собственных приобретений, дарованных разумом. Свободным может быть лишь
человек добрый. Но добра в людях нет и никогда не было... Люди всегда -
люди".
постель маску не наденешь, кем-то отличным от себя не прикинешься... Там
импотент, как ни будет стараться, сексуальным террористом не станет. И
наоборот... Естество себя проявит. Но каждой половине свое. Мужики в
постели зациклены на физиологической стороне отношений, тогда как женщины
- на эмоционально-психологической... Так кто же ближе к ЛЮДЯМ,
спрашивается?! Те, кому важны "техника секса", или те, кто жаждет
любить?.. И так во всем... мир, в котором я живу - мир патриархата, и все
феминистские организации вместе взятые существующего положения вещей
изменить не в состоянии. И вынуждены мы прозябать в мире, созданном не
нами и не для нас... Все в нем, начиная с мировых религий, лексических
структур языков, так называемой этики, ориентированной на господство
половины с пенисами между ног, навязанной женщинам морали, априори
постулирующей, что если "бабы и ЧЕЛОВЕКИ, то НЕДО"... и заканчивая
элементарными повседневными бытовыми мелочами... и вот в этом (иногда
тихо, а иногда очень даже громко!) женоненавидящем мире я обречена была
жить и умереть... У них свои боги, они молятся им, и меня заставляют. А я
НЕ ХОЧУ. Я ХОЧУ УБИТЬ ВАШИХ БОГОВ, СЛЫШИТЕ??!!!".
основополагающих чувств, присущих людям, живущим в мире, выстроенном
мужчинами под себя и свои прихоти, сильнее всего на этом свете. Я отыщу
его, и в этом месте наступлю на глотку самому страшному хищнику,
порожденному Природой во вред себе, на погибель себе. Самому страшному
монстру, убивающему НЕ для того, чтобы выжить. Способному на убийство во
имя своих идолов - Ненависти, Страха, Голода. Во имя верховного божества -
Смерти... Природа - это жизнь. Человек - смерть. Несущему смерть - за
грехи смерть и воздана будет".
"The N.Y. of Tom McGratt" взорвалась в положенное (судьбой?..) время Икс.
Взрыв и его последствия вынудили преодолевать трудности экзотические и
вначале непривычные для вынужденной провести свою жизнь за железным
забором личности, но - личность на то и личность, чтобы добиваться
поставленной Цели. Она взбиралась упорно, преодолевая ступень за ступенью;
и выбор Города ознаменовал собою промежуточный финиш, "площадку" между
пролетами.
Эта земля - моя. Она будто создана для того, чтобы принять в свою
скалистую почву колючее семя ненависти. В этом городе нет времени для
любви. Есть только страх. Они, все, живущие тут отродясь, знают это.
Недаром действие их фильмов, сюжеты их книг разворачиваются зачастую на
здешней почве, а не в каком-нибудь Джонстон-сити, штат Айдахо, с
населением в три тыщи фермеров и пенсионеров... Отсюда начнет метастазами
распространяться раковая опухоль, и она поразит весь этот мир - с моей
заботливой культивирующей помощью. - Марина сидела за столиком на открытой
террасе какого-то третьеразрядного бара в Вест-Сайде, потягивая через
кривую "соломинку" холодный чай. "Усилок" покоился в сумке, лежащей на
коленях. Самое злое приобретение разума. Вершина прогресса. В этом у нее
за годы, проведенные в Нью-Йорке, было время убедиться. Теперь, когда
завершалась последняя стадия подготовки к реализации замысла, рожденного
шесть с половиной лет объективного времени назад в далеком, очень далеком
теперь, городе на берегу лимана степной реки, оставшемся лишь в
воспоминаниях, как одна из ступенек лестницы, по которой пришлось пройти,
прежде чем очутиться в этом баре, в _э_т_о_м_ _г_о_р_о_д_е_, в устьях
совершенно других рек... "Завтра я отправлюсь дальше, - подумала Марина. -
В мир, созданный мною. Тот, который начнет рождаться в этом времени завтра
же, с началом реализации... Славно поработала я на здешней ниве,
унавоживая почву и лелея посевы. Настал час собирать урожай".
как надо".
плечо развернул ее, и девчонка сообразила, что звали таки ее. Само собой,
не обрадовалась...
"шестерок" Васьки Бугая.
сказанному им дальше, Маринка сообразила, что у него лично к ней никаких
делов нету, он шестерит для Бугая, как всегда. - Давай, бля, двигай, тя
Васька звал. Шевели копытами, манда!
то чтобы испугалась, но это "приглашение" было очень уж неожиданным, и она
не понимала его причины. Никакой бузы за ней никогда не водилось, как и
прочие младшеклассницы, она молча отдавала часть пайка Ваське, "пахану"
дома, и не вякала. Внешностью из прочих тоже не выделялась, не то что
Люська Иванова, девчонки шептались, что она бегает к Бугаю и его кодле по
ночам... впрочем, не одна она. Просто в их группе она - самая красивая.
Выглядит на все четырнадцать!..
шоколадки. За два года, проведенные в детдоме, Маринка не съела ни одной
шоколадки; ну и ладно. О том, какой вкус у шоколада, который она когда-то
лопала чуть ли не каждый день, потому что папочка всегда приносил
что-нибудь вкусненькое, она себе запретила даже вспоминать. Она вообще
очень многое себе запретила и запрещала постоянно. Чтобы не выделяться и
меньше получать в живот и по голове, о многом лучше забыть и не
вспоминать. Первый год Маринка много чаще получала, пока не научилась себе
запрещать и ограничивать... На второй - поумнела, разучилась плакать и
научилась приспосабливаться. "Если зайца долго бить, в конце концов он
научится зажигать спички". Но Люське Марина не завидовала. Люська уже не
приспосабливалась, считала Маринка. Люська уже вовсю "отсасывала у жизни",
как выражалась одна из воспитательниц...
Перед самой дверью спальни старшеклассников запнулась, боязно все же... Но
Хмырь сильно толкнул ее кулаком между острых худеньких лопаток, и она
почти влетела внутрь.
топать!
Хмырь что-то пробормотал и испарился. Маринка глянула исподлобья по
сторонам. Кроме Васьки, в спальне находились еще четверо старшеклассников.
Самые доверенные прихлебатели, Кабан Старостенко, Ванька Сучков по кличке
"Гондон", Дюша Савельев-Мордоворот и Владька Семечкин из восьмого класса,
здоровенный косоглазый дебил. Эту четверку весь дом звал "эсесовцами",
даже воспитатели, может, потому что у всех фамилии на "с" начинаются, а
может, по существу.
видел, а может, и вправду впервые ЗАМЕТИЛ. Его серые, выцветшие какие-то,
белесые глазки обшаривали девчонку с ног до головы. Она тоже молча ждала,
что скажут. Побыстрее бы только, подумала, пусть побьют, но только бы
побыстрее отпустили... Бить ее, впрочем, как она знала, вроде и не за что.
покрывало кровати, на которой сидел, сложив ноги "по-турецки". Маринка
робко сделала пару шажков и остановилась. - Двигай рычагами, сиповка! -
повысил тон Васька. Девчонка сделала еще несколько шажков и замерла возле
самой кровати. Глаз не подымала. Поэтому рожи Бугая в поле зрения не
было... - Садись, - приказал тот. Но она медлила. Не понимала, что ему от
нее надо. Все произошло слишком неожиданно...
- Ишь выдрючивается, лярва!
схватил ее за подбородок и вздернул его вверх. Маринка мельком уловила его
мертвый взгляд и уставилась в потолок.
ожидала...
ноги, откинулся на спинку кровати и вывалил большой и вялый хер. - Соси. -
Спокойно и буднично сказал.
обратит на нее внимание, такую невзрачную и робкую, ничем не
выделяющуюся... Столько в доме девчонок и мальчишек, с первого по десятый,
готовых за шоколадку или даже за лишнюю краюху на все что угодно...
ответа он явно не ожидал.
рукой, пошевелил мясистой колбасой. - Научим, пятно шоколадное.
и тоненько, почти по-девчоночьи, заржал.
холод. Она уже давно для себя решила, КАК поступит, но отчаянно надеялась,
что пронесет. Не пронесло...
шмара, а не сосет. Буфарь вон какой, бля, а корчит... Шнифты вон какие,
гы, охреневшие, так бы и замочила...
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Курылев Олег
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Сертаков Виталий