сросшимися бровями...
плеча и вдруг замерла, скованная ужасом. Край верхней губы приподнялся у
Тахамтана, показались неровные желтые зубы...
гуркаганов это был, вырвавшийся из ка-риза и грабивший дасткарты. Сейчас...
сейчас увидят это люди!..
повернул голову. Миллионы открытых глаз устремлены были на стоящего возле
царя человека, руки их тянулись к нему за правдой. В первом ряду стоял
гончар из Гундишапура со своими братьями, и рты были открыты у них в
беспредельном спасительном крике...
Поклонение оставил он среди людей, и жило оно уже само по себе, не нуждаясь
в содержании. Тихий глуховатый голос вспомнился Аврааму: "Родившись, начал
мять я глину... У меня не может быть сомнений!.." Это они кричали внизу, всю
жизнь делающие одинаковые трубы для воды и стока нечистот, ткущие одинаковые
ковры с птицей Симург, от рождения и до смерти идущие за сохой. Они сами
отказывались от права выбора. Только вера нужна была им, без отклонений,
что хотели этого...
куда-то поверх людей смотрели его глаза. Невозмутимый стоял внизу датвар
Розбех, и ровно сжаты были мраморные губы. Ремень на плече поправлял воитель
Сиявуш. Они все знали...
вернулась удесятеренная. Новую порцию рыка выбросили навстречу трубы. И
сферы дрогнули...
открылся в самозабвенном вопле. Маздак, о-о-о-о!
Рядом рабы дергали цепь, пытаясь успокоить льва. Желтая грива у зверя стояла
дыбом, а хвост настойчиво, предупреждающе стучал о пол...
Свой дух и руки щадят некоторые из нас, желая оставить их чистыми. Но грязь
не пристанет к тем, кто сражается во имя правды!..
кличку железнотелого Ростама из сказаний, сидел сейчас на подушке Маздака...
тело от болезни крови. И теперь заговорил он:
кто явился с ним из Шизы.
головы сразу повернулись к нему, ибо был это Фаршедвард -- младший Карен.
Все знали в Эраншахре, что содрал он с груди свой родовой знак --
был он все время, где при сгоревшем храме в Шизе обосновались ^ожди.
Говорили, что родственников своих -- Каренов предал непоколебимый Фаршедвард
в руки деристденанов.
младший брат Быка-Зармихра, а тот ушел за дех, на обнаженные камни, и
воткнул себе прямой нож в сердце. "Вот он лежит, пес... А я хотел ему взамен
толстую Фиранак послать..." Так сказал тогда голубой Фаршедвард. Потом смех
и лай растворились в теплом небе...
Маленькими и круглыми, как у Быка-Зармихра, стали глаза Фаршедварда. -- Нет,
пять частей возьмем мы из пяти, а вековое зло погасим кровью. И все шкуры
сдерем, серые и пятнистые!
Шапура, и серая волчья голова скалилась рядом у воителя Сиявуша.
Шапур.
еще больше тех, кто благоволит к ним. От непонимания смысла учения Маздака
происходит раздвоение души. Тому, кто твердо усвоил великие "Четыре, Семь и
Двенадцать", не страшна никакая ложь...
всеми. Быстрые глаза его перебегали по лицам говоривших. Розбех убеждающе
протянул к нему руку:
никто не должен знать. Черные куртки-кабы будут их отличием, и в ночи станут
вырывать они скверну в Эраншахре. Пусть боятся правды, и тогда воссияет
она...
мобеда Маздака!
Желтоватые глаза Тахамтана скользнули по нему...
против друга, врач и датвар, у мерцающих углей и не увидели его. Он
остановился у порога.
нить косточки были у него в руках, и он передвигал их по кругу, размеренно,
одну за другой. Тогда заговорил Розбех:
мягкость мешала ему прямо смотреть на мир...
голосе.
свое!
тот перебирал косточки...
свалился с коня вазирг Шапур. Говорили, что о камень разбил он голову.
туч, настойчиво выплывало ему навстречу круглое розовое лицо. Что-то забытое
померещилось ему. Она пришла, когда уехал управляющий Мардан, но только по
бусинкам в розовых глазах узнал он Мушкданэ -- дочку садовника...
имени. Мягкое и круглое было все теперь у нее, и знала она то, о чем он даже
не слышал. Руки ее тоже стали пухлые и теплые. Но потом наступило
отвращение...
всем им устроит ловушку и скоро станет главным в красном рустаке. Сам
великий Маздак, не тот, мертвый, а другой, приехавший из Шизы, его знает...
Она отрывалась, чтобы сделать убедительный жест, снова припадала к нему и
опять потом с того же слова продолжала прерванный разговор. О первой ночи у
стены она и не вспомнила. Он принимал ее в удобные дни по необходимости...
остановившиеся глаза были у него. Из Междуречья возвратился он, где со
специально отобранными людьми нового пайгансалара -- "Охраняющего Правду в
Эраншахре" -- громил имения упрямых. Рассказывали, что иудейки там сами
топились в каналах...
айван перед складами. Суровые черные глаза экзиларха вдруг увлажнились, в
горестной растерянности обратились к нему:
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Лукин Евгений