не более пятнадцати метров: видимо, силовое поле в этом микрорайоне
бездействовало. С моей съемочной площадки на верху плато гидромонитор
напоминал серую кошку, приготовившуюся к прыжку. Ее обтекаемые
металлические поверхности тускло поблескивали на снегу. Англичанин-механик
в последний раз перед пуском проверял какие-то сцепления и контакты или
что уж там, не знаю. В двух шагах от него была вырублена во льду щель
глубиной в человеческий рост.
присутствовать при "самоубийствах", организованных и оплаченных маньяком,
место которому в "сумасшедшем доме". Сам "маньяк" вместе с Зерновым и
другими советниками подавал сигналы из своего штаба по телефону. Штаб этот
находился неподалеку от меня, на плато в хижине из блоков с тепловой
изоляцией. Тут же возвышалась цистерна из ребристого металла, куда
загружали крупно нарубленный лед и откуда талая вода поступала в
гидромонитор. Надо сказать, что технически экспедиция была задумана и
оснащена безупречно.
саблевидная струя пробила газовую завесу "пятна", не встретив никакого
сопротивления, и пропала за ней как отрезанная. Через полминуты
сверхскоростная струя сместилась, рассекла фиолетовый мираж наискось и
снова пропала. Никаких изменений в окружающей фактуре "пятна" - ни
расходящихся колец, ни турбулентных, ни ламинарных течений, которые мог бы
вызвать удар водомета в родственной среде, я не обнаружил даже в морской
бинокль.
поползло вверх, как муха по голубой занавеске. Струя водомета, встретив ее
сияющую синеву, не прошла сквозь нее, а раскололась, как хлынувшая в
стекло магазинной витрины струя из уличного брандспойта. Мгновенно у
голубого пламени закружился водяной смерч, не отраженный в стороны, а
загибающийся книзу, к земле. Я не претендую на точность описания.
Специалисты, просматривавшие потом отснятую пленку, находили какие-то
закономерности в движении водяных брызг, но мне все казалось именно так.
а для зрителей придется даже подрезать. Но тут выключился и водомет:
Томпсон, видимо, понял бессмысленность эксперимента. А "пятно" все ползло
и ползло, пока не исчезло где-то на летной высоте, за поворотом
загибающихся внутрь гигантских голубых языков.
много: гостеприимный аэропорт в Копенгагене, многослойные датские
бутерброды, краски Гренландии с воздуха - белизна ледникового плато на
севере, а на юге черный цвет плоскогорья, с которого этот лед соскоблили,
темно-красные уступы прибрежных гор и синева моря, переходящая в тусклую
зелень фиордов, а затем каботажное плавание на шхуне вдоль берегов на
север, в Уманак, откуда ушла в свой последний путь знаменитая экспедиция
Вегенера [немецкая экспедиция, исследовавшая в 1930-1931 гг. мощность
ледникового покрова в центральных и северных районах материка; Вегенер
трагически погиб во время своей последней зимовки].
атмосферу всеобщей взволнованности и какого-то совсем уж непонятного
возбуждения, охватившего весь экипаж, от капитана до кока. Не владея ни
одним из скандинавских языков, мы так ничего бы и не узнали, если бы наш
единственный попутчик, доктор Карл Петерсон с датской полярной станции в
Годхавне, не оказался словоохотливым собеседником, к тому же отлично
объяснявшимся по-английски.
кают-компании. - Не видели? Ветер гнал здесь морской лед даже в июле.
Попадались поля и в три, и в пять километров. В Годхавне половина гавани
круглый год подо льдом. Айсберги караванами шли с ледников Упернивика и
севернее. Весь Баффинов залив был забит ими, как проезжая дорога. Куда ни
взглянешь - два-три в поле зрения. А сейчас? День плывем - ни одного не
встретили. А тепло как! И в воде, и в воздухе. Весь экипаж психует -
заметили? Грозится на сейнер уйти - великий рыбацкий промысел начинается:
сельдь и треска косяками сейчас идут из норвежских вод. С воздуха,
говорят, их даже у восточных фиордов видели. Вы хотя бы карту знаете? Что
такое наше восточное побережье. Там ни зимой, ни летом прохода нет: весь
русский полярный лед собирается. А где он теперь, этот полярный лед? На
Сириусе? Все "всадники" выловили. Кстати, почему они "всадники"? Кто
видел, говорит: шары или дирижабли. Мне лично не повезло - не видал. Может
быть, в рейсе посчастливится? Или в Уманаке?
здесь раньше, когда начали выемку глетчерного ледника, спускавшегося в
воды залива. Потом ушли, оставив вырезанное во льду идеальное ложе канала,
протянувшееся почти на триста километров в глубь материкового плато. Как
будто они знали, что мы пойдем по их следам из Уманака, откуда экспедиции
Вегенера пришлось ползти на санках по гравию, вмерзшему в лед. А нас
ожидало роскошное ледяное шоссе шире всех асфальтовых магистралей мира и
вездеход на гусеницах, заказанный в Дюссельдорфе. Экипаж был наш,
антарктический, но сам вездеход был и меньше "Харьковчанки" и не обладал
ни ее ходом, ни выносливостью.
Вано, только что получивший радиограмму из штаба Томпсона о том, что два
других снегохода экспедиции, вышедшие на сутки раньше, до сих пор не
прибыли к месту назначения. - А нам и так надоело до чертиков. В лавках
гвоздя не купишь. Вместо сахара - патока. Хорошо, унты с собой привез, а
то камики с травой носи.
гренландских походах, его отнюдь не восхищали. К окружающему пейзажу,
воспетому кистью Рокуэлла Кента, он был полностью равнодушен. А Толька
даже осуждающе поглядел на Ирину, по-детски восторгавшуюся и готикой
Уманакских гор, и красками гренландского лета, непонятно почему-то
напоминающего подмосковное.
нет, ветерок июльский, малаховский. Не скули, Вано, доедем без
приключений.
вертолет, посланный Томпсоном нам навстречу: адмирал нуждался в советниках
и хотел ускорить приезд Зернова. Вертолет привел Мартин.
приученных к фантастике "всадников ниоткуда".
голубых протуберанцев, смыкавшихся наверху граненой крышкой. Розовые
"облака" появились, как всегда, неожиданно и неизвестно откуда. Они прошли
над Мартином, не обратив на него никакого внимания, и скрылись в
фиолетовом кратере где-то у края крышки. Туда и направил свою машину
Мартин.
Вертолет опускался все ниже и ниже, свободно пронизывая лилово-серую
облачную среду. Минуты две не было видимости, а затем вертолет Мартина
очутился над городом, над большим современным городом, только с
ограниченным горизонтом. Голубой купол неба как бы прикрывал его выпуклой
крышкой. Что-то знакомое показалось Мартину в облике города. Он чуть
снизился и повел машину вдоль центральной его артерии, пересекающей город
наискось, и тотчас же узнал ее: Бродвей. Догадка показалась ему настолько
чудовищной, что он зажмурился. Открыл глаза: все по-прежнему. Вон Сорок
вторая улица, за ней вокзал, чуть ближе Таймс-сквер, левее ущелье
Уолл-стрит, даже церковка видна, знаменитая миллионерская церковь. Мартин
узнал и Рокфеллерцентр, и музей Гугенхейма, и прямоугольный брус
Эмпайр-Билдинг. С обсервационной площадки крохотные фигурки туристов
махали ему платками, по улицам внизу ползли разноцветные, как бусы,
машины. Мартин повернул было к морю - не вышло: что-то помешало ему,
отвело вертолет. И тут он понял, что не он ведет вертолет и выбирает
направление, а его самого ведут и направляют невидимые глаза и руки. Еще
минуты три его вели над рекой, казалось срезанной куполом неба - изнутри
голубое сияние выглядело совсем как летнее небо, освещенное где-то
спрятавшимся у горизонта солнцем, - протащили над кронами Центрального
парка, едва не довели до Гарлема и тут начали подымать или, вернее,
выталкивать сквозь бесплотную лиловую пробку в естественную атмосферу
Земли. Так он очутился вместе с машиной в нормальном небе, над скрытым в
голубом пламени городом, и тотчас же почувствовал, что вертолет снова
послушен и готов к повиновению. Тогда Мартин, уже не раздумывая, пошел на
посадку и сел на плато у лагеря экспедиции.
Зернов, подумав, спросил:
подходили. Кто-нибудь читал о красном тумане в Нью-Йорке? Никто.
зрительным образам, по отпечаткам в памяти. Вы детально знаете город? -
спросил он Мартина.
откладывала отпечаток в кладовку. Они просмотрели, отобрали и
воспроизвели.
Самойлова Елена
Роллинс Джеймс
Соломатина Татьяна
Афанасьев Роман
Витковский Евгений
Шилова Юлия