известное название двенадцати. "Однако, - продолжает Кант, - присматриваясь
ближе, мы находим, что понятие суммы 7 и 5 содержит в себе только соединение
этих двух чисел в одно и от этого вовсе не мыслится, каково то число,
которое охватывает оба слагаемых". "Сколько бы я ни расчленял свое понятие
такой возможной суммы, я не найду в нем числа 12". При переходе от указаний
задачи к результату сумма действительно не мыслится, понятие не
расчленяется. "Необходимо выйти за пределы этих понятий, прибегая к помощи
созерцания, пяти пальцев и т. д. и таким образом присоединять единицы числа
пять, данного в созерцании, к понятию семи" а0, - прибавляет он. Пять
действительно дано в созерцании, т. е. оно совершенно внешняя сочетанность
произвольно повторявшейся мысли, "одного"; но 7 точно так же не понятие;
здесь нет понятий, за пределы которых нужно было бы выходить. Сумма 7 и 5
означает чужцое понятия соединение этих двух чисел; такое столь чуждое
понятия нумерование, продолжающееся от 7 до тех пор, пока не будут исчерпаны
пять единиц, можно назвать сочетанием, синтезированием с таким же правом,
как и нумерование, начинающее с "одного", - синтезированием, которое,
однако, носит совершенно аналитический характер, так как связь здесь всецело
искусственная, в ней нет и в нее не входит ничего такого, что не было бы
совершенно внешним. Требование сложить 7 и 5 относится к требованию вообще
нумеровать, как требование продолжить прямую линию к требованию провести
прямую линию.
что это синтезирование совершается a priori. Правда, счет не есть
определение ощущений, единственно которое, согласно кантовскому определению
созерцания, и остается на долю a posteriori, и счет действительно есть
занятие на почве абстрактного созерцания, т. е. такого, которое определено
категорией "одного" и при котором абстрагируются как от всех остальных
определений ощущений, так и от понятий. "A priori" - это вообще нечто лишь
смутное. Определение эмоций - влечение, склонность и т. д. - в такой же мере
имеет в себе момент априорности, в какой пространство и время как
существующие, [т. е. ] временное и пространственное, определены a
posteriori.
характере основоположений чистой геометрии также нет ничего основательного.
Указывая, что многие из них действительно аналогичны, он в доказательство
представления о синтетичности других приводит только одну аксиому - что
прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками. "В самом деле,
мое понятие прямой содержит только качество, но ничего не говорит о
количестве. Следовательно, понятие кратчайшего [расстояния] целиком
присоединяется извне, и никаким расчленением не может быть извлечено из
понятия прямой линии. Поэтому здесь необходимо прибегать к помощи
созерцания, посредством которого только и возможен синтез". - Но и здесь
дело идет вовсе не о понятии прямого вообще, а о прямой линии, а она уже
есть нечто пространственное, созерцаемое. Определение (или, если угодно,
понятие) прямой линии ведь и состоит только в том, что она безусловно
простая линия, т. е. что в своем выхождении вовне себя (в так называемом
движении точки) она безусловно соотносится с собой, что в ее протяжении не
положено никакой разницы определения, никакого соотношения с какой-либо
другой точкой или линией вне ее; она безусловно простое направление внутри
себя. Это простота есть, разумеется, ее качество, и если кажется, что трудно
дать аналитическую дефиницию прямой линии, то это только из-за таких
определении, как простота или соотношение с самой собой, и лишь потому, что
при определении рефлексия сначала имеет дело главным образом с некоей
множественностью, с определением через иное. Но само по себе нисколько не
трудно понять это определение простоты протяжения внутри себя как чего-то
такого, что не определяется через иное. Дефиниция Эвклида не содержит ничего
другого, кроме этой простоты.-Но переход этого качества в количественное
определение (кратчайшего расстояния), который будто бы составляет синтез,
исключительно и всецело аналитичен.
можно сказать об определенном количестве, это - "наименьшее", а
применительно к линии - "кратчайшее". Геометрия может принимать эти
определения как следствия из дефиниции; но Архимед в своих книгах о шаре и
цилиндре (см. перев. Гаубера, стр. 4) поступил всего целесообразнее,
установив указанное определение прямой линии как аксиому, столь же
правильно, как это сделал Эвклид, признав аксиомой определение, касающееся
параллельных линий, так как развитие этого определения, для того чтобы оно
стало дефиницией, также потребовало бы [определений ], не непосредственно
принадлежащих пространственности, а более абстрактных качественных
определении (подобно тому как до этого потребовались такие определения, как
простота) - одинаковости направления и т. п. Эти древние [мыслители] и своим
наукам сообщили пластический характер, их изложение строго держалось
специфики их предмета и поэтому исключало из себя все, что было бы ему
чуждо.
суждениях, - понятие о различенном, которое также нераздельно, о
тождественном, которое в самом себе есть нераздельное различие, -
принадлежит великому и бессмертному в его философии. В созерцании это
понятие, разумеется, также имеется, ибо оно само понятие, и все в себе есть
понятие; но те определения, которые выделены в приведенных примерах, не
выражают его; число и счет-это скорее такое тождество и продуцирование
такого тождества, которое безусловно есть лишь внешнее тождество, лишь
поверхностный синтез, единство "одних", таких "одних", которые скорее
положены как в сам"" себе не тождественные друг другу, а внешние, сами по
себе раздельные. В основе определения прямой линии, согласно которому она
кратчайшее расстояние между двумя точками, должен лежать скорее лишь момент
абстрактного тождества, лишенного различия в самом себе.
отрицательное арифметическое действие, вычитание, есть также совершенно
аналитическое отделение чисел, которые, как и в сложении, определены лишь
как вообще неравные в отношении друг друга.
равенству числа эти суть единицы, и в числе появляется различие между
единицей и численностью. Умножение имеет задачей сложить численность единиц,
которые сами суть некая численность. При этом безразлично, какое из двух
чисел принимается за единицу и какое за численность, безразлично, говорим ли
мы четырежды три, где четыре есть численность, а три - единица, или,
наоборот, трижды четыре. - Мы уже указали выше, что сначала находят
произведение простым нумерованием, т. е. счетом на пальцах и т. д.; позднее
становится возможным непосредственно указать произведение благодаря своду
результатов подсчета - таблице умножения и знанию ее наизусть.
определению различия. Здесь также безразлично, делитель ли или частное
принимается за единицу или за численность. Делитель принимается за единицу,
а частное - за численность, коща задачей деления объявляется желание узнать,
сколько раз (численность) одно число (единица) содержится в данном числе;
наоборот, делитель принимается за численность, а частное - за единицу, коща
говорят, что требуется разделить некоторое число на данную численность
одинаковых частей и найти величину такой части (единицы).
численность, как числа еще непосредственны относительно друг друга и потому
вообще не равны. Дальнейшее равенство - это равенство самой единицы и
численности; таким образом, продвижение к равенству определений,
заключающихся в определении числа, завершено. Счет согласно этому полному
равенству есть возведение в степень (отрицательное арифметическое действие
[здесь ] - извлечение корня) и прежде всего возведение числа в квадрат; это
полная определенность нумерования внутри самого себя, где 1) прибавляющиеся
многие числа суть одни и те же, и 2) само их множество или численность
тождественно тому числу, которое берется многократно и служит единицей. Нет
никаких иных определений в понятии числа, которые могли бы быть некоторым
различием, и не может также иметь место какое-либо дальнейшее выравнивание
различия, заключающегося в числе. Возведение в степени высшие, чем в
квадрат, есть формальное продолжение; с одной стороны, при четных
показателях, оно есть лишь повторение возведения в квадрат, а с другой - при
нечетных показателях - вновь возникает неравенство, а именно при формальном
равенстве (например, прежде всего в кубе) нового множителя и численности, и
единице, он как единица есть нечто неравное по отношению к численности (по
отношению ко второй степени, 3-по отношению к 3х3); еще большее неравенство
имеется при кубической степени четырех, где численность 3, показывающая,
сколько раз число, служащее единицей, должно быть помножено само на себя,
отлична от этого числа. - Эти определения имеются в себе как сущностное
различие понятия, - численность и единица, и для того чтобы
выхождение-вовне-себя целиком оказалось возвра-щением-внутрь-себя, они
должны быть выравнены. В только что изложенном заключается, далее,
основание, почему, с одной стороны, решение уравнений высших степеней должно
состоять в приведении их к квадратным уравнениям, и почему, с другой
стороны, уравнения нечетных степеней могут быть определены лишь формально, и
как раз, когда корни рациональны, они могут быть найдены не иначе как при
помощи мнимого выражения, противоположного корням и тому, чтб они выражают.
- Согласно сказанному, только арифметический квадрат содержит в себе
безусловную определенность (Schlechthin-Bestimintsein), вследствие чего
уравнения дальнейших формальных степеней должны быть приведены к нему; точно
так же как в геометрии прямоугольный треугольник содержит безусловную
внутри-себя-опре-деленность, выраженную в Пифагоровой теореме, и поэтому для
полного определения всех прочих геометрических фигур они должны быть сведены
к нему.
изложение учения о степенях предшествует изложению учения о пропорциях;
последние, правда, примыкают к различию между единицей и численностью,
Шломо Вульф
Прозоров Александр
Свержин Владимир
Курылев Олег
Эриксон Стивен
Витковский Евгений