установке сейфа в бетоне. Людям привычнее считать, что сейфы, как
правило, находятся в стенах: полы в этом смысле были менее заметны и
более безопасны, но не совсем удобны. Я оторвал еще несколько
квадратиков, подвергая сомнению свои выводы и свое здравомыслие.
сейфовой комнате компании. Я ничего не ожидал найти, но было бы глупо в
этом не убедиться: а вдруг. На это у меня ушло полчаса, а не три дня, и
в конце концов все было оторвано, за исключением кусочка, на котором
стоял сервировочный столик на колесиках. Отодвинув столик, под этим
квадратиком я обнаружил плоский круглый кусок серебристого металла
заподлицо с полом, в который была вделана ручка-кольцо.
за кольцо. Металлический люк поддался, подобно крышке банки с печеньем,
открывая под собой еще один слой металла - внушительного вида круглую
металлическую пластину размером с обеденную тарелку, где была
единственная скважина для ключа и такая же ручка.
дом вместе с фундаментом. Я перепробовал всю связку ключей Гревила, но
все было безрезультатно.
под рукой", - думал я, но от возможной перспективы новых поисков чего бы
то ни было я ощутил упадок сил. Разбираться в делах Гревила было сродни
хождению по лабиринту с не меньшим количеством тупиков, чем во дворце
Хэмптон-Корт.
с них. Поднявшись наверх и вытащив "На муле через Патагонию" вместе с
другими книжками, я нашел на прежнем месте два ключа обычного вида и
один слишком резной, чтобы предположить, что его можно использовать в
каких-то полезных целях. Но - и это было в духе Гревила - он-то как раз
и оказался тем ключом, бородки которого легко вставились в скважину
сейфа и с небольшим усилием открыли замок.
вместо того чтобы тянуть, надо было повернуть крышку, как колесо, до
упора; тогда она наконец уступила и, поднявшись, оказалась у меня в
руках.
шампанского, но, к моему великому огорчению, заветного "яичка" там не
было, на дне лежала лишь стопка деловых бумаг в коричневых конвертах. С
тяжелым вздохом я вытащил два верхних, в одном из которых обнаружил
документы, подтверждающие право собственности на недвижимость, а во
втором - бумаги о выдаче ссуды под закладную. Я смиренно прочел
документ, в котором констатировалось, что дом Гревила, в сущности,
принадлежит финансировавшей компании, а не мне.
содержанием которого меня уже познакомили адвокаты; далее - его
свидетельство о рождении, свидетельства о рождении наших родителей и их
свидетельство о бракосочетании. В следующем конверте оказался страховой
полис, согласно которому ему должны были выплатить страховую сумму в
шестьдесят пять лет, однако благодаря инфляции эта сумма стала
ничтожной, и он явно не позаботился о том, чтобы ее увеличить. Вместо
этого, насколько я понял, просматривая финансовые отчеты компании, он
пускал всю прибыль на расширение своего дела, которому, инфляция была не
страшна и которое обеспечило бы ему безбедную старость.
долларов. Да нет, конечно, это не так. У него был осуществимый план
получения реальной прибыли. "Пусть я буду чист от бесчестных
помыслов..." У него был хороший доход, он вполне обеспеченно жил и
держал скаковых лошадей, но так и не скопил большого состояния. Все его
богатство, как ни посмотри, состояло в камнях".
этих проклятых бриллиантов, то подведу и его, и себя. Гревил бы очень
хотел, чтобы я их разыскал, но куда же, черт возьми, он их дел?"
полис, и водворил на место тяжелую круглую крышку. Повернул ее, повернул
ключ, закрыл сверху другой крышкой и положил сверху ковровый квадратик.
Тайник был, без сомнения, несгораемым и, как оказалось, надежным от
грабителей местом, и я не мог понять, почему Гревил не хранил там
драгоценности.
спальню, где обнаружил, что моя дорожная сумка была выпотрошена вместе
со всем остальным. Это почти не вызвало удивления. Я поднял свои
пижамные штаны и пошел в ванную. Зеркало по-прежнему было наполовину в
креме для бритья, и когда я протер его салфеткой, выпил обезболивающее,
почистил зубы и смел полотенцем весь хрустевший под ногами разбросанный
по полу мусор, я почувствовал, что мой дневной запас энергии иссяк.
уснуть. "Удары по голове всегда чреваты непредсказуемыми последствиями",
- думал я. Однажды после этого я неделю ходил как в забытьи, частенько
засыпая на полуслове. В другой раз в полной ясности ума я приходил к
врачу, беседовал с ним, но через полчаса совершенно ничего не помнил. На
этот раз, лежа в кровати Гревила и чувствуя озноб и внутреннее
беспокойство, я тоже склонен был отнести это на счет того, что подвергся
нападению.
хорошем, пытаясь объяснить то или другое, и к утру почувствовал себя
гораздо лучше и спокойнее. Сев на крышку унитаза, я разбинтовал ногу и,
держась за все, что можно, надолго встал под приятный, такой необходимый
в моем состоянии душ. Я решил помыть голову, ощущая, как мягко журчащая
струя воды уносит с собой все нервное напряжение, накопившееся за
неделю. Затем, обмотавшись банным полотенцем, я сел на черно-белую
кровать, чтобы внимательно осмотреть свою лодыжку.
дней назад. Правда, черная болезненная опухоль еще не сошла. Ушибы для
нее были все так же опасны. Я попробовал напрячь мышцы икры и ступни,
преодолевая резкую боль в суставах и связках. Ничего не поделаешь:
неподвижность грозила мышечной атрофией. Я размял мышцы икры и подумал,
что было бы неплохо взять у Майло купленный им где-то прибор под
названием "Электровет", которым он пользовался для массажа ног лошадей,
что способствовало снятию опухолей и скорейшему возврату спортивной
формы. "Раз помогает лошадям, поможет и мне", - прикинул я.
хотелось надеяться, не менее эффективно. Затем оделся, позаимствовав
одну из чистых белых рубашек Гревила, спустился в имевшую печальный вид
маленькую гостиную и позвонил Николасу Лоудеру.
буркнул в ответ.
нашел покупателей.
своих знакомых и оставить в своей конюшне, и я очень хорошо вас понимаю,
однако мистер и миссис Остермайер, с которыми вы видели меня вчера в
Йорке, сообщили мне о своем желании купить эту лошадь.
скачкам с препятствиями.
победы подряд... Вы поступите откровенно бесчестно, если заберете его.
положение, так как не имел права кастрировать Дазн Роузез. Вдобавок ко
всему, ничто не могло помешать душеприказчику Гревила продать его лошадь
кому заблагорассудится, как сообщил мне Майло и как наверняка выяснил
для себя Николас Лоудер. К тому же продажа лошади Остермайерам имела
исключительный смысл, так как в этом случае я смог бы выступать на ней,
хоть формально она и не будет мне принадлежать.
комиссионные.
процедил:
заключается в том, что я не подал на вас жалобу. Как бы там ни было,
сегодня я обедаю с Остермайерами у Майло, и мы документально оформим
продажу. Так что Майло перевезет к себе Дазн Роузез где-то на этой
неделе. Разумеется, он предварительно договорится с вами.
потрясенным его неизменным хамством, помимо всего прочего.
кому-то еще, и, как он сам говорил, Дазн Роузез не был чем-то
выдающимся. Этот пятилетний мерин хоть и был неоднократным победителем,
далеко не являлся последней надеждой конюшни Николаев Лоудера.
Херберт Фрэнк
Березин Федор
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман