подобных сомнений? Кто стал бы еще будить давно уснувшее
старье, страдающее светобоязнью!
у них был хороший, веселый божественный конец!
лгут! Напротив: однажды они сами засмеяли себя -- до
смерти!
произнесено одним богом -- слово: -- "Бог един! У тебя
не должно быть иного Бога, кроме меня!" -- старая борода,
сердитый и ревнивый Бог до такой степени забылся:
восклицали: "Разве не в том божественность, что существуют
боги, а не Бог!"
который прозывался: "Пестрая корова". Отсюда оставалось ему
всего два дня пути, чтобы быть опять в своей пещере и у своих
зверей; и душа его непрестанно радовалась близости возвращения.
---------------------------------------------------------------------------
Слишком долго жил я диким на дикой чужбине, чтобы не
возвратиться со слезами к тебе!
теперь улыбнись мне, как улыбается мать, теперь скажи только:
"А кто однажды, как вихрь, улетел от меня? --
одиночестве я разучился молчанию! Этому, конечно, ты
научился теперь?
покинутым, чем когда-либо один у меня!
этому -- научился ты теперь! И что среди людей будешь ты
всегда диким и чужим --
всего хотят они, чтобы щадили их!
высказывать и вытряхивать все основания, здесь нечего стыдиться
чувств затаенных и заплесневелых.
ибо они хотят скакать верхом на твоей спине. Верхом на всех
символах скачешь ты здесь ко всем истинам.
поистине, как похвала, звучит в их ушах, что один со всеми
вещами -- говорит прямиком!
Заратустра? Когда твоя птица кричала над тобой, когда ты стоял
в лесу в нерешимости, не зная, куда идти, около трупа:
быть среди людей, чем среди зверей, -- это была
покинутость!
острове, среди пустых ведер источник вина, давая и раздавая,
разливая и проливая себя жаждущим:
и не жаловался по ночам: "Брать не есть ли большее наслаждение,
чем давать? И красть не есть ли еще большее наслаждение, чем
брать?" -- Это была покинутость!
самый тихий час и гнал тебя прочь от тебя самого, когда говорил
он злым шепотом: "Скажи свое слово и умри!" --
привел в уныние твое кроткое мужество, -- это была
покинутость!" --
и нежно говорит мне твой голос!
открыто идем вместе в открытые двери.
легкими шагами. В темноте время гнетет больше, чем при свете.
здесь всякое бытие хочет стать словом, всякое становление хочет
здесь научиться у меня говорить.
мимо -- лучшая мудрость: этому -- научился я теперь!
прикоснуться. Но для этого у меня слишком чистые руки.
жил среди шума и зловонного дыхания их!
меня! О, как вдыхает эта тишина полною грудью чистое дыхание!
О, как она прислушивается, эта блаженная тишина!
ушей. Там хоть в колокола звони про свою мудрость -- торгаши на
базаре перезвонят ее звоном своих грошей!
в воду, ничто уже не падает в глубокие родники.
концу. Все кудахчет, но кому же еще хочется сидеть в гнезде и
высиживать яйца?
слишком твердым для самого времени и зубов его, нынче висит изо
рта у сегодняшних людей изгрызанным и обглоданным.
называлось тайной и сокровенностью душ глубоких, сегодня
принадлежит уличным трубачам и другим бабочкам.
улицах! Теперь лежишь ты опять позади меня: моя величайшая
опасность лежит позади меня!
а всякое человеческое существо хочет, чтобы пощадили и пожалели
его.
сердцем, богатый маленькою ложью сострадания -- так жил я
всегда среди людей.
себя, чтобы только переносить их, и стараясь
уверить себя: "Глупец, ты не знаешь людей!"
много напускного во всех людях, -- что делать там
дальнозорким, дальногорьким глазам!
больше, чем себя: привыкнув строго относиться к себе и часто
еще мстя самому себе за эту пощаду.
бесчисленными каплями злобы, так сидел я среди них и еще
старался уверить себя: "Невинно все ничтожное в своем
ничтожестве!"
самыми ядовитыми мухами: они кусают в полной невинности, они
лгут в полной невинности; как могли бы они быть ко мне
-- справедливыми!
Сострадание делает удушливым воздух для всех свободных душ. Ибо
глупость добрых неисповедима.
научился я там внизу: ибо каждого считал я еще за нищего духом.
В том была ложь моего сострадания, что в отношении каждого я
знал,
ему достаточно духа и сколько было уже слишком
много для него!
-- так научился я проглатывать слова. Их могильщики: я называл
их исследователями и испытателями, -- так научился я подменять
слова.
покоятся дурные испарения. Не надо взбалтывать топь. Надо жить
на горах.
мой нос избавился от запаха всякого человеческого существа!
чихает моя душа, -- чихает и весело приговаривает: на
здоровье!