недоступными простым смертным способами, страшные боги во мраке
храмов, непонятная религия со сложными обрядами, отпечаток глубокой
древности на засыпанных песком сооружениях - все это вначале подавляло
Пандиона. Юноша поверил, что надменные и непроницаемо сдержанные
жители Айгюптоса знают самые глубокие истины, владеют особыми,
могущественными науками, скрытыми в совершенно непонятных для
чужеземцев письменах Черной Земли.
пустынями на узкой ленте долины огромной реки, несущей свои воды из
никому не известных далей Юга, казалась каким-то особым миром, не
имеющим отношения к остальной Ойкумене.
естественных истин, начал справляться с массой впечатлений.
скульптора с ее неустанной тягой к прекрасному родился вначале глухой,
а позже осознанный протест против жизни и искусства Айгюптоса.
чистым, почти всегда безоблачным небом, в удивительно прозрачном,
живительном и бодрящем воздухе все, казалось, способствовало здоровой
и счастливой жизни. Но молодой эллин, как ни мало он знал страну, не
мог не видеть ужасной нищеты и скученности немху - беднейших и
наиболее многочисленных жителей Айгюптоса. Исполинские храмы и статуи,
прекрасные сады не могли заслонить бесконечные ряды нищенских хижин
десятков тысяч ремесленников, обслуживавших дворцы и храмы столицы. А
что касается рабов, томившихся в сотнях шене, об этом сам Пандион знал
лучше кого-либо другого.
владыкам страны - фараонам и жрецам и направлявшееся ими,
противоположно его стремлениям и поискам законов отображения красоты.
когда увидел храм Зешер-Зешеру, открытый, сливающийся с окружающей
местностью.
высокими стенами. И там, за этими стенами, мастера Айгюптоса, по
велению жрецов, использовали все приемы, чтобы увести человека от
жизни, унизить его, задавить, заставить ощутить свое ничтожество перед
величием богов и владык-фараонов.
затраченного труда и материала уже сразу подавляли человека. Много раз
повторявшееся нагромождение одинаковых, однообразных форм создавало
впечатление бесконечной протяженности. Одинаковые сфинксы, одинаковые
колонны, стены, пилоны - все это с искусно отобранными скупыми
деталями, прямоугольное, неподвижное. В темных проходах храмов
исполинские однообразные статуи возвышались по обе стороны коридоров,
зловещие и угрюмые.
отделяясь от природы, они загромождали внутренности храмов каменными
массами колонн, толстых стен, каменных балок, иной раз занимавшими
больше места, чем пролеты между ними. В глубину храма ряды колонн еще
более уплотнялись, залы, недостаточно освещенные, погружались
постепенно в полную тьму. Из-за множества узких дверей храм становился
таинственно недоступным, а темнота помещений еще более усиливала страх
перед богами.
достигнутое веками строительного опыта.
выделяющиеся своими правильными гранеными формами над мягкими волнами
пустынных песков, тогда молодой скульптор яснее ощутил бы надменное
противопоставление человека природе, в котором скрывался страх владык
Та-Кем перед непонятной и враждебной природой, страх, отраженный в
замкнутой, таинственной религии египтян.
выразить их силу в колоссальных статуях, симметричной неподвижности
массивных тел.
ног копошились карлики - все остальные люди Черной Земли. Так цари
Айгюптоса пользовались любым поводом, чтобы подчеркнуть свое величие.
Царям казалось, что, всячески унижая народ, они возвышаются сами,
возрастает их влияние.
народном искусстве жителей Черной Земли. Там, в изображениях и
предметах простых людей, искусство было свободно от уз требований
придворных и жрецов. Пандион мечтал о творениях, которые не угнетали и
не давили бы человека, а, наоборот, возвышали. Он чувствовал, что
настоящее искусство - в радостном и простом слиянии с жизнью. Оно
должно так же отличаться от всего созданного в Айгюптосе, как
отличается его родина разнообразием рек, полей, лесов, моря и гор,
пестрой сменой времен года от этой страны, где так однообразно
возвышаются скалы по берегам единственной, повсюду одинаковой речной
долины, окаймленной возделанными садами. Тысячи лет назад жители
Айгюптоса прятались в долине Нила от враждебного мира. Теперь их
потомки пытались отвратить лицо от жизни, укрываясь внутри своих
храмов и дворцов.
мере было обязано природным способностям разноплеменных рабов, из
миллионов которых выбиралось все наиболее талантливое, невольно
отдававшее свои творческие силы на прославление угнетавшей их страны.
Окончательно освободившись от преклонения перед могуществом Айгюптоса,
Пандион решил бежать как можно скорее и убедить друга Кидого в
необходимости бегства...
Кидого и десятью другими рабами в дальнюю поездку, к развалинам
Ахетатона[Ахетатон (ныне Тель-эль-Амарна) - столица фараона
Эхнатона.]. Молодой скульптор рассекал гладкую поверхность реки
веслами, радостно чувствуя стремительный бег лодки по течению. Путь
был далек. Надо было проехать чуть ли не три тысячи стадий -
расстояние, близкое к тому, которое отделяло его родину от Крита, и
когда-то казавшееся неизмеримо далеким. Пандион во время этого
плавания узнал, что до Великого Зеленого моря - так называли жители
Айгюптоса море, на северной стороне которого ждала Пандиона его
Тесса, - было вдвое дальше, чем до Ахетатона.
представил себе, как глубоко внутри "пенной страны" - Африки он
находится, какое огромное пространство отделяет его от берегов моря,
где он мог бы надеяться на возвращение.
по бесконечной сверкающей ленте гладкой реки, мимо зеленых зарослей,
возделанных полей, тростниковых чащ и раскаленных скал.
овеваемый опахалом услужливого раба. А по берегам тянулись маленькие
тесные хижины - огромное количество народа кормила плодородная земля,
тысячи людей копошились на полях, в садах или зарослях папируса,
добывая себе скудную пищу. Тысячи людей теснились друг к другу на
пыльных, выжженных солнцем улицах бесчисленных селений, у окраин
которых надменно возвышались тяжелые исполинские храмы, наглухо
замкнутые от яркого солнца.
товарищам выпал на долю подневольный труд в Кемт, что, пожалуй, все
эти обитатели жалких домиков тоже живут в плену безрадостного труда,
тоже являются рабами великих владык и вельмож, несмотря на все свое
презрение к нему, жалкому, заклейменному дикарю...
гребца.
рулевого.
селения или храма.
в сопровождении двух доверенных слуг шел отдыхать.
темных утесов. За ними протянулась обширная равнина, закрытая с берега
рядами высоких пальм и сикомор. Лодка приблизилась к выложенной камнем
набережной с двумя широкими лестницами, спадающими в воду. На берегу
над зубчатой стеной массивным кубом поднималась башня. Сквозь
приоткрытые тяжелые ворота виднелся сад с прудами и цветущими
лужайками; в глубине стояло белое здание, украшенное пестрыми узорами.
стражи, вошел в ворота, а рабы остались снаружи под надзором двух
воинов. Ожидать пришлось недолго - вскоре скульптор появился в
сопровождении человека со свертком исписанного папируса в руках и
повел рабов мимо храмов и обитаемых домов к большому участку, занятому
разрушенными стенами, лесом колонн с провалившимися кровлями. Среди
этого мертвого города попадались небольшие здания, несколько лучше
сохранившиеся. Редкие пни обозначали участки бывших садов; высохшие
бассейны, пруды и канавы были засыпаны песком. Песок толстым слоем
покрывал каменные плиты дороги, ложился откосами вдоль из(r)еденных
временем стен. Ни живой души не было видно кругом, мертвое молчание
царило в иссушающем зное.
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Самойлова Елена