Герман снял "Бизон" со стула, отсоединил магазин - на месте патроны! И один
так и сидит в патроннике, все как было. Нет, изменения есть, пистолет
почищен и смазан. Значит, боек спилили, боевую пружину прослабили, патроны
сварили, наконец! Чтобы поиздеваться, посмеяться, если дернется...
Еще раз оглядев себя голого, Шабанов стал одеваться и неожиданно отметил,
что вся одежда отстирана или так хорошо очищена, что на комбезе, прошедшем
огонь и воду, нет даже пятнышка, ботинки вымыты, а дыры от пуль на штанинах
аккуратно заштопаны. Офицерский жетон оказался в карманчике, и часы там
же...
- Ненавязчивый сервис, - пробурчал он. - Забота о человеке... А "Принцессу"
умыкнули!
Часы показывали полдень, девятое мая...
Он не поверил, приложил к уху, понаблюдал за секундной стрелкой - идут!
Выходило, что он пробыл в палате каких-нибудь пять часов, а было чувство.
будто лежал тут недели две...
К двери он подошел, как к роковой черте: могли оставить даже оружие, но
запереть на замок! Уж очень этот бокс похож на камеру... Медная,
старомодная ручка легко опустилась вниз, массивная дубовая дверь с шорохом
начала растворяться; за ней оказался небольшой казенный коридор с большими
окнами, откуда падал яркий, обильный солнечный свет. И пусто!.. Шабанов
выглянул на улицу - зеленеющий дворик, свежие, недавно вскопанные и
засаженные цветочной рассадой клумбы, посыпанная песком дорожка, а за
стальной изгородью - старый, плотный от деревьев, непроглядный и чуть
зеленеющий по-весеннему парк. На сельскую больницу не похоже, скорее,
какой-то пансионат.
И решеток на окнах нет, открывай и беги...
Ну да, теперь-то зачем его держать, коль "Принцессу" захватили? Сунули в
палату, вернули одежду и пистолет, очнешься и гуляй себе на здоровье. И
благодари, что жизнь сохранили!
- А балалайку вам! - Герман толкнулся в соседнюю дверь и увидел точно такую
же палату. На кровати лежал человек, сложив руки на груди, словно покойник.
Это был наверняка умирающий старик, с иссохшим, синеватым телом, костлявый,
немощный, жалкий, но живой. Дышал медленно, с хрипотцой, на проваленных
щеках топорщилась седая двухнедельная щетина, а сквозь износившиеся,
тончайшие, как промасленная бумага, веки просвечивались глаза.
В этом боксе пахло совершенно иначе - отстиранным в бане, отполосканным в
проруби и высушенном на морозе бельем.
Шабанов попятился к двери, но старик вдруг поднял свою пергаментную руку и
поманил к себе.
- Сестричка... Позови доктора, не могу уснуть.
- Я не сестричка, - сказал Герман, озираясь: бокс точно такой же, как у
него, и так же ничего нет - шаром покати.
Умирающий приподнял веки.
- Кто ты?
- Да я тут... Лежу в соседней палате.
- А-а... Значит, сестрички нет?
- Я вообще тут никого не видел, - у Шабанова родилась идея. Этот на ладан
дышащий человек уж никак не мог быть связан с охотниками за "Принцессой",
подвернулся первый случай, когда можно поговорить и выяснить хотя бы свое
местонахождение.
- Слушай, дедушка, мы где сейчас находимся? - спросил он.
- В лазарете, - пролепетал старик.
- Это я знаю. Как называется селение?.. Или это город? Где стоит лазарет?
Тот поднял веки, посмотрел мутным, отстраненным взглядом - не понимал
вопроса. Или вспомнить не мог...
- Ну хорошо, мы сейчас находимся в России? Или в Китае? Где?
- России нет, - вдруг обронил умирающий. - А так хотелось перед смертью
взглянуть на родные места...
- Погоди, дедушка. А здесь-то что? Кругом русские люди...
- Здесь лазарет.
- Ладно. Чья это территория? Какое государство?
- Разве это государство?.. Государство, когда есть государь. А в империи -
император... Кажется, старик давно впал в детство...
- А здесь кто управляет? - спросил Герман.
- Здесь Иван Ильич...
- Иван Ильич это доктор! А кто всеми людьми являет? Кто стоит во главе?
- Господь Бог...
- Да это понятно! - Шабанов терял терпение. - Я хочу выяснить, где я сейчас
нахожусь! В какой стране?
Старик поморгал, слегка разогнав муть в глазах, посмотрел более осмысленно
и вдруг спросил:
- Ты не летчик ли, мил человек? Это не твой самолет упал возле Данграласа?
Герман хотел немедленно уйти - кажется, он стал здесь популярной личностью,
если даже этот божий одуванчик слышал о нем, да еще и узнал!
Но старик расцепил пальцы на груди и протянул сухонькую, блеклую ладонь.
- Дай руку... Дай, хочу подержаться за тебя. Скажи, что там теперь? В том
пространстве, где была Российская империя? Люди еще есть?.. Нет, не
животные в образе человеческом, не строители коммунизма... Обыкновенные
грешные люди?
- Есть. И очень много! Их всегда было много...
- Какая хорошая рука... Крепкая... Я слышал, большевики первыми в космос
полетели? Это правда?
- Правда...
- А ты большевик?
- Нет, не успел...
- Что не успел?
- В партию вступить. У нас же перестройка была. Коммунисты разбежались,
теперь демократия.
Старик помолчал, опустив свои бумажные веки, затем приподнял их, проговорил
дрожащим тенорком:
- Заблуждение, химера... Россия жива, если есть имперский дух. Нет империи,
нет России... Ну, теперь ступай. И позови сестричку.
Мысль, что он попал на территорию некой русской общины, у Шабанова
появлялась и раньше. Теперь же умирающий старик подтвердил догадку:
безусловно, это иммигранты первой волны и их потомки, проживающие компактно
в иноязычной среде, зарубежные соотечественники. Но это им не помешало
заманить русского летчика в ловушку и захватить "Принцессу". Конечно, им
самим она не нужна, сделали это по чьей-то заявке. Подослали слабоумную или
напротив, очень опытную в таких делах девицу, усыпили бдительность духовым
мылом, мясом по-французски и взяли как пацана...
Теперь и он иммигрант, потому что без "Принцессы" или ее колечка
Маккарти Кормак
Лукин Евгений
Гуревич Георгий
Шидловский Дмитрий
Эриксон Стивен
Журавлев Владимир