Чтение 39–й страницы книги ~След лисицы~

Прежде всего надо было оценить обстановку. Виталий огляделся. Перрон
узкий, и, хотя он забит сейчас людьми, назад, к вокзалу, мимо Виталия
Полуянов пройти незамеченным не мог. Значит, он впереди. Около перрона
стояли два электропоезда. Один из них, справа, только что пришел, поэтому
на перроне так много народу. В этот поезд Полуянов сесть не мог. Значит,
он сел в левый поезд. Тот отходит в двадцать пятнадцать - это Виталий
заметил, когда еще подходил к перрону. Значит, до отхода еще пятнадцать
минут. Пассажиров в вагонах немного: дачный сезон еще не начался. Итак,
надо заходить на площадку каждого следующего вагона и, не теряя из виду
перрона, проглядывать сидящих на скамьях пассажиров.

Виталий окончательно успокоился. Так с ним бывало всегда. Как только
случалось что-то непредвиденное и опасное, нервы собирались в кулак,
голова начинала работать четко и ясно, в каком бы перед этим состоянии
Виталий ни находился. Появлялось "второе дыхание", как любил выражаться
Игорь.

Виталий шел из вагона в вагон, но Полуянова нигде не было.

"Он мог легко скрыться, - говорил себе Виталий, - если бы захотел. Но
он и не думает об этом. Значит, спокойненько сидит себе и ждет, когда
тронется поезд".

Очень мешал полумрак, царивший в вагонах. Виталию пришлось даже зайти
в один из них, предварительно убедившись, конечно, что на ближайших
скамьях Полуянова нет.

Все было напрасно. Этот проклятый парень словно растворился в
вечерних сумерках.

Когда Виталий подошел к последнему вагону, он почувствовал, что нервы
опять начинают сдавать. Он готов был снова бежать назад, на перрон, оттуда
на вокзал, метаться среди людей, наконец, просто кричать: "Полуянов!.. Где
ты? Полуянов!.."

Виталий зашел в вагон. В тот же миг там вспыхнул свет и в этом ярком,
показавшемся почти солнечным свете Виталий вдруг увидел Полуянова.

Тот сидел на одной из скамеек, привалившись к стенке, и смотрел в
черный проем окна, нервно покусывая нижнюю губу.

Виталий устало опустился на ближайшую скамью, инстинктивно сев,
однако, так, чтобы Полуянов не мог его заметить.

Через минуту раздался резкий, дребезжащий гудок, поезд слегка
дернулся, и колеса все быстрее застучали под полом.

В вагоне было совсем мало пассажиров, все сидели, и Виталий в
зеркальном стекле двери ясно видел Полуянова. Тот, не отрываясь, смотрел в
окно.

Поезд шел и шел. Входили и выходили пассажиры. Полуянов продолжал
сидеть. Наконец, когда голос в репродукторе объявил очередную остановку,
он беспокойно задвигался, потом нехотя встал и направился к площадке
вагона, около которой сидел Виталий.

Они почти одновременно соскочили на полутемную платформу.

И тут Виталий понял, что дальше, в этой незнакомой, окутанной
темнотой местности он не сможет, оставаясь незамеченным, следить за
Полуяновым. Стоило тому свернуть за любой угол, в любой проход между
дачами, и он пропадет в этой кромешной тьме.

И еще Виталий понял, что Полуянов приехал сюда не случайно. Чутье
оперативника подсказывало ему, что он сейчас идет по важному следу. Не
последнюю роль в принятом решении сыграло и то, что Виталий уже знал
Полуянова, знал его трусливую и подленькую душонку.

Поэтому, когда они сошли с платформы и Полуянов двинулся вдоль
полотна железной дороги мимо темных дач, Виталий догнал его и положил руку
на плечо.

Тот вздрогнул и испуганно отпрянул в сторону.

- Тихо, Полуянов! - предупредил его Лосев, другой рукой инстинктивно
нащупывая холодную рукоятку пистолета в кармане. - Тихо! Мы пойдем сейчас
вместе. И не вздумай выкидывать номера!

- Это вы?.. - вглядываясь в лицо Виталия, прошептал Полуянов.

- Узнал? И помни, я буду стрелять, если что. Пошли.

- Я... я не пойду...

- Пойдешь. И поведешь меня.

- Но я... я тут ни при чем!.. - сдавленным голосом воскликнул
Полуянов. - Это все он!..

- Пошли. По дороге расскажешь.

- Ну ладно... Только приготовьте пистолет.

И они двинулись в темноту.

На невысоких могильных холмиках стояли кресты, самые разные,
деревянные и металлические, простые - две перекладины - и витиеватые,
отлитые на заказ. Тропинки петляли в жухлой, прошлогодней траве между
железными оградками могил. Ветер задумчиво шелестел в металлических
листьях венков, уныло раскачивались редкие худосочные деревца, словно
обрызганные первой зеленой листвой. Вдалеке, за вспаханным черным полем,
виднелись последние ряды дач, с другой стороны к кладбищу взбирался по
склону бронзово-зеленый вал соснового бора.

Было тихо и пусто здесь в этот предвечерний час.

Косой привел сюда Ваську после долгого блуждания по поселку. Он ни у
кого не хотел спрашивать дорогу.

- Наследим только, - говорил он Ваське. - На кой это надо? Мы лучше
тихо, шито-крыто, и там...

Васька согласился поехать сюда только после того, как Косой сообщил,
что на кладбище припрятаны вещи с большой кражи и их надо непременно
перенести в другое, надежное место. Косой не только обещал рассказать, что
это была за кража и с кем он ее совершил, но и поделиться добычей. И
Васька сделал вид, что ради доли в добыче он готов ехать куда угодно. Он
хорошо помнил, что говорил ему напоследок Цветков: "Надо, Вася,
выкорчевать это гнездо, и дело тут не в одном Косом. Смотри, слушай и
запоминай, но на рожон не лезь, это я тебе строго говорю". А Васька решил
все увидеть и ради этого "полез на рожон". Однако главное заключалось не в
этом. Главное, из-за чего Васька нарушил строжайший приказ Цветкова и не
поехал домой, заключалось в том, что Косой вдруг охотно согласился вернуть
пистолет.

- Валяй бери, - усмехнулся он, и усмешка эта была, как всегда,
какой-то нехорошей и непонятной. - Я себе другую пушку нашел, пострашнее.
Только он тоже там.

И Васька поверил. От волнения у него задергалась щека, и он торопливо
прижал ее рукой.

Вообще в этот вечер Косой был необычно весел и покладист, так
необычно, что в другое время Васька непременно бы обратил на это внимание.
Но сейчас мысли его были заняты одним: он скоро получит назад отцовский
пистолет, все узнает о Косом, чего раньше не знал, а потом... потом с ним
посчитается.

Они долго плутали по дачному поселку, пока не вышли к полю. Над
свежей пахотой чуть заметно дрожал воздух. Вдали на бугре виднелось
кладбище. В дрожащем воздухе кресты там, казалось, шевелились, манили к
себе людей.

На маленькой скамеечке около одной из могил они присели и молча
закурили. Пустынная тишина кладбища действовала на обоих.

Потом Косой усмехнулся и сказал:

- Вот и подождем тут.

- Чего ждать-то? - спросил Васька.

- Каждый свое ждет, что на роду написано, - неопределенно ответил
Косой, продолжая усмехаться и тягуче сплевывая себе под ноги.

И тут вдруг Васька почему-то подумал, что Косой сильнее его и что у
него в кармане наверняка лежит нож.

Сумерки сгущались, и желтая пыльная дорога среди черного поля была
уже едва видна.

- Подойдет кореш, - мечтательно сказал Косой, - лопату приволокет.
Могилку и отроем.

- Это зачем?

Голос у Васьки чуть заметно дрогнул.

- Надо. Так надо, Резаный, - ответил Косой, и в голосе его прозвучали
какие-то новые, не знакомые Ваське нотки.

Это был страшный план. Лишний холмик среди могил найти будет трудно.
Да и кому придет в голову такая кощунственная мысль?

Даже Олег Полуянов не испугался, когда Косой велел ему прихватить на
даче у знакомых лопату. Мол, он, Косой, сначала посчитается с Васькой, а
потом будет ждать Олега, чтобы зарыть кое-какое барахло, которое они с
Васькой привезут. Только и всего...

Тихо было на кладбище, пусто и тихо. Лишь где-то внизу, во тьме, под
порывами ветра глухо шумел лес.

Двое сидели у чьей-то могилы и ждали, каждый по-своему представляя
себе то, что должно произойти.

Когда вышли из ресторана, Сердюк был весел и беззаботен, добродушно
подтрунивал над Зерновым и перемигивался с Игорем. И Откаленко решил, что
все это ему показалось, ничего Сердюк не заподозрил, да и что можно было
заподозрить в том игривом разговоре, который был у того с неизвестной, но
веселой и бесшабашной девушкой? Откаленко догадался, что с Сердюком
говорила Тоня, секретарь их отдела, это ее, конечно, позвал Цветков. А
Тоня была человеком надежным.

На вечерних улицах уже зажглись огни. Было необычно тепло.

До студии Зернова дошли быстро. Она находилась совсем недалеко, тоже
в новом доме, на самом верхнем этаже.

В квартире была только одна большая комната с низким потолком и
непривычно длинным окном. Около стен лежали подрамники, на некоторых был