Чтение 39–й страницы книги ~Повести древних лет~

Гундер призвал лапонов и объяснил, что злые духи очень обиделись на
непослушных людей. Злые духи хотят перебить всех лапонов, и только Гундер
может их спасти, потому что злые духи боятся его одного. А за свое
спасение каждая семья обязана давать Гундеру в год пять соболей, или
песцов, или выдр, одну шкуру медведя, трех оленей и пять полных мер
отборного гагачьего пуха. Сначала лапоны думали, что за все это Гундер
будет давать им хорошие железные вещи. Но они ошиблись. Пока оленные люди
раздумывали и ждали, Гундер пришел вместе со своими викингами и напал на
лапонов. Из числа попавших в его руки Гундер убил каждого пятого мужчину и
объяснил оставленным в живых, что такова воля злых духов. Иначе злые духи
сами бы набросились на лапонов. Они хотят перебить у лапонов всех женщин.
Кто же тогда будет рожать детей?

Но если и дальше лапоны не будут слушаться Гундера, он будет
продолжать избиение мужчин, потому что он полюбил лапонов и хочет спасти
от мести злых духов хотя бы часть оленного народа.

Тогда лапоны поняли, что они обязаны слушаться Гундера, и привыкли
платить ему дань.

2

Гундер, который спас оленных людей от злых духов, исчез где-то в
соленой воде. Его сын Рекин сохранил дань в тех же размерах, и лапоны без
спора платили дань. Так же было вначале и с сыном Рекина, но внезапно
Оттар потребовал больше, да, гораздо больше.

Оттар захотел получать от каждой семьи, где есть взрослый мужчина, не
пять, а пятнадцать соболей, или песцов, или выдр, вторую шкуру медведя,
двойное количество пуха. И десять оленей. И, сверх того, по два каната
толщиной в руку, сплетенных из китовой кожи и длиной в сто двадцать
брассов, в двести сорок полных шагов!

Непонятно! Разве опять появились злые духи, как при Гундере? Но,
может быть, злых духов уже и нет? Как и люди, духи могли состариться и
умереть. Не ошибается ли внук Гундера? Оленные люди пришли к стенам горда
и спросили ярла обо всем этом. Оттар ответил, что злой дух лапонов - это
он сам! И он станет еще злее, если они откажут в послушании. И еще сказал
Оттар, что лапоны бьют морских зверей железными гарпунами, которые они
получили от Гундера, Рекина и продолжают получать от него, от Оттара. Они
ловят пушных зверей железными капканами, едят пищу из железных котлов.
Откуда у лапонов все это: и железные копья для медведей, и железные
стрелы, которыми лапоны защищают от волков свои стада?

Сказав, что они будут думать, лапоны ушли, и ярл отпустил их мирно.

Это случилось недавно, быть может всего за месяц до дня, когда Оттар
потушил искру начавшейся было опасной болезни неповиновения среди
траллсов-кузнецов.

Оленные люди думали и думали. И нидаросский ярл, вернувшись с охоты
на морских зверей, думал о лапонах-гвеннах за трапезой в большом общем
доме своего горда.

Кресло ярла стояло на помосте, устроенном вдоль короткой стены зала.
Ниже него поместились кормчие Эстольд и Эйнар.

Напротив, в другом конце зала, на таком же помосте стояло точно такое
же кресло, предназначенное для почетного гостя или гостей. Редко-редко в
далекий Гологаланд заплывали другие ярлы.

Нужно было сделать почти сто шагов, чтобы пройти от одного почетного
места до другого - таким большим построил дом викингов Рекин руками своих
траллсов.

Острая двускатная крыша, обычная во времена, когда очаги не имели
труб, а были, в сущности, кострами, имела необходимое в те годы
устройство. Верхняя крыша не доходила своими скатами до стен, а от стен,
под верхней крышей, были устроены навесы, которые, в свою очередь, не
достигали продольной оси зала. Таким образом, по всей длине и с обеих
сторон открывались длинные продухи, куда не мог попадать дождь и свободно
вытягивался дым очагов. Продольная матица верхней крыши опиралась на
столбы. Ряды столбов принимали навесы, проходили через них и служили
опорами свесов верхней крыши.

Зал был истинным сердцем горда. В нем, перед очагами, викинги ели,
развлекались, обсуждали свои дела, слушали ярлов. На стенах и на столбах
висело оружие, как в арсенале. У каждого викинга, входившего в
возглавляемое ярлом военное братство, было свое место на скамье, перед
столом, собранным из толстых досок.

Траллсы, под наблюдением женщин благородной крови, приносили на
деревянных блюдах жареную и вареную рыбу, говядину, конину, дичину. Тащили
миски с ржаной и овсяной кашей, с овощами, обходили столы с бочонками меда
и ячменного пива.

Между столами бродили волкодавы; псы рычали на траллсов и приставали
к викингам, дрались из-за подачек, привлекая общее внимание. Все говорили
сразу, и пронзительный визг побежденного не всегда пронзал людской крик и
гам.

3

Молча и жадно утоляя голод, Оттар рвал рыбу руками и отхватывал ножом
большие куски мяса. Птичьи косточки хрустели на его крепких зубах. Не
вытирая жирных губ, ярл опорожнял добытую у саксов золоченую чашу для
причастия по католическому обряду, взятую из аббатства в устье Темзы. Ярлу
неотступно прислуживал траллс, опытный дворецкий и бывший виночерпий
франкского графа Эрве, одного из валландских владетелей, ограбленного еще
Рекином. Нидаросский ярл насыщался так, как едят вестфольдинги, умеющие
поститься неделями, но способные поглотить сразу количество пищи,
показавшееся бы чудовищно неправдоподобным обыкновенному человеку.

В кресле ярла хватало места для троих, но Гильдис недовольная тем,
что острое и забавное развлечение не состоялось, злилась на мужа и
устроилась в другом конце зала, на помосте почетных гостей. Оттар забыл о
женщине. Постепенно сознание туманилось от мяса, меда, пива, но ярл,
побеждая опьянение силой воли, превращал хмель в буйство мысли. В его
возбужденном мозгу неслись картины яростных погонь, схваток, поголовных
истреблений. Отнюдь не бесцельных! Нидаросский ярл был жесток, как хорек,
и недоступен жалости, как акула, но его жестокость и склонность
наслаждаться страданиями людей были всегда подчинены холодному расчету,
выгоде. Он думал о непокорных лапонах-гвеннах, он искал способы подчинить
их без ущерба для численности данников Нидароса, и он, наконец-то, нашел!

Оттар яростно, обеими руками оттолкнул мешавшие ему серебряные блюда
с обглоданными хребтами рыб, костями конины, оленя, диких птиц. Он лег
животом на грязный стол и крикнул вниз Эстольду:

- Я знаю, как укротить лапонов! Понимаешь? Без драки. К чему
уменьшать доходы от данников? Ха-ха, слушай! - и ярл тихим голосом сказал
своему лучшему кормчему и помощнику несколько слов.

Эстольд оторвался от свиного бока, который он обгладывал.

Эйнар, не расслышав, что сказал ярл, ударял товарища кулакам в бок,
требуя объяснений, а Эстольд отталкивал его локтем. Слова Оттара
постепенно проникали в сознание. В густой рыжей бороде кормчего "Дракона",
залитой салом, с налипшими кусками пищи, открылась широкая пасть с
твердыми желтыми клыками:

- Хо-хо-хо! - заорал Эстольд. - Клянусь Бальдуром, но ведь ты прав,
мой ярл! Ты прав, мой Оттар прав как Судьба! Ы-ах!

И оба, глядя друг на друга, оглушительно хохотали. Постепенно они
привлекли к себе общее внимание. Крепкие напитки кружили голову, викинги
заражались весельем, не зная причины. Раскаты хохота потрясали крышу.

Заинтересованная Гильдис решила сменить гнев на милость и узнать
причину радости мужа. Но пока она пробиралась среди столов, пачкая длинный
бархатный подол о кучи объедков, с которыми не могли справиться
обожравшиеся псы, Оттар в последний раз опорожнил чашу и улегся спать
прямо на помосте.

Сказались утомление, и бессонница, и пресыщение. Молодой ярл дышал
могуче и ровно, как кузнечный мех. Сейчас его могло бы. разбудить только
раскаленное железо. В поисках последнего сладкого куска, пес ярла забрался
на стол, показал зубы траллсу-мажордому, которого он так же презирал, как
любой викинг, потом спрыгнул вниз и заснул рядом с хозяином чутким сном
преданного сторожа.

Зал успокаивался. Одни викинги вышли, другие, как Оттар, заснули там,
где ели. Тишина нарушалась жужжаньем мушиных роев, ляском собачьих
челюстей, ловивших муху, храпом и вскрикиваниями тех, кого давили
вызванные хмелем и обжорством кошмары. Как всегда, сочился тленный смрад
из фиорда и из рва, смешиваясь под крышей зала с вонью грязных
человеческих тел и запахом жирной пищи. Это был своеобразный аромат,
знакомый викингам, многообещающий запах богатого и процветающего горда.

Глава четвертая

1

В горде Оттара находилось около двадцати лошадей, пригодных под верх;
в поход больше трех сотен викингов вышли пешком. Они двигались широким
шагом, его называли "волчий шаг вестфольдинга".

Викинги умели ходить. На ровном месте они опережали лошадей, и
всадники рысили, чтобы не отставать; а на подъемах, в пересеченной
местности, в лесу и кустах конница не поспевала за детьми фиордов,
владеющими искусством похода.