вич, - спасибо вам, Иван Петрович, любезный мой, спасибо ва-
шей коммунистической партии и родному для вас правительству
за ваш дальний перелет. А то, что амнезия, - вините не нас.
Видит Бог, мы здесь, в России-матушке, сделали все, чтобы
вам, Иван Петрович, драгоценный, жилось вольготно и без хло-
пот. Честно говоря, мы ждали от вас полезной информации,
да-да, от вас лично, но - не судьба. Вы слишком молчаливы.
Но за вас сказал металл, - тут Олег Николаевич задрал горе
указующий перст, обозначив, видно, заоблачные высоты, из ко-
их сверзился в болото говорливый металл, и закончил сухо и
буднично: - Так что пора, Иван Петрович. Пришла пора расс-
таться.
гостили вы у нас в первопрестольной - пора и честь знать.
День сегодня суматошный выдался, отчасти - по вашей вине.
Все устали. Долгие проводы - лишние слезы. Скажите своим
знакомым слова прощания и - в путь.
Где-то в районе предстательной железы рождалась паника,
ползла наверх, захватьюая остальные жизненно важные органы,
заставляя сердце биться со скоростью триста ударов в минуту,
желудок - нехорошо сокращаться, а печень и почки - выделять
камни с песком пополам. - В какой путь?
вам вещички собрать, пока вы по Москве от нашего догляда бе-
гали. Проверьте, будьте добры, все ли он собрал, а то нам
чужого не надо.
бухнул ее на стол перед Ильиным. Не поленился - сам молнию
на сумке расстегнул.
расиво вываливались знакомые ковбойки, торчал угол косметич-
ки, в которой Ильин хранил расхожие лекарства,
бесстыдно раскрыли ширинку стиранные-пе-
рестиранные "Ливайсы-57".
хрипло? А Бог его знает, почему! То ли в горло чего попало,
то ли и впрямь жаль ему было расставаться с Ильиным. Ведь
минувшее время из жизни, из песни не выкинешь, а в минувшем
им с Ильиным не так уж и скверно было вместе. - Можешь не
проверять - все. Книжки тоже, хотя они тебе там помехой мо-
гут стать. Но положил, пусть... А о куртке, Вань, не плачь-
ся, на фиг тебе там куртка на меху! Тепло там, Вань...
ни Тит, ни Ангел не ответили. Тит - потому что не велено ему
было раньше времени пункт назначения называть, секретным он,
видать, числился. А Ангел... Ох, трудно думал Ильин, похоже,
Ангел о чем-то догадывается, о чем только?..
ном повторил Олег Николаевич.
примеру, и Ильин сомнамбулически встал, пошел на негнущихся
ногах к "друзьям и знакомым". Сам не понимал: почему он
рабски слушается гебиста, хотя никуда не хочет лететь, дом
его здесь, дом родной. Ну не очень родной - так другого же
нет!..
жачные плечи, смачно чмокнула в лысинку, прошептала:
присущей им высоте.
Мальвину Лифлянд из книжной лавки на Кузнецком Мосту, крепко
пожал руку Ильину, прокартавив:
вам на дорожку...
мейкера с крутым названием "Спасенному - рай!".
торможенно чувствовал, все вокруг происходящее не доходило
до него, как будто ватой его обложили и клеем вату пропита-
ли. Кокон.
твенный, ваш, рай обретете...
терся щекой о щеку Ильина, больно уколол усом и тайно вложил
Ильину в руку ключ от подъезда - на память. Получалось по
всему, что не видать Ильину родного подъезда, как... Или,
напротив, намек: мол, приходи домой, когда хочешь. Ильин,
кстати, ключа от подъезда давно домогался, но не получал.
Домоуправ ссылался на отсутствие болванок в мастерской, на
запой слесаря, на собственные больные ноги. Стар был домоуп-
рав, вырос в "совке", а избавиться от "совка" невозможно в
принципе. Это - как СПИД, который в текущей жизни тоже имел
свое место...
ка"-партайгеноссе, аналогично руку Ильину потискал и щедро
сунул в нее довольно плотненькую пачку дойчемарок, скромно
сказав при этом:
пригодится. Все-таки марки, валюта международная, везде ход
имеют, даже... - не договорил, слинял.
должны приложиться. Вот и гебист районный, добряк-благожела-
тель, тоже приложился, отдал какую-то коробочку, а в ней,
объяснил, как раз иконка и находилась, святая картинка с
портретом Владимирской Божьей Матери.
Безотказный образ...
ча, подарил на прощание фотографический портрет вождя миро-
вого пролетариата. Хлопнул по плечу Ильина:
ваться научился? В школе разведки под Кейптауном, небось?
Наслышаны, как же... А портрет сохрани. Я его у одного шофе-
рюги реквизировал, на ветровом стекле, прохвост, возил порт-
ретик. Или лучше иначе сказать: автопортрет? - и заржал же-
ребцом. И завел дурным голосом: - Вам возвращая ваш портрет,
я ни о чем вас на маа-алю, в моем письме упрека нет, я вас
попрежнему люблю-у-у...
особенного. Просто обнял Ильина крепко, прижал коротышку к
могучей, пахнущей соляром и металлом груди, потерся небритым
подбородком о шпаклеванную тоном лысину Ильина, виновато
шепнул:
ж не скрывал... Не в вакууме живем, а с людьми...
хотя никакого зла на него не держал.
походил на обычного Тита, на шумного, на хамлюгу и крикуна,
шебутного слесаря-от-Бога, для кого правила приличия писаны
не были. Он шепотом говорил, шепотом улыбался, шепотом дви-
гался - ну будто тень. А может, стушевался, как та самая
тень, в присутствии негласных начальников, всесильных магов
и волшебников от гебе. А может, прав Ангел, плохо ему бы-
ло...
приказал капризно:
слезы. А плакать Ивану Петровичу никак нельзя: грим сойдет.
Олег Николаевич ухитрился сказать так, что Ильин явственно
услышал и сам оную употребил:
Ильина под руку и ведя его прочь из зала. А все остальные
персонажи потянулись следом. - Большая. Политическая. Судь-
боносная. И вам в ней предстоит сыграть не последнюю роль.
Вы про Троянского коня, конечно, слыхали? - вопрос был рито-
рическим, ответа гебист-от-магии не ждал. - Так вот, вам
Шекли Роберт
Зыков Виталий
Афанасьев Роман
Березин Федор
Конан-Дойль Артур
Беляев Александр