Чтение 39–й страницы книги ~Кровь нерожденных~

нашел ромашковый крем, снимающий раздражение, и смазал покрасневшую под
пластырем кожу.

- Кома, - тихо сказал тот, что делал угол. - Можно уходить.

Придирчиво оглядев спальню в последний раз, оставив гореть ночничок и
работать радио, из которого нежно звучала старинная лютневая музыка, молодые
люди бесшумно удалились, не оставив в замке стальной двери ни единой
царапины от отмычки.

Валя резко вскинула руку и выпустила в лицо сопящему человеку струю газа.
Человек заорал, упал на четвереньки. Рядом с ним шлепнулся и пробил корочку
льда какой-то небольшой металлический предмет.

"Нож!" - мелькнуло у нее в голове. Но уточнять она не стала, опрометью
кинулась через сквер, пробежала два квартала и с дико колотящимся сердцем
влетела в милицию.

- Меня только что хотели зарезать, там, в сквере... Он лежит там сейчас,
я в него газом из баллончика пальнула, прямо в лицо. Он упал...

От волнения Валя не сразу заметила Митю Круглова, который сидел рядом с
дежурным, курил и прихлебывал горячий чай.

- Девушка, успокойтесь, - строго сказал дежурный, - не тараторьте так,
толком все расскажите. Фамилия ваша как?

- Потом, все потом! Надо скорее идти, брать его, пока он не очухался. Я
знаю, его наняли, и знаю кто.

Тут Митя вскочил, опрокинул стакан с горячим чаем, выбежал из-за
перегородки и схватил Валю за руку:

- Валюша, ты правда успокойся. Пойдем вместе, покажешь.

- Эй, Круглов! - возмутился дежурный. - Ты хоть подотри за собой - все
ведь мне на брюки пролилось!

Но Круглова и Вали уже след простыл.

- Он один был? - спросил Митя на бегу.

- Один.

Через три минуты они были в сквере.

- Вот он! - указала Валя в темноту. Прусак пытался встать, хотя бы на
четвереньки, но не мог. Так и лежал, скрючившись. Он дал обыскать себя,
слабо щурясь на луч фонарика. Его тошнило, голова кружилась.

- Я не подниму его, - развел руками Митя, - тяжелый он, хоть и тощий. Эй,
Прусак, вставай, я ведь тебя сразу узнал. Вставай, говорю!

Митя еще раз попытался его поднять. Валя помогала ему, поеживаясь от
страха и брезгливости.

Раздался скрип тормозов. В темноте вспыхнули фары. Из подъехавшего
милицейского "газика" вышли двое, присланные на подмогу.

Прусака погрузили в машину.

- Нож! - закричала Валя. - Я забыла сказать, он обронил что-то, похожее
на нож.

Один из милиционеров посветил фонариком. В грязи действительно валялась
длинная, заточенная как бритва финка.

***

Прусак еле ворочал языком. Рвало его так, что пару раз пришлось сводить
его в сортир.

Однако сначала он даже попытался возмущаться:

- Это, начальник, мое личное дело. Мне девка эта давно нравилась. Я, в
натуре, поговорить с ней хотел, по-человечески. А она мне прямо в морду этой
дрянью пальнула. Ее задержать надо, в натуре, а не меня, слышь, начальник!

Раскололся Прусак довольно быстро. Выложил все - и как наняла его Зотова,
и сколько заплатить обещала.

Валя подтвердила: в ее смерти мог быть заинтересован только один человек
Амалия Петровна Зотова, и подробно объяснила почему. На том же "газике" Валю
отвезли домой. В ее окнах горел свет.

- Я видела, ты подъехала на милицейской машине. - Мама распахнула дверь,
как только Валя вставила ключ в замочную скважину. - Что произошло,
Валентина?

- Ничего, мамуль. Все в порядке. Жива, как видишь. Завтра расскажу, очень
спать хочется.

***

Стальную дверь квартиры Амалии Петровны долго не могли взломать. Когда
наконец вошли, капитан Савченко тут же вызвал "скорую" и опергруппу.

- И смотреть нечего, - вздохнул врач "скорой", - вколола себе сама в
вену, и привет. Она же медик.

То же самое сообщил и судмедэксперт, прибывший с оперативниками. Тело
увезли в морг. Квартиру опечатали. Вскрытие показало, что смерть наступила
от отравления большой дозой морфина гидрохлорида, введенной внутривенно.
Дактилоскопической экспертизой было установлено, что и на шприце, и на
вскрытых ампулах были отпечатки пальцев только одного человека - покойной
Амалии Петровны Зотовой.

- Не верю, что она сама, - сказал капитан Савченко, сидя поздним вечером
с женой на кухне, - не могла она. Не таким была человеком. Да и не знала она
еще, что Прусак раскололся.

- Давай помянем ее по-хорошему, - вздохнула жена, - несчастная она была
женщина, совсем одинокая.

И они выпили коньячку, не чокаясь.

Глава 20

- Ты решительно отказываешься ехать в Гринвич-Вилледж? - спросил Стивен,
выходя из дома вслед за Леной.

- Поздно уже, Стив. Я устала, глаза закрываются. Лучше пообедаем дома,
купим что-нибудь, я приготовлю.

- Но должны же мы отпраздновать твой приезд! - Стивен вертел на пальце
ключи от машины. Он был явно огорчен. - Зачем я тогда надел парадный
костюм?

- Хорошо, - вздохнула Лена, - есть компромиссный вариант. Помнишь тот
уютный итальянский ресторанчик, в двух кварталах отсюда? Там еще хозяин
такой маленький-маленький.

- Ладно, что с тобой делать! Там, конечно, никто не оценит мой лондонский
костюм...

- Я уже оценила! - утешила его Лена. - Зато тебе можно будет немного
выпить. Мы же пойдем пешком туда и обратно.

Из окна кухни высунулась черная курчавая голова приходящей прислуги
Стивена Саманты.

- Если вы не собираетесь ехать, можно я возьму машину на пару часов?
крикнула она.

- 0кей! Я сегодня добрый. - Стивен с удивительной для его возраста
меткостью кинул ключи прямо в руки Саманте. - Только ты сначала уж дочисти
мою конюшню.

В ресторане было почти пусто. На маленькой неосвещенной эстраде пожилой
скрипач с выразительно всклокоченной иссиня-черной шевелюрой настраивал
скрипку. Хозяин, крошечный, лысый, как коленка, человечек, подлетел к ним и
стал трясти Стивену руку, повторяя:

- Как я рад вас видеть! Вас и вашу красавицу, русскую подругу. Видите, я
узнал вас, мадам, - сияя ослепительными вставными зубами, обратился он к
Лене, - вы были здесь давно, а я узнал. О, такую красивую леди нельзя
забыть!

Они уселись за столик, и Стивен закурил. Вопреки общеамериканскому
антиникотиновому безумию он оставался заядлым курильщиком. - Тебе, как
всегда, мартини "бьянко" со льдом? - спросил он, глядя в карту вин.

- Нет, - улыбнулась Лена, - мне только сок. Стивен презрительно фыркнул.

- Меня не удивляет, что у вас в России показывают нашу дурацкую рекламу
здорового образа жизни. Но что ты на это купишься - я не ожидал. Я ведь
заметил, ты совсем не куришь. Не ужели бросила? А теперь, оказывается, еще и
не

Пьешь.

Застывший рядом в ожидании заказа крошка хозяин вдруг сладко зажмурился и
что-то зашептал Стивену на ухо. У того брови медленно поползли вверх.

- Это правда? - уставился он на Лену.

- Что?

- Синьор Луцони говорит, будто ты...

- В таких вещах я не ошибаюсь, - напыжился итальянец, - у меня девять
детей. Для вас, мадам, я сейчас сам лично зажарю нашу фирменную форель. Вам
необходима рыба, в ней много фосфора, и беби вырастет умным.

- Спасибо, синьор Луцони. Думаю, от вашей фирменной форели мистер Поллит
тоже не откажется. Верно, Стивен?

Когда итальянец удалился на кухню, Стивен тихо спросил:

- Почему ты мне сразу не сказала?

- Мне кажется, этого нельзя не заметить. А у тебя стало такое лицо, будто
мне пятнадцать лет и я, как говорила моя тетя Зоя, "принесла в подоле".
Знаешь, есть такое русское выражение?

- Да, - Стивен звонко хлопнул себя по лбу, - я забыл спросить, как
поживает твоя коммунистическая тетушка?

- Она умерла, - Лена вдруг почувствовала, что глаза ее наполняются
слезами, - совсем недавно. От инфаркта.

- Бедная моя девочка, - покачал головой Стивен. - Ну, а отец твоего
ребенка, наверное тот красавец Юрий? Хотя нет, вы же с ним давно развелись.
У вас ведь еще лет восемь назад не ладилось.

- У нас никогда не ладилось, - Лена постаралась улыбнуться, - отец моего
ребенка - совсем другой человек.

- Вы живете вместе? Кто он? Расскажи, пожалуйста, сделай милость.

В этот момент где-то совсем близко грянул взрыв.