лиственницы. Сыпало крупой из туч, сеяло ледяным дождем. Тайга была пус-
тынна. На тысячу верст шумела хвоя над болотами, над каменистыми сопка-
ми. С каждым днем студенее, страшнее дышал север с беспросветного неба.
услышишь в этой пустыне. Птицы улетели, зверь ушел, попрятался. Человек
разве только за смертью забрел бы в эти места.
веревкой, в разбухших от дождя пимах. Лицо заросло космами не чесанной
уже несколько лет бороды, седые волосы падали на плечи. Он с трудом пе-
редвигался, опираясь на ружье, огибал косогор, скрываясь иногда за кор-
невищами. Останавливался, согнувшись, и начинал посвистывать:
тертой шее. Человек поднял ружье, но козел снова скрылся в бурьяне. Че-
ловек зарычал, опустился на камень. Ружье дрожало у него между колен, он
уронил голову. Долго спустя опять стал звать:
ного козла: убить его последним оставшимся зарядом, высушить мясо и про-
тянуть еще несколько месяцев, быть может, даже до весны.
был молод, силен и беден. В роковой день он встретил Гарина, развернув-
шего перед ним такие грандиозные планы, что он, бросив все, очутился
здесь, у подножия вулкана. Семь лет тому назад здесь был вырублен лес,
поставлено зимовище, лаборатория, радиоустановка от маленькой гидростан-
ции. Земляные крыши поселка, просевшие и провалившиеся, виднелись среди
огромных камней, некогда выброшенных вулканом, у стены шумящего вершина-
ми мачтового леса.
ройки пришли в негодность, плотину маленькой гидростанции снесло весен-
ней водой. Весь труд семи лет, все удивительные выводы - исследования
глубоких слоев земли - Оливинового пояса - должны были погибнуть вместе
с ним из-за такой глупости, как Машка - козел, не желающий подходить на
ружейный выстрел, сколько его, проклятого, ни зови.
ловеческого поселения. Теперь ноги и руки изломаны ревматизмом, зубы вы-
валились от цинги. Последней надеждой был ручной козел, - старик готовил
его на зиму. Проклятое животное перетерло веревку и удрало из клетки.
зился вечер, темнели гряды туч, злее шумел ветер, раскачивая огромные
сосны. Надвигалась зима - смерть. Сжималось сердце... Неужели никогда
больше ему не увидеть человеческих лиц, не посидеть у огня печи, вдыхая
запах хлеба, запах жизни? Старик молча заплакал.
Остановился. Поднял голову, - снежная крупа ударила в лицо, ветер трепал
бороду... Ему показалось... Нет, нет, - это ветер, должно быть, заскри-
пел сосной о сосну... Старик все же долго стоял, стараясь, чтобы не так
громко стучало сердце...
ня.
надвинувшихся сумерках уже ничего нельзя было различить на поляне...
звонкий голос. Из бурьяна поднялась козлиная голова, - Машка подошла к
старику и, наставив ушки, тоже прислушивалась к необычайным голосам,
потревожившим эту пустыню... Справа, слева приближались, звали.
рял беззвучно:
пия. В очаге, сложенном из вулканических камней, пылал огонь, в котелках
кипела вода, Манцев втягивал ноздрями давно забытые запахи чая, хлеба,
сала.
Какой-то скуластый человек подал ему кружку с дымящимся чаем, кусок хле-
ба... Хлеб... Манцев задрожал, торопливо пережевывая его деснами. Ка-
кой-то мальчик, присев на корточки, сочувственно глядел, как Манцев то
откусит хлеб, то прижмет его к косматой бороде, будто боится: не сон ли
вся эта жизнь, ворвавшаяся в его полуразрушенное зимовище.
ел хлеба.
наказывали. Помните, еще грозились мне голову оторвать.
накомые лица. Иван стал ему рассказывать про то, как тогда шел тайгой к
Петропавловску, прятался от медведей, видел рыжую кошку величиной с те-
ленка, сильно ее испугался, но кошка и за ней еще три кошки прошли мимо;
питался кедровыми орехами, разыскивая их в беличьих гнездах; в Петропав-
ловске нанялся на пароход чистить картошку; приплыл во Владивосток и еще
семь тысяч километров трясся под вагонами в угольных ящиках.
Только вы тогда напрасно мне на спине чернильным карандашом писали. Надо
было просто сказать: "Иван, даешь слово?" - "Даю". А вы мне на спине на-
писали, может, что-нибудь против советской власти. Разве это красиво?
Теперь вы на меня больше не рассчитывайте, я - пионер.
том:
ли в Ленинграде, чтобы вести ее сюда, за вами...
советская власть... Ваша записка на моем горбу попала в надежные руки...
Гарин мне ни к чему.
им ничего не покажу.
сел Артур Леви.
мени у нас будет много, раньше ноября вас отсюда не увезем...
горбылей. Толкнул ее. Ночной ветер подхватил его седые космы. Артур Леви
шагнул за ним в темноту, где крутился мокрый снег.
бить! - закричал Манцев, трясясь от злобы.
бревенчатой стене. - Перестаньте бесноваться. Меня прислал за вами Петр
Петрович Гарин.
роченными веками, тряслось, беззубый рот всхлипывал:
ликие планы... Но все это чепуха, бредни... Что я здесь открыл?.. Я про-
щупал земную кору... Я подтвердил все мои теоретические предположения...
Я не ждал таких блестящих выводов... Оливин здесь, - Манцев затопал мок-
рыми пимами, - ртуть и золото можно брать в неограниченном количестве...
Слушайте, короткими волнами я прощупал земное ядро... Там черт знает что
делается... Я перевернул мировую науку... Если бы Гарин смог достать сто
тысяч долларов, - что бы мы натворили!..
сказал Леви, - ему удалось построить гиперболоид, он завладел островом в
Тихом океане и готовится к большим делам. Он ждет только ваших исследо-
ваний земной коры. За вами пришлют дирижабль. Если не помешает погода,
через месяц мы сможем поставить причальную мачту.
ему идею гиперболоида. Я навел его на мысль об Оливиновом поясе. Про
остров в Тихом океане сказал ему я. Он обокрал мой мозг, сгноил меня в
проклятой тайге... Что теперь я возьму от жизни? - постель, врача, ман-
ную кашу... Гарин, Гарин... Пожиратель чужих идей...
мозг отупел... Поздно, поздно вспомнил обо мне Гарин...
Пьером Гарри, занят в Тихом океане, под сто тридцатым градусом западной
долготы и двадцать четвертым градусом южной широты, остров площадью в
пятьдесят пять квадратных километров, с прилегающими островками и меля-
ми, что этот остров он считает своим владением и готов до последней кап-
ли крови защищать свои суверенные права.
го океана был необитаем и ничем, кроме живописности, не отличался. Даже
произошла путаница, - кому, собственно, он принадлежит: Америке, Голлан-
дии или Испании? Но с американцами долго спорить не приходилось, - по-
ворчали и отступились.
Суворов Виктор
Аникина Наталья
Корнев Павел
Контровский Владимир
Беляев Александр
Конан-Дойль Артур