правая рука все еще сжимала монгольский рожок, а над ним склонились
несколько взволнованных людей в привычной зеленой форме. Андреич -
штабс-капитан Пташников - держал его левое запястье, считая пульс.
переглянулись, а Андреич возмущенно покачал головой:
лежите - холодный, без пульса... Ничего себе доброе...
превосходно, словно ночевал не в степи, а в гостиничном номере. -
По-моему, я жив и даже здоров...
вещи - карабин, наган и даже бомбы - лежали тут же. Рядом валялся вещевой
мешок - открытый, выпотрошенный. Деревянные таблички лежали на траве,
разбросанные чьей-то недоброй рукой.
папиросы. - Представитель ставки цел и невредим, срывание погон и отправка
под трибунал откладывается до следующего раза... Славик, нельзя же так!
Хоть бы предупредили...
За него отвечали. За него просто по-человечески волновались.
Оттуда?
стало внимательным и строгим:
прошлого века. Тогда этим многие баловались... Впрочем... Если все же не
подделка...
воедино осколки той, что была разбита. В движениях бывшего приват-доцента
чувствовался многолетний навык, привычка к возне со столь любимыми
Валюженичем "артефактами".
представляю, как я заблудился. Заехал Бог весть куда...
Белозерки. Он не доехал до села всего лишь пары километров! Вокруг
расстилалась знакомая степь. Ни оврагов, ни далекого леса не было и в
помине...
офицеров. - Хорошо, что унтер сообразил - орла увидел.
проводника.
унтер-офицер. - Так что гляжу - орел. А он птица умная, людей чует.
Странный орел, ваше благородие, я таких и не видал, даром что здешний...
Ростислав, поехали. А то начальство уже третий час на стенку от волнения
лезет: вдруг от Барона позвонят и вас потребуют...
завернул в рубашку. Так же тщательно спрятал эвэр-бурэ, на который по
счастливой случайности никто не обратил внимания. Он спросил о своем коне,
но никто не видел поблизости белого в яблоках. Впрочем, до позиций было
рукой подать. Один из солдат уступил Ростиславу лошадь, и вскоре они уже
въезжали в село.
письменность в научный оборот не вводилась - по крайней мере, до лета
пятнадцатого, когда я ушел на фронт и стал изучать боевые наставления.
Единственные аналогии - рунические надписи Уэльса и Бретани...
штыковую - это охотно... Впрочем, и это уже ненадолго. Как думаете, до
зимы продержимся?
пробовал - скверно.
этак - но занавес упадет скоро. Очень скоро...
каменистый берег. Небо затянуло свинцовыми тучами, и, словно реванш за
жаркое безводное лето и сухую осень, на Крым обрушились холодные
бесконечные дожди. Ветер рвал низкие облака, гоня их прочь, но из-за
угрюмых гор шли новые и новые тучи, застилая неяркое солнце и гася
последние надежды...
надеждой. Казалось, возвращались давние январские дни, когда отряды
генерала Слащева без снарядов и патронов, одними штыками удержали Перекоп.
Но теперь враг валил без передышки, бесконечными волнами накатываясь на
блиндажи перешейка. Латыши и махновцы форсировали ледяной Сиваш, и огонь
сотен тачанок разметал по промерзлой степи конницу Барбовича - последний
резерв Ставки.
знал, что и эта война им проиграна. Он чувствовал это давно, но все еще
надеялся на чудо. Чуда не случилось. Барон отдал приказ об эвакуации, и
Ростислав вместе с другими офицерами штаба отправился в Симферополь, где
был основной транспортный узел.
кое-что учел из опыта армии Адмирала, которую постигла страшная гибель.
Эвакуация проходила четко. За два дня Арцеулов вместе с другими сумел
отправить в Севастополь и Феодосию не только отступающих солдат, но и
тысячи штатских, не желавших идти под красную пяту. Удалось вынести даже
кое-что из военных запасов, хотя Русской армии они уже были без особой
надобности.
до брошенных складов и богатых имений. Покуда бандиты Фрунзе и Миронова
громили Джанкой, последние эшелоны уходили за горные перевалы к морю.
и свистом уже неслись всадники в "богатырках", офицеры штаба погрузились в
эшелон. Еще можно было успеть: красные увязли в городе, занявшись
грабежами, - но фортуна на этот раз изменила Ростиславу. Барон учел
многое: но не все. Пока красные шли от Перекопа, с гор уже спешили отряды
"зеленых" - невидимая армия Мокроусова и Папанина. Одна из банд перекрыла
дорогу, и поезд бессильно замер, запертый в неглубокой ложбине.
оказался старшим по званию. Отведя маленький отряд подальше в горы, он
приказал сделать привал и предложил всем высказаться. Это не было данью
бесполезной на войне демократии. Просто Ростислав и сам не знал точно, что
теперь можно и нужно делать.
Но Арцеулов знал сроки эвакуации: до последнего дня 16 ноября, оставалось
чуть больше суток. Добраться до Севастополя через леса, кишевшие
бандитами, было попросту невозможно.
сделать выбор. Теперь мнения разделились. Двое тут же заявили, что
возвращаются назад, чтобы сдаться первому же красному патрулю. По радио
уже который день передавали воззвание Фрунзе с обещанием полной амнистии.
Многие верили: жизнь в России, пусть и большевистской, казалась
единственным выходом.
Степы: "Крым возьмем - пленных не будет". Вероятно, член РКП(б) комполка
Косухин говорил правду. Но пусть даже он ошибался, и Арцеулову, участнику
Ледяного похода, сохранят жизнь, - это не будет жизнью. Вечно под
надзором, под недреманным оком проклятой ЧК. Унижения, просьбы, сухой хлеб
- пока его все-таки не обнаружат те, кто охотился за Ростиславом еще в
Иркутске. Едва ли Венцлав будет соблюдать обещания, даваемые бывшим
фельдшером, который пытается изобразить из себя большевистского Ланцелота.
них, остаются шлюпки, лодки, шаланды контрабандистов. В подкладке френча
был надежно зашит Камень Спасения. Арцеулов надеялся, что сумеет
договориться с пронырливыми греками. Но даже если осеннее бурное море
обманет, что ж - лучше смерть в пучине, чем у кирпичной стенки...
эвакуации никто не подумал бросить в вещевой мешок хотя бы несколько банок
американских мясных консервов. Пройдя сутки по узким горным тропам,
поливаемым непрерывным холодным дождем, решили рискнуть и заглянуть в
попавшуюся по пути татарскую деревню. Им повезло: Молодежь ушла с оружием
в горы, а старики - со страху или действительно сочувствуя - накормили
беглецов и предоставили ночлег...
хозяев Арцеулов узнал, что все окрестные дороги перекрыты "зелеными" из
отряда беглого капитана Макарова. Ростислав зло выругался: Пашка Макаров,
которого он и всерьез не принимал, оказался-таки предателем и сволочью. Но
хуже всего, что за оружие почти поголовно взялись татары - похоже, красная
чума добралась и до них...