Вьеньяню. Очевидно, Синьг считал, что такое известие взволнует раненого и
этого не следует делать.
Синьгу на его вопросы. Принадлежность переводчика - Широкова - к медицинской
профессии чрезвычайно облегчала взаимопонимание.
лагерь.
следует остаться здесь дней на пять.
другие средства.
Вьеньянем.
зеленая звезда. Широков знал, что эта эмблема соответствовала земному
красному кресту. Достав оттуда несколько склянок и перевязочные материалы,
он попросил принести горячей воды.
каллистянского врача.
словами.
Один из них он взял себе, остальные протянул Широкову.
не неприятный запах.
рот и нос, он быстро открыл и снова закрыл металлическую пробку.
подушку. Глаза закрылись. Было такое впечатление, что он мгновенно заснул.
его знаку все сделали то же.
Открылись две пулевые раны. Действуя быстро и четко, каллистянин наложил на
них слой желтой мази и прикрыл куском белой ткани, очень похожей на
обыкновенную марлю.
портативного радиоприемника. На крышке находились маленькие, как будто
костяные, круглые ручки и узкая шкала с подвижной стрелкой. Этот аппарат
Синьг положил на спину Вьеньяня, как раз над ранами. Потом он осторожно и
медленно стал вращать одну из ручек.
шипение...
ясный металлический налет, словно в нее насыпали мелко истолченный в порошок
кусочек свинца. Каллистянин осторожно, ловкими движениями удалил мазь и
наложил слой свежей. Потом он перевязал раненого, и его снова перевернули на
спину. Все заняло не более трех минут.
останется никакого следа. Завтра Вьеньянь может вернуться в лагерь.
куда он бросил куски марли со снятой мазью.
операция, произведенная бескровно и быстро, ошеломила их.
материалы.
медицина будет бесконечно благодарна, если он откроет нам секрет этой
операции.
знают, к нашим услугам.
вернулся в лагерь.
Профессор задумчиво покачал головой.
только медицину.
приказом арестовать мнимого Ю Син-чжоу. Эта радиограмма опоздала ровно на
двенадцать часов. Обитатели лагеря с радостью узнали, что настоящий Ю
Син-чжоу жив и находится вне опасности. Диверсия, таким образом, не повлекла
за собой ни одной человеческой жертвы.
неизвестным, да это никого особенно и не интересовало.
инициаторам; все намеченные жертвы остались живы, и это было самое главное.
Насколько удалось диверсанту повредить "сердце" звездолета, должно было
выясниться в ближайшее время. Пуск "котла" прошел, по-видимому, нормально, и
можно было надеяться, что диверсант не успел добраться до его главных
частей.
изнутри. Это указывало на то, что диверсант учитывал возможность помех и
принял меры, чтобы при любых обстоятельствах добиться цели.
близость разоблачения, он пошел напрямик, не считаясь со своей дальнейшей
судьбой.
ход из других помещений (возможно, что он не знал об этом или считал
Вьеньяня убитым, а остальных каллистян отравленными насмерть), и этот
просчет привел к мучительной смерти. В момент начала работы "котла"
температура в помещении поднималась до тысячи градусов.
проникнуть в помещение, нужно было найти способ открыть дверь. Это была
первая техническая проблема, с которой столкнулись инженеры комиссии.
когда они выключались, невозможно было восстановить снаружи электрическую
цепь.
меры против непредвиденных случайностей. Каждая дверная кнопка, помимо
ручного выключения, имела еще и автоматическое, приводимое в действие
понижением температуры воздуха внутри помещения.
обладавшим большой скоростью, то хлынувший через образовавшееся отверстие
холод вселенной мгновенно выключил бы механизм двери - и доступ в помещение
стал бы невозможен. Правда, помещение "котла" было расположено так, что ему
ни при каких случайностях не угрожала такая опасность, но его двери были
устроены так же, как и все остальные.
сдался. В тот же день, а не "завтра", состоялось техническое совещание с
участием командира звездолета - Диегоня и его старшего инженера - Мьеньоня.
Переводчиком был, конечно, Широков.
восстановить "сердце" звездолета, если оно серьезно повреждено, и
упорствовал только потому, что опасался за состояние здоровья Мьеньоня,
который тяжелее всех переносил последствия отравления. Диегонь был уже
совсем здоров. Перед своим отъездом Синьг рассказал товарищам о диверсии, и
каллистяне сами просили ускорить это совещание. Под таким натиском с двух