АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Юля.
- Мы родственники Ленина? - изумился Кирюша. - Но почему вы никогда об
этом не упоминали.
- Кто сказал такую глупость? - оторопел Сережа.
- Ты, - выпалил Кирка, - только что.
- Я?
- Ну да, кто же еще. Сам произнес: октябренок - внучонок Ленина.
Сережа и Юля рассмеялись.
- Ты не понял, мы все, от семи до девяти лет, считались внуками Ленина.
- Почему?
- Ну, - замялась Юля, - так было принято, носили на груди красные
звездочки с фотографией маленького Ленина и называли себя октябрята -
внучата Ильича.
- Бред, - выпалил Кирка, - он же никак не мог быть всехним дедушкой.
- Боже, - простонала Юля, - я не способна объяснить ему это.
- Видишь ли, - попробовала я проявить педагогические способности, -
седьмого ноября в России произошла революция, которую возглавил Ленин, в
честь этого события младших школьников стали звать октябрята.
- Почему не ноябрята? - спросил с набитым ртом Кирюшка.
- Потому что раньше седьмое ноября было двадцать пятым октября, -
терпеливо пояснила я.
- Почему?
- Коммунисты поменяли календарь, прибавили тринадцать дней.
- Во придурки, - заявил Кирка. - А зачем?
Я почувствовала искреннее сострадание к алчной учительнице математики
Селене Эженовне. И еще я думала, что злобный карлик заломил невероятную цену
- десять долларов за час! Да я и за сотню не соглашусь иметь дело со
школьниками.
- Хватит, - резюмировал Сережка, - тебе позже на уроке объяснят.
- Безобразие, - донеслось из коридора, и в кухню влетела Виктория, -
просто безобразие!
Следом на полусогнутых вползла Муля. Мордочка собачки превратилась в
ярко-красную.
- Ой, - испугался Кирюшка, - она поранилась!
- Данное существо, - провозгласила Виктория, указывая на сидящего с
виноватым видом мопса, - данное отвратительное существо испортило
косметическую процедуру!
- Да это же клубника! - воскликнул Сережка, рассматривавший мордочку
собачки.
- Именно, клубника, - согласилась гостья, - я сделала маску, легла в
кровать и, каюсь, слегка задремала. А эта дрянь залезла и облизала мое лицо
до чиста!
Я отвернулась к мойке и постаралась, чтобы Виктория не заметила, как смех
пытается вырваться из моей груди.
- Ты мажешь лицо в ноябре оранжерейной клубникой? - изумилась Юля.
- Ну и что? - фыркнула дама. - Кожа нуждается в питании, и ты глубоко
раскаешься лет через десять в том, что не следила за собой. Да я в свои
пятьдесят гляжусь девочкой.
Я снова уткнулась носом в мойку. Да у нашей гостьи склероз. Никак не
может запомнить, сколько ей лет на самом деле, то говорит сорок, то
пятьдесят.
- Муля обожает клубнику, - пробормотала Юля, глядя на энергично
облизывающегося мопса.
- Вот и хорошо, - влез Кирка, - ей тоже витамины нужны.
- Виктория Павловна молча села за стол и принялась с кислым видом пить
чай.
Я же пошла к себе и набрала телефон парикмахерши Нины. В трубке долго
звучали гудки, потом слабый старческий голос продребезжал:
- Слушаю.
Наверное, не туда попала.
- Можно Нину?
- А кто ее спрашивает?
- Знакомая.
- Какая?
- Евлампия.
- Не слышала про такую, - бдительно заметила бабуся.
Мое терпение лопнуло, и я сердито заявила:
- Майор Романова из уголовного розыска, немедленно позовите Никитину.
- Так она в больнице, - сообщила старушка.
- Как? - изумилась я.
- А вы что хотели, - моментально окрысилась собеседница, - прийти домой и
такое увидать! Сразу сердце и схватило...
- Что увидать?
- Как что? Квартиру свою разграбленную, все нажитое тяжелым трудом
унесли, проклятые...
Бабушка стала изрыгать проклятия сначала по адресу криминальных структур,
потом перекинулась на правоохранительные органы. Досталось всем:
оперативникам из местного отделения милиции - "Натоптали грязными ботинками,
все серой пылью засыпали и ушли"; участковому - "Только с бабками у магазина
за пучок укропа ругается"; уголовному розыску - "Носятся на машинах с
моргалками, честных людей пугают"; генеральному прокурору - "Кувыркается с
бабами в койке, а москвичей грабят", и министру МВД - "Самый главный вор и
негодяй".
Пропустив весь этот словесный понос, я велела:
- Номер больницы?
- На Волоколамском шоссе, путей сообщения, железнодорожная, - пояснила
бабка и швырнула трубку.
Я молча держала в руках пищащий кусок пластмассы. Вот оно как, добрались
и до Нины.
Глава 21
На улице потеплело. Погода наконец вспомнила, что на календаре ноябрь, а
не февраль. Из густых туч повалил мелкий дождь, снег растаял, превратившись
в жидкую кашу из песка, соли и земли. Не успела я выйти из метро, как
какая-то иномарка, проносясь мимо, моментально окатила прохожих грязью с
головы до ног. Светло-бежевое пальто покрылось темно-коричневыми пятнами.
Выругавшись сквозь зубы, я попыталась вытереть грязь носовым платком, но
стало только хуже. Потеки размазывались, превращая еще с утра элегантный
демисезонный наряд в подобие половой тряпки.
Решив не обращать внимания на временные трудности, я влетела в
троллейбус, пристроилась у окна и принялась бездумно глазеть на мелькавшие
дома.
Больница стояла в большом парке. Наверное, летом тут просто райское
местечко, настоящий санаторий. Но зимой, когда деревья ощетинили голые
ветви, а дорожки покрылись серо-черным месивом, пейзаж выглядел не слишком
привлекательно.
Нина оказалась в отделении неврологии. Отдельная палата с удобной
деревянной, а не железной кроватью, уютный плед, несколько подушек, ночник,
а на тумбочке - тарелка с виноградом, грушами и зелеными шишками фейхоа.
Совсем неплохо устроилась, да и не выглядит больной.
Нина со вздохом отложила журнал "Вумен" и спросила:
- Вы ко мне?
- Именно к вам.
- Слушаю.
- Расскажите, что произошло. Никитина разгладила пальцами бахрому
красно-желтого пледа и пробормотала:
- Ничего, квартиру обворовали. Причем только мои комнаты, соседкины не
тронули. Она отдыхать уехала и все позапирала. Так замки остались висеть как
миленькие.
- Поподробней, пожалуйста.
- Собственно говоря, это все.
- Ну уж нет, - рассердилась я, - давайте по порядку. Когда вы пришли
домой?
- Как всегда, после вечерней смены, около одиннадцати.
Нина открыла дверь и отметила, как плохо ключ проворачивается в скважине.
Подумав, что замок забарахлил, женщина вошла в прихожую и чуть не закричала.
Все вещи из стенных шкафов были вывалены на пол. Еще хуже выглядели комнаты.
В двух крошечных помещениях словно Мамай прошел. Но больше всего Нине было
жаль фотографий. Неизвестный вандал вытащил снимки из пакетов, и теперь они,
измятые и частично порванные, валялись на ковре...
- Что-нибудь украли?
- Да, - тихо сказала Нина, - унесли коробочку из-под чая, железную,
квадратную, со слоном на крышке.
- Зачем? - изумилась я.
- Там доллары лежали.
- Много?
- Две тысячи четыреста семьдесят пять, - вздохнула парикмахерша, - на
квартиру собираю, жаль ужасно.
- Еще что?
- Слава богу, все, - ответила Никитина, - да у меня и брать нечего.
Странно только, что золото не тронули, хотя вещи недорогие, простые, и
немного их совсем. Две цепочки, серьги и кулончик. Я больше серебро люблю, а
оно не слишком-то ценится.
- Кто знал, где вы деньги прячете? Соседка? Нина вздохнула:
- А я их особенно и не прятала. Коробка в шкафу стояла, под простынями.
Да уж, самое лучшее место для тайника. Еще некоторые засовывают в крупу,
муку или варенье. Кое-кто кладет пакеты с деньгами в морозильник. Только
домушники не дураки и первым делом перетряхивают банки на кухне.
- Помните, я спрашивала в нашу первую встречу о документах? Никитина
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 [ 39 ] 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
|
|