, снимай стрелков с крыши амбара и уводи от забора. Они не полезут сюда, пока не завалят нас ядрами. Отходите к дальней части постройки. За амбар. И рассредоточьтесь. Хосе! Возьми знамя и установи на крыше.

- Так они же по нему палить будут, сеньор.

- Лучше по нему, чем по моим людям. Шевелись.

Все разбежались выполнять приказания. Лопес с напарником горохом скатились по приставной лестнице, стрелки у стены выдергивали из земли форкины и, зажав их под мышками, взвалив мушкеты на плечо, бежали на дальний рубеж обороны.

- Выстоим, мой друг? - ухмыльнулся Алехандро.

- Или ляжем. Идем. Посмотрим, что там у рощи.

За амбаром прятали лошадей. Здесь же стояла клетка, возле нее тихо молились отцы Рохос и Даниэль. Самое время для молитвы. Можно даже заранее прочесть заупокойную. Не помешает. Оба клирика изрядно побледнели. Вот уж кому не стоит попадать в руки к отступникам, так это святой инквизиции. Если обычных солдат просто расстреляют или заколют пиками, то облаченным в рясы священникам грозят серьезные испытания, ничем не хуже тех, что проводят отцы-дознаватели для некоторых еретиков.

Рауль пожалел, что Августо убили. Он единственный из них, кто обладал даром и мог помочь в обороне. Капитан направился к святошам, но его перехватили. Тонкая рука просунулась сквозь прутья и вцепилась в плечо, обжигая огнем.

- Сеньор! Выпустите меня! - умоляюще прошептала колдунья. - Я смогу вам помочь!

Он деликатно освободился от ее захвата.

- К чему тебе нам помогать, женщина? Они освободят тебя.

Она грустно улыбнулась и прислонилась щекой к прутьям:

- Вы были добры ко мне, сеньор. А ядра… ядра слепы. Возможно, и не придется никого освобождать. Я действительно могу вам помочь, сеньор. В Хуэскаре…

- Я знаю твою историю, - перебил ее Рауль и посмотрел на клириков. - Вы сможете отпустить эту женщину? На время?

- Нет! - отрезал отец Рохос. - Нет! Отродье Искусителя не выйдет из клети и не снимет ошейник! Она лжива и замарает нас всех тьмой!

Спорить было бесполезно, на потном лице священника смешались ненависть и страх.

- Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении, святые отцы, - холодно процедил Рауль. - Кто-нибудь из вас, сходите, пожалуйста, вместе с Хосе. Он выдаст вам мирские платья. Ваши рясы становятся для вас слишком опасны.

- Но это значит предать Спасителя! - прошептал еще сильнее побледневший отец Даниэль, липкими пальцами вцепившись в веревку, служившую ему поясом.

Раулю некогда было спорить с ними. Он подбежал к углу двора, что был на стороне рощи, и в этот момент орудия выстрелили. Первое ядро прошло восточнее мельницы, свистнуло в воздухе и улетело к деревьям, едва не задев своих же стрелков. Второе пробило крышу амбара и не взорвалось. Третье ударило во внешний забор, разворотив глину и камни. Через секунду «гакнула» мортира, и Рауль вместе со всеми бросился на землю, уткнувшись лицом в вездесущую пыль.

Взорвалось совсем рядом.

Хлязг!

Этот звук больше всего напоминал уху звук рвущейся материи.

Картечь свистнула над головами, поражая все, до чего могла дотянуться. Кто-то заорал от боли. Теперь к запаху раскаленных камней примешивался запах стали, пороха, едкого дыма и крови.

- Ховельянос! - громко прокричал Мигель. - К раненому! Живо!

Отрядный лекарь со своей сумкой уже спешил к окровавленному и проклинающему все и вся Лопесу. Шагах в десяти от него лежало изуродованное взрывом тело - кто это, Рауль не смог определить.

Двое стрелков приканчивали раненых лошадей. Та, что везла клетку, оказалась убита наповал. Вместе с ней картечью посекло и отца Рохоса. Клирик лежал раскинув руки, и серая ряса у него на груди уже потемнела от крови. Отец Даниэль с двумя охапками армейской одежды стоял в сорока ярдах от амбара и дрожащими губами благодарил Спасителя за подаренную жизнь.

Рауль подскочил к клетке, несколько прутьев которой были разбиты:

- Ты жива?!

- Да, сеньор, - сказала скрючившаяся на полу женщина.

Алехандро вылетел на недовольно раздувающей ноздри лошади из-за угла мельницы:

- Они перезаряжают! Самое время организовать атаку! Позволь мне с ребятами…

- Вас расстреляют раньше, чем вы доберетесь до орудий! Жди!

Капитан решительно подошел к отцу Даниэлю:

- Святой отец, времени не осталось! Через несколько минут никто не даст гарантии, что мы будем живы. Она - наш единственный шанс уцелеть! Вы сможете снять ошейник?

- Да. Это способен сделать любой отец-дознаватель. Но выпускать ее - безумие. Я не смогу обуздать ведьму, если она начнет пользоваться магией!

- Об этом не волнуйтесь! Мои люди будут держать ее на прицеле!

- Это грех! Грех отпускать такую, как она! Спаситель спросит с меня в райских кущах, почему я дал еретичке свободу…

- Спаситель спросит с вас в аду, почему вы позволили умереть всем этим воинам! - рявкнул потерявший терпение Рауль.

Отец Даниэль посмотрел на тело Рохоса и неуверенно кивнул.

Подчиняясь жесту капитана, Муреньо и Одноглазый Родриго сбили замок на клетке. Игнасио, бледный от потери крови, с перебинтованным плечом, приказал рыжему Карлосу обыскать тело убитого священника. Солдат нашел ключ и бросил его Муреньо. Тот быстро отомкнул кандалы и, взяв женщину под локоть, выволок ее из клетки, отдав в руки Родриго.

- Мои люди хорошо стреляют, - на всякий случай предупредил Рауль, понимая, что это глупо. Смерть от пули в любом случае предпочтительнее костра, который ей уже и так обеспечен.

- Я собираюсь помочь, сеньор. - Ее голос стал хриплым от волнения.

Отец Даниэль неохотно коснулся пальцем знака Спасителя на ошейнике, и тот, лязгнув, открылся. Кто-то из солдат - кажется, Мигель, - начал читать охранную молитву. Не обращая на это внимания, женщина шагнула в сторону, воздев руки к небу.

Рауль не знал, как у солдат выдержали нервы, но никто в нее не выстрелил.

Не было никакого зла. И вселенской тени. И рева разверзнувшегося ада. И облика Искусителя. И даже тучи не затмили солнце по причине своего отсутствия на небе.

От стены амбара, над которым все еще развевался отрядный флаг, отделились три огромных полупрозрачных силуэта. Рауль едва смог различить на ярком солнце, что это гигантские волки, которые, будь они реальны, без труда перекусили бы пополам лошадь. Игнасио потрясенно выругался.

Три призрака стелющимся бегом устремились в сторону основного отряда мятежников. Солдаты, хотя и порядком перепуганные явлением тьмы, бросились за ними, не желая пропустить происходящее. Рауль остался на месте. Он, а также отец Даниэль, Родриго, Муреньо, Пабло и Карлос не спускали глаз с ведьмы.

В отдалении послышались выстрелы, затем перепуганные крики, быстро сменившиеся воплями животного ужаса.

- Муреньо, - негромко сказал капитан, наблюдая за колдуньей, кажется впавшей в транс. - Посмотри, что там. И возвращайся.

Солдат вернулся через минуту. Бледный, взъерошенный, с круглыми глазами.

- Там… там… сеньор! Тени их пожирают и рвут на куски! Уцелевшие бегут, бросив пушки и оружие!

- Семя Искусителя! - простонал отец Даниэль, сжимая в дрожащих руках ошейник.

Через несколько минут вернулся Алехандро.

- Полный разгром, мой друг! Дорога пуста. Уцелевшие улепетывают к холмам. Думаю, если звери еще голодны, они доедят мятежников в ближайшие минуты.

Голос у него был ровным, лицо тоже не выражало особых эмоций, а вот глаза сияли. Было в них все. И страх, и удивление, и восхищение, и потрясение. В эту минуту не только командир рейтаров думал о том, какая грандиозная сила скрыта в босоногой колдунье, облаченной в белый балахон. Мощь отступницы была грандиозна, и, в отличие от клириков, женщина не гнушалась использовать ее в полную силу. Святые отцы, редко влезающие в дела земные, даже в войны, в том числе и религиозные, могли бы поучиться, как помогать солдатам в сражении и беречь их жизни.

С тремя такими колдуньями вполне можно было выиграть целую войну. Теперь Рауль понимал, как Хуэскар снял осаду и отбросил врага от стен.

- Ба! - воскликнул Хосе, привлекая к себе внимание. - Ба!

Он, вытянув руку, показывал на рощу, где находились стрелки мятежников. Там занималось грандиозное пламя, и уцелевшие люди в панике бежали прочь.

- Не спать! Мушкетеров сюда! Быстро! Быстро!

Воины Рауля дали залп. Отец Даниэль ловко защелкнул на колдунье ошейник.

* * *

Альмадена, вторую неделю мучимая жарой и застывшая в ожидании скорой засухи, убаюканная песнями сверчков, цикад и гитарой, медленно погружалась в беспокойный сон.

Алехандро сидел на окне, меланхолично наигрывая какую-то грустную баксанскую мелодию. Рядом с ним стояла пузатая бутылка «Коммандарии». Он единственный, кто не присоединился к общей пирушке, проходящей во дворе небольшого зажиточного дома в центре приграничного городка. Среди воинов не чувствовалось никакого веселья. Негромкие разговоры, стук стаканов, чпоканье пробок. Люди, пережившие еще одно сражение, в очередной раз вырвались из цепких рук смерти и теперь медленно напивались.

Муреньо, после гибели Фернандо повышенный Раулем до капрала, в какой-то момент заплакал, растирая слезы по загорелым щекам и сожалея о гибели брата по оружию. Его кое-как успокоили, сунули красного вина и, опустошив бутылку «Азоллы», новый капрал уснул. Игнасио, Пабло и Мигель тихо спорили, окажутся ли они теперь в аду, раз воспользовались помощью нечестивой. Каждый довод заканчивался глотком вина, и каждый раз они приходили к совершенно противоположному мнению, что еще сильнее запутывало и без того сложный, приправленный смачными ругательствами теологический спор. Несколько человек, устав за прошедший день, спали во дворе, прямо на скамьях.

Рауль сидел вместе со всеми в мрачном и опустошенном состоянии духа. Он был рад, что все закончилось и стало можно снять кирасу. Дорожная пыль нашла маленькие щелочки в броне, забралась под них и, смешавшись с потом, превратилась в грязь. От нее пришлось страдать всю оставшуюся дорогу.

В какой-то момент он встал из-за стола, пригнул голову, чтобы не задеть низкие ветви апельсинового дерева, и вышел на улицу, где нос к носу столкнулся с Ховельяносом.

- Как дела у Лопеса?

- Будет жить, сеньор. Во всяком случае, ему повезло больше, чем бедняге Хавьеру и тем, кого мы сегодня потеряли.

Лицо у высокого, упитанного лекаря было уставшим и все еще ошеломленным. Он, как и все, был потрясен прошедшим днем.

- Ступай. Отдохни. Ты сегодня хорошо поработал. Все мы хорошо поработали.

Капитан, прошел мимо, но Ховельянос его окликнул:

- Командир!

- Да?

- Надеюсь, я не позволил себе слишком многого… - Лекарь помялся. - Я сказал часовым, что вы приказали выпустить женщину из клетки и приковать у сарая. И накормить как следует.

- Что отец Даниэль?

- Он пытался возражать, но не слишком активно, сеньор. А потом и вовсе махнул рукой. Кажется, он надломлен.

Рауль сомневался, что такие слова можно применить к инквизитору, но не стал возражать.

- Я виноват, сеньор?

- Не думаю, Ховельянос. Ты сделал то, что я только собирался.

- Хорошо.

- Один вопрос - почему?

Лекарь подошел ближе, задумчиво погладил бороду:

- Из дурацкого чувства благодарности, сеньор. Я пятнадцать лет штопал наших храбрецов кривой иглой, выковыривал из них пули и осколки. К сожалению, я не так набожен, как Мигель. Я не жду райских кущ и не страшусь пекла. Поэтому не боюсь ее. По мне - она обычная женщина, сеньор, пусть и владеет магией. Правда, я не хотел бы, чтобы мое мнение узнала инквизиция.

Капитан кивнул, показывая, что не собирается никому что бы то ни было рассказывать.

- Все говорят, она здорово нам помогла. И это так, сеньор. Сегодня она спасла наши шкуры. Клянусь Спасителем, миска горячей еды - небольшая плата за наши жизни! Ей слишком недолго осталось, чтобы… - он запнулся.

- Я тебя понимаю. Ступай.

- Доброй ночи, сеньор, - вздохнул Ховельянос.

- Доброй ночи.

Ссутулившись, лекарь пошел туда, где бренчала гитара.

Рауль проводил его взглядом и неспешно направился к конюшне.

Альмадена - приграничный город. У нее имелся свой гарнизон, и отряду не было нужды расставлять собственных часовых. Двое алебардщиков из льедских наемников оторвались от игры в кости, узнали командира прибывшего отряда и кивнули ему, как старому знакомому.

- Мы накормить вашу еретичку, как вы велеть, сеньор, - сказал один из них, заросший по глаза густой кудрявой бородою. - Что-нибудь еще надо сделать?

- Нет. Я поговорю с ней.

- Как вам угодно, сеньор, - пожал плечами бородач и взялся за игральный стаканчик.

Женщина сидела на чистой соломе, под фонарем, за ногу прикованная цепью к стене, словно собака. Ребристый ошейник тускло мерцал, отблески пламени плясали на немолодом лице, делая его черты еще более резкими.

- Сеньор?

Он остановился перед ней, заложил руки за спину, покачался на носках, хмуря лоб, и внезапно спросил:

- Ведь у тебя был шанс. Почему ты не убежала тогда? Твоя магия уничтожила мятежников, я сомневаюсь, что мы смогли бы остановить тебя. Почему ты все еще здесь?

Она долго-долго молчала. Затем улыбнулась:

- Я не считала себя в праве так поступить. Спаситель прислал мне испытание, и я должна пройти по этой дороге до конца.

- Спаситель?

Женщина устало прикрыла глаза:

- Хуэскар очень набожный город, сеньор. В моей семье все были истинными верующими. И меня воспитали такой же. Сколько я себя помню - стараюсь жить по Его заветам. Верю в Него и не сомневаюсь, что Он не оставит меня и поможет мне. Это очень просто, сеньор, - верить.

- Не сомневаюсь, - сухо отозвался он. - Но как вера в Спасителя может уживаться с даром от Искусителя?

- Церковь говорит, что дар Искусителя - это грех. Я живу с ним всю свою жизнь. И применяю его только для того, чтобы творить добро, как учит нас Спаситель. Магия для этого вполне годится, хоть это и не нравится отцам-дознавателям. Мое испытание продолжалось долгих сорок лет, и теперь оно, наконец-то, подходит к концу. Того, что уготовано Спасителем, нельзя избежать, сеньор.

- Ты и твои убеждения сгорите на костре.

- Думаете, я этого не знаю, сеньор? - она пошевелилась, и цепь тихо лязгнула.

- Зачем ты вообще решилась помочь городу? Неужели не понимала, к чему это приведет?

- В Хуэскаре родились многие святые, сеньор. Это благочестивый город. И он - моя родина. Я верю. В старую истину, а не в ту, что несет мятеж на копьях и мушкетах. Когда воззвали о помощи, я не посмела отказать. Спаситель бы не одобрил этого. Помогать ближнему своему - мой долг.

- А разве не долг ближнего помогать тебе? Они сдали тебя в руки отцов-дознавателей. Неужели это благодарность?!

- Это на их совести, сеньор. То, что делают в ответ на мою заботу, должно беспокоить их души, но не мою.

- Именно поэтому ты не раскаялась?

- В чем я должна была раскаяться, сеньор? Я не сделала ровным счетом ничего плохого. И чиста перед Спасителем. А что касается людей - они не всегда понимают сами себя и свои поступки. Бог их простит за это.

- И за то, что тебя сожгут на костре? Он тоже их простит?

- Я верю в это, - негромко ответила она. - Я с самого начала знала, на что шла, сеньор. Но иногда просто нет иного выбора. Следует действовать так, как велит тебе сердце, несмотря на грядущие последствия. Вы понимаете, сеньор?

Он очень долго молчал, смотря на нее новым взглядом, и затем так же, в тон ей, негромко ответил:

- Да. Понимаю.

* * *

Клирик со своей узницей расстались с отрядом через четыре дня. В маленькой деревушке тракт разделялся на две дороги. Одна вела в Истремару, куда надлежало прибыть рейтарам, другая - в столицу королевства, где колдунью уже ждал костер. Прощанье с отцом Даниэлем оказалось неожиданно душевным. Он поблагодарил всех солдат за помощь и благословил их, обещав молиться Спасителю за их здравие. Затем отозвал Рауля в сторонку и, смиренно сложив руки, сказал:

- Я не могу умолчать о том, что произошло, сын мой. Но сделаю все, что в моих силах, чтобы за вами не было вины и грехов. Церковь всепрощающа, а вы - ее верный сын, не раз доказавший свою набожность. Вряд ли за столь мелкий проступок, как временная свобода отступницы, вас будут беспокоить. Я возьму этот грех на себя.

- Я даже не знаю, что ответить, святой отец.

- Ничего говорить и не требуется. Ступайте. Я помолюсь за вас.

Капитан кивнул и неожиданно спросил:

- Ее все-таки ждет казнь?

- Да. Конечно, - удивленно приподнял брови клирик.

- Даже после того, как она нас спасла?

- Это зачтется ей на Божьем суде. Но не на земле. Святой суд не меняет своих решений. Прощайте.

- Что он тебе сказал, мой друг? - спросил Алехандро, когда они отмахали несколько лиг по тракту и остановились на ночь в местном гарнизоне.

- То, что я думал, - пожал плечами Рауль.

В подробности вдаваться не хотелось. Он отчего-то чувствовал себя полной свиньей. Когда стемнело, Рауль взял у командира рейтаров гитару, но играть не мог. Думал о другом, все время возвращаясь к разговору с еретичкой. Алехандро, ловко управляясь с засаленными картами, нет-нет да поглядывал на приятеля из-под полуопущенных век. Он хмурился. То ли с картами не везло, то ли начал что-то подозревать.

- Вряд ли он уехал из деревни, - неожиданно сказал Рауль.

Алехандро вздохнул, смел расклад, посмотрел на товарища:

- Разумеется, святоша там, где мы его оставили. Что дальше?

Капитан отряда задумчиво постучал пальцами по столу, взял в руки шпагу и начал внимательно изучать сложную гарду. Собеседник терпеливо ждал ответа.

- Я хочу прогуляться. Через час.

Теперь настала очередь Алехандро задуматься. Он откинулся на стуле и ухмыльнулся:

- Составлю тебе компанию… Когда ты это решил?

- Сразу. Как только мы расстались с клириком.

- Собираешься освободить ее? Еретичку будут искать. И нам на хвост может сесть вся инквизиция. Дело запахнет жареным.

- Надеюсь, что нет.

- Ты командир, - пожал плечами рейтар. - На меня можешь рассчитывать. Просто помни, что у поступков есть последствия.

Рауль вздрогнул, услышав почти те же слова, что сказала ему ведьма этим утром.

- Я это знаю.