Чтение 39–й страницы книги ~Поиски вымышленного царства~

[*77] Эта глава - краткий пересказ истории всех народов, оказавшихся в
страшных коллизиях в IX-XI вв. Жаль, что Гумилев не написал монографической
работы о хронологической смене народов на территории, которую он уклончиво
называет Северо-Запад. История Великой "Дешт-и-Кипчак" - по сути история
Великой степи, о которой пишет автор, но в данной книге все его
исторические описания касательны по отношению к главной теме, занимавшей
его, - теме создания русско-тюркского симбиоза в XI-XIX вв., с XV в. в виде
будущей Российской империи.

[*78] Команы, или куманы - половцы западной части Евразии, вселившиеся в
Венгрию и Болгарию. О них существует необъятная литература на всех языках.
См. о них в книге "Древняя Русь и Великая степь".

[*79]

[*80] Ононский сосновый бор - родина предков монголов, был предметом
пристального топографического интереса Гумилева, как, впрочем, Москва и ее
окрестности, Петербург и его пригороды, Норильск и Терек. Автор был
прирожденным ландшафтоведом, изучавшим в натуре объекты физической
географии, точнее объекты живой этнической истории, а не только мертвого
инвентаря - археологические остатки, этнографические предметы.

[*81] Урянхаи - предки тувинцев, оседлых жителей прежнего Урянхайского
края, затем Тувинской республики. Уги - народ тунгусско-чжурчженьской
ветви. Оба народа рассматриваются автором как фон народов Степи.

[*82] Крепость Хотунь - пример фортификационного и градостроительного
искусства кочевников, которые в дальнейшем начали сооружение больших
"имперских" столиц. Важно отметить, что помощниками в подобного рода
сооружениях были согдийцы - восточные иранцы, распространившиеся в эти века
по всей Великой Степи.

[*83] Возвращение к теме несторианства. Концепция вероисповедания, которое
понесло поражение в Византии, но восторжествовало в Степи, требовала
богословского и историографического обоснования, и этим материалом Гумилев
владел полностью. К сожалению, обстоятельства сложились так, что основную
аргументацию автор направил на доказательства своей правоты, но не на
исторические сюжеты, такие как несторианство или христианство в целом,
которые были его стихией.

[*84] Один из примеров обобщений историка, которые являются формулами его
этнической этики. Историк этногенеза всегда на стороне слабых и всегда с
пониманием относится к "малым" этносам, которые, по устоявшейся традиции,
идущей с XVIII в., всегда оставались периферией интереса ученых и
хронистов. Его волновали судьбы небольшого этноса северян (северцы)
(Северская Украина), бродников и поморов, чалдонов Сибири, псковичей,
латгальцев, бретонцев, уэльсцев, басков, фризов - это если перечислять
только те этносы, о которых он с болью и уважением говорил на лекциях.
Именно желание разглядеть в истории Степи людские судьбы, продиктованное
условиями 1930-1940-х гг., когда сам ученый был невольником, заключенным,
позволило ему написать отсутствующую до него историю этой части
человечества, а его оппонентам и недругам посмеяться над его искренним
человеческим сочувствием к слабым и угнетенным. Скрытая полемика этих и
иных строк такова: хорошо вам, осторожным и яйцеголовым приверженцам
режима, пересказывать то, что давно известно, но вы расскажите о людях,
которых затравила история, об этносах, которые исчезли с лица земли, потому
что фортуна или сила соседей их уничтожила.

[*85] Несчастную женщину, по легендам, рассекли заживо стрелами луков.

[*86] Вывод о смене доминанты поведения на данном примере доказывает, что
автор знает о событиях и их логике противоречий намного больше, чем может
уместиться в книге. Так, появление титула "гурхан" на мировой арене,
произвольное по отношению к ситуации, стало, по словам автора, высказанным
в лекциях в ЛГУ, "вектором, определившим состояние эпохи, и породило новое
пространство действий для лиц исторической драмы XII в.".

[*87] С появлением чжурчжэней на юге Китая за рекой Хуанхэ начинается новая
полоса переселения китайцев в бассейн реки Янцзы. Началась эпоха перестроек
в Китае, город Ханчжоу, недалеко от современного Шанхая, превратился в
красивейший город Китая. Озеро Дунпшнху находится в центре Китая, на Янцзы.

[*88] Бишбалык - город в предгорьях Тянь-Шаня, ключ к Джунгарии, столица
западных тюрков, встречается на картах XI-XIV вв., слава его достигала
Европы.

[*89] Баласагун - город-крепость, крупный торговый центр недалеко от озера
Иссык-Куль.

[*90] Речь идет о султане Сельджукской империи Санджаре (1118-1157).
Гумилев не успел дописать сюжет о создании и распаде Сельджукского
султаната, гегемона на Ближнем Востоке, из недр которого вышли создатели
Иконийского султаната, Византии и Оттоманской Турции. См. работу академика
В.А. Гордлевского "Государство сельджукидов Малой Азии" (М.; Л., 1941).
Санджар стал поэтической легендой у огузов, турок и туркмен.

[*91] Автор не применяет еще методики исследования пассионарности к данному
отрезку истории. В дальнейших трудах он возвращался к теме встречи
кочевников и Ближнего Востока, написав самое важное - о несовпадении
взрывов и времени протекания этногенезов и о коллизиях, в которые
вовлеклись народы благодаря разному возрасту. По теории Л.Н.Гумилева,
кидани и чжурчжэни, как и монголы, являют собой полосу взрыва
пассионарности в XI-XII вв.

Помимо этого данный сюжет оказывается одним из примеров так называемого
"криминалистического" подхода ученого к истории, к ее загадкам. Он дал
убедительный ответ на мучивший многих исследователей вопрос: откуда у
кара-китаев и у Елюй Даши оказались столь многочисленные силы и столь
многочисленные средства.

Трилистник кургана

7. Мужество и гибель "царя Давида" (1143-1218)

ЗЕРКАЛЬНОЕ ОТРАЖЕНИЕ

Когда историк описывает какой-нибудь период, событие или даже эпизод, то он
невольно рассматривает его с одной стороны. Это не пристрастие, не
тенденциозность, не несправедливость, а неизбежная закономерность выбора
угла зрения, особенность человеческого восприятия. Однако она привносит в
исследование некоторую однобокость, что часто вызывает несправедливые
нарекания профанов, не искушенных в тайнах ремесла.

Так и в нашем случае: монголы, объединенные Чингисханом, создали державу,
охватившую полмира. Поэтому почти все историки, посвятившие свои труды и
силы изучению XIII в., писали историю монголов и их завоеваний. Но наша
тема обязывает нас к другому, и мы попробуем написать историю найманов и их
поражения [*92]. Факты будут те же самые, равно как и источники. Методика
исследования не изменится тоже, но, несмотря на это, мы сможем увидеть
события в ином свете, потому что будем смотреть на них с другой стороны.

Прежде всего изменится наш взгляд на проблему становления кочевого
феодализма [*93]. Кидани в Маньчжурии имели организованное феодальное
государство с бюрократией, состоявшей из китайских грамотеев, и с податным
сословием [є1]. Войска, уведенные Елюем Даши на запад, сохранили только
элементарную военную организацию: у них не осталось ни имущества, ни
земельных владений, ни крепостных - ну, словом, ничего, кроме оружия. После
побед они получили некоторый источник дохода в виде дани с мусульманских
городов и пастбищных угодий, которые они отобрали у местного населения.
Казалось бы, тут-то им бы и обратить побежденных канглов и кыпчаков в
крепостных да выжимать из них средства на содержание роскошного двора и
вельмож. Но Елюй Даши не был так глуп. Он великолепно понимал, что людей у
него мало, а врагов много и единственное средство спасения - приобрести
симпатии местного населения. Поэтому он только заставил их чуть-чуть
потесниться, чтобы и его народу нашлось место в степи и предгорьях. Это ему
удалось тем легче, что в XII в. происходило интенсивное увлажнение степной
зоны Евразии [є2] и количество пастбищ увеличилось за счет изменения
природных условий [є3] Таким образом, в степи был установлен мир и стала
возможной консолидация кочевников.

Характерно и то, что гурхан препятствовал созданию аристократии. Ни один
военачальник не смел командовать больше чем сотней воинов. Слишком свеж был
страшный опыт падения империи Ляо, где расшатанная дисциплина облегчила
победу чжурчжэней. Теперь только гурхан командовал послушным войском. Ну
где же тут феодализм? Ни феодалов, ни крепостных, ни ренты, ни иерархии - а
просто армия с семьями.

Точно в таком же положении оказался Инанч-хан, по всей видимости, человек
настолько честолюбивый, что чин сотника его не удовлетворил. Всегда есть
люди, недовольные начальством, и за горным хребтом Монгольского Алтая они