Чтение 39–й страницы книги ~Согдиана~

- Ты и Варахран - это народ?

- А кто же? Народ - это мы. Тысячи Варахранов и тысячи Баро. Отвечай
прямо, Спантамано, - наступил день, когда должна решится твоя и наша
судьба. Если ты задумал против народа недоброе дело, он покинет тебя.

Спантамано удивленно глядел на Баро. Он оказался неглупым человеком,
этот простой наутакец. И во всех его движениях сквозила мощь, какой не
было у Спантамано. Если бы его сейчас решили схватить, потомок Сиавахша не
нашел бы силы даже вынуть нож.

"Народ..." Спантамано прежде не задумывался над этим словом. Были
жрецы. Воины. Торговцы. Ремесленники. Пахари. Пастухи. И он был равнодушен
ко всем, так как ему хватало своих забот.

Но чем дальше двигался согдиец по Троне Жизни, тем чаще ему
приходилось сталкиваться с тысячами разных людей. Он не искал этих встреч.
Народ сам находил его. Народ сделал его своим вождем, когда бузурганы
отвернулись от потомка Сиавахша. И сейчас все его благополучие зависит от
этих усталых и плохо одетых людей, которые гордо именуют себя Народом.
Народ несет его на себе, как несет волна быстроходную, но неустойчивую
лодку, и стоит ему сорваться с гребня волны, как он камнем пойдет ко дну.
В этом он убедился сегодня. Стоило Народу отвернуться от Спантамано, и
потомок Сиавахша превратился в ничто.

Спантамано усиленно потирает свой лоб горячим кулаком. Мысли путаются
в голове, затылок ломит о боли - ведь молодому потомку Сиавахша еще не
приходилось размышлять о таких сложных вещах. Он понимает - не сердцем, а
разумом понимает, - что без Народа ему конец. Как обычно в трудную минуту,
Спантамано жадно выпивает чашу вина, - вот привычка, грозящая, кажется,
стать его действительно существующей порочной склонностью. Но клеветник
умолчал, забыл или не знал о ней, - в этом сказалось одно из свойств
клеветы.

- Как мне ответить? - Спантамано вздыхает, глубоко и тяжело. - Скажу
прямо: там, а Наутаке, борясь против Бесса, я не думал о народе.
Спантамано хотел стать царем. После того, как вы заставили меня выдать
Бесса юнанам - да, Баро, твой отец заставил меня это сделать, - я
как-то... ближе увидел вас, почувствовал к вам уважение... Но и тогда еще
не ломал себе голову, как буду к вам относиться, когда стану повелителем.
Я мечтал освободить Согдиану от врага, - вот и все. Ну что мне сказать? -
Спантамано вздыхает еще раз. - Я састар. Мне тяжело порывать с кастой. Я
люблю свой род. Но еще сильней люблю Согдиану - страну моих и ваших отцов,
страну людей, говорящих на одном языке, поющих одни песни и одевающихся в
хитоны одного покроя. Поэтому... (Спантамано задумывается и долго молчит,
потом отбрасывает колебания и решается). Поэтому я на стороне тех, кто
борется за освобождение Согдианы. Састары и бузурганы предали наше дело.
(Голос потомка Сиавахша крепнет). И они стали мне врагами. Вы
поддерживаете меня. (Лицо Спантамано проясняется). И вы стали мне
братьями. Я вижу: мне не ступить и шагу без народа. Мой хлеб - ваш хлеб.
Моя вода - ваша вода. Клянусь богиней Анахитой (Спантамано встает и
торжественно поднимает над головой терракотовое изображение нагой
женщины), что никогда не изменю делу народа!

Он закатывает правы рукав хитона, вынимает кинжал и делает на коже
надрез. В кубок, подставленный ликующим Варахраном, падают капли алой
крови. Затем надрезают руки Варахран и Баро. Спантамано, бормоча
заклинания, доливает кубок вином. Все трое по очереди выпивают. Затем
побратимы обнимаются и выходят из дворца к Народу.

Имя Спантамано очищено от клеветы.

Но было уже поздно. Ороба сделал свое дело. Половина людей разошлась
по рустакам. Спантамано послал за ними гонцов, однако отряды не успели
вернуться под стены Мараканды. Стало известно: от Киресхаты быстро
движется войско Искендера.

Спантамано созвал на совет предводителей конных и пеших сотен.
Спорили недолго. Нечего и думать о том, чтобы дать Искендеру сражение под
Маракандой. На открытом месте македонцы разобьют малочисленных и плохо
вооруженных согдийцев. Совет решил отступить за Намик и опять устроить
врагам ловушку в труднопроходимых зарослях. Отряды быстро снялись с места
и стали уходить из города к реке.

- Зайдем к Оробе, попрощаемся, - сказал Спантамано побратиму
Варахрану. - Клевету распустил он, и я хочу посмотреть на его черный язык,
прежде чем отрезать.

С толпой массагетов они ворвались во дворец Оробы. Но подлый старик,
опасаясь мести, бежал еще рано утром. Массагеты разогнали перепуганных
слуг и подожгли обиталище предателя. День был знойный, сухие деревянные
части строения дружно занялись огнем.

Спантамано направился к жене и сказал ей с горькой усмешкой:

- Не остаться ли тебе в Мараканде? Будет трудно. Твои тонкие одежды
быстро износятся среди зарослей лоха. Соглашайся!

Он не хотел бы, конечно, расставаться с Зарой. Но любовь к ней
отравляло сознание, что Зара - дочь ненавистного человека. Кто знает,
может, отец послал ее в лагерь повстанцев, чтоб тайно вредить? Спантамано
чувствовал: он не прав, - но кого не подозревает оскорбленный честолюбец?

Зара не знала о проделках отца, поэтому не понимала состояния мужа.
Почему он предлагает ей остаться? Почему в его глазах нежность попеременно
сменяется злобой? Неужели Спантамано охладел к своей Заре? Женщина
потеряла голову и расплакалась.

Спантамано растрогался, бросился ее обнимать и целовать, затем
бережно посадил на коня - колеснице по зарослям не проехать. Перед закатом
солнца Спантамано и его жена, окруженные толпой пенджикентцев, дахов и
массагетов Рехмира, переправились через Зарафшан и скрылись в чаще.

Получив от Оробы известие о разгроме Фарнуха, Александр пришел в
неистовую ярость.

Он оставил в Александрии Эсхате крупный отряд, взял половину
гетайров, всех щитоносцев, стрелков Балакра, агриан и самых легких из
фаланги, покрыл за три дня тысячу пятьсот стадиев и на четвертый день, с
рассветом, подступил к стенам замершей от страха Мараканды.

Царь недолго пробыл в столице. Казнив не успевших бежать городских
жителей, строго наказав несчастного Фарнуха и обласкав счастливого Оробу,
сын бога Аммона бросился по пятам Спантамано.

Длинные Пики достигли места, где согдийцы уничтожили лучшую часть
македонского войска. Александр наскоро похоронил убитых и обратил все
помыслы на то, чтобы найти, окружить и истребить отряд Спантамано.

Согдийцы и массагеты засели где-то в дебрях, и добраться до них было
не легко. Тот, кто добрался, так и оставался там, в гуще диких зарослей.
Длинные Пики повсюду натыкались на засады.

Александр метался вдоль Политимета, его приводило в бешенство
собственное бессилие. Конница гетайров и фаланга пеших сариссафоров тут
бесполезны, негде развернуться и легкой пехоте. Ничто не возьмет
согдийцев, пока они за рекой. Разве что огонь. Огонь!

Сын бога Аммона приказал четырем отрядам легкой пехоты обойти
необозримую пойму с востока и севера и поджечь кустарник. Чаща запылала. С
гор как раз подул ветер, и пожар покатился по широкой пойме громадным
огненным валом.

Ярко горела сухая трава. Трещал тростник. Лопались от жара ветви
нежных ив. Свертывалась и тлела сочная листва тополей. Золотисто-красные
длиннохвостые фазаны стаями вырывались из-под кустов и, шумно хлопая
крыльями, пропадали в клубах рыжего от солнечных лучей густого дыма.
Проносились по звериным тропам охваченные страхом шакалы. Размашистым
шагом уходили от огня стройные олени. С ревом выскакивали на берега речных
протоков полосатые тигры и пятнистые леопарды. Стада диких свиней
сокрушали все, что попадало под клыки и копыта. Вскоре пойма обратилась в
громадное огненное озеро, и за дымом не стало видно солнца.

Где же Спантамано? Почему он не выходит из пылающих зарослей
навстречу македонцам? Неужели он так боится Искендера, что предпочитает
сгореть? Нет, вот повстанцы уже показались на берегу. Они задыхаются от
едкого дыма. Их одежда горит. Их ладони обожжены. Лица почернели от
копоти. Они кричат от злобы. Руки их стискивают кинжалы.

Удар! Отряд легких пехотинцев, стерегущих переправу, уничтожен. Удар!
Отряд щитоносцев смят и рассеян... Удар! Гоплиты бегут, не устояв перед
натиском обезумевших людей... Скорей на северо-запад! Уйти опять в
заросли. Снова через реку. И по правому берегу - до Красных Песков. А там
- пустыня, и там - спасение.

Две тысячи воинов потерял потомок Сиавахша в этой битве, и среди них
были Фрада и Ману, отцы его самых преданных соратников Варахрана и Баро.
Спантамано поручил Зару сотню пенджикентцев и отправил их вперед, а сам с
массагетами отстал, чтобы сдерживать напор Длинных Пик. Варахран, глубоко
опечаленный смертью отца, вел ремесленников справа от Спантамано. Мрачный
Баро во главе селян двигался слева.

Отряд легких вражеских конников настиг отступающих повстанцев у новой
переправы. Спантамано устроил засаду. Македонцы не решились идти наугад и
остановились, чтобы подождать Александра и гетайров. Пока они топтались на
месте, Варахран и Баро пересекли Намик, а Спантамано и Рехмир незаметно
окружили македонцев и перестреляли половину отряда. Остальные пустились
наутек. Спантамано воспользовался замешательством неприятеля и быстро
двинулся на северо-запад.

Узнав о новой стычке, Александр дал гетайрам короткий отдых и затем
во весь опор помчался за Спантамано. Он догнал его на краю Красных Песков
и загородил дорогу со всех сторон.

- Братья, Искендер отрезал путь, - сказал Спантамано согдийцам и
дахам, бактрийцам и массагетам. - Ваша жизнь - в мечах, которые вы
сжимаете руками. Сразимся, и да сбудется предначертание богов!

Завязался бой. Спантамано увидел издали македонца в шлеме, украшенном
крутыми рогами барана.