нами одно важное дело.
голосом, стараясь рассмотреть Галерана.
своей стороны, наблюдал, - каков Ботредж и можно ли ему верить.
так и остался Ботреджем.
разговор, и жалуясь, что всю прошлую ночь дрожал от холода на шлюпке, далеко
от берега, в ожидании судна с кокаином, не явившегося по неизвестной
причине, а потому простудился, Ботредж сел против Галерана. Стомадор вытащил
из шкафа литровую бутыль перцовки и банку с консервами. После того лавочник
сел на свое место за середину стола.
свой", вот видите - вышел каламбур.
вежливой улыбкой, при этом в его лице сверкнула бессознательная смелая
черта, и Галеран поверил в него.
утвердительно кивнул, пояснив:
против моей лавки, что очутится передо мной? Какого рода картина?
несколько разных мест.
двора этой лавки к лазарету и освободить Гравелота. Иным образом ему
спастись невозможно. Надо знать, в каком месте за стеной тюрьмы выгоднее
рыть выходное отверстие.
серьезно.
двора за той стеной, которая против нас, с воротами. Налево от прохода между
воротами примыкают к нему квартиры начальника и его помощника, а направо, то
есть в нашу сторону, к проходу примыкает цейхгауз. Его продолжение вдоль
стены есть тот самый лазарет. На правом его крыле садик из кустов, куда днем
водят больных, если разрешает доктор. Только в этот садик вы и можете
попасть. Я выпью, - сказал Ботредж, помолчав, - и потом буду вместе с вами
соображать. Дело дерзкое, что говорить, однако возможное.
стаканчики и подвинул каждому вилку - брать из жестянки мясо. Сам он выпил
последним и, голодный, начал основательно есть.
я сонлив.
правого крыла на конце здания, но она расположена по фасаду, ее видит
часовой внутренних ворот. Он сидит там на скамье, у своей будки, или ходит
взад-вперед.
пустяковое.
от себя и к себе. - Иначе говоря, если человек выходит из лазарета, то дверь
распахивается налево, к воротам, или направо?
так как я работал в садике и видел ее. А мой глаз, как - положительно -
фотография.
человека со стороны часового. - Галеран снова принялся думать. - Ну, теперь
скажите, можете вы помочь рыть?
ему все предположения, какие были обсуждены уже с лавочником. Все это было
только начало. Более важные вопросы - о распределении дежурств в решительную
ночь побега, о том, кто будет работать, куда складывать выбранную из подкопа
землю, - возникли сами собой. Без Факрегеда ночью в лазарете не обойтись -
таково было общее мнение, переданное для разведки и разработки Ботреджу, при
помощи Катрин Рыжей и Кра-вара, начавшего под ее влиянием оказывать
контрабандистам все более важные услуги. Галеран хотел еще измерить емкость
сарая, пустых ящиков и бочек, загромождавших маленький двор лавки. Сделав
бумажный метр из старой газеты, Галеран удалился, сказав:
Увидев навощенные палочки, Ботредж собрал их в кулак, поставил снопом и
сразу разжал руку. Палочки упали друг на друга, как горсть макарон.
или упавшую так, чтобы снять ее можно было, не шевельнув ни одной другой.
Если палочка, прикасающаяся к снимаемой, хотя чуть трогалась, игрок уступал
очередь, а выигравшим считался тот, кто больше снял палочек. Это была
больная, воровская игра, требующая совершенного расчета движений.
чтобы вскинулся вверх другой, пять штук, затем ему предстала задача
разделить две палочки, прильнувшие параллельно одна к другой. Он потянул
ближайшую к себе за середину концом пальца, но не сумел резко отдернуть ее,
и вторая палочка шевельнулась.
грунт вверх. Переговори с Даном Тергенсом.
только Дану будет обидно, что его брата повесят.
на "вы" заменяла интонацию, - что, если Гравелот убежит, будет поднято
скандальное дело против Ван-Конета, и тогда всех пощадят. Сидней богат,
адвокаты и газетчики начнут ему помогать. Теперь же ничего сделать нельзя,
ходы заперты.
главное все-таки не в том, - вздохнул он. - Стоп, вы тронули!
глаза качаются. На что мы играем?
Единственно, если он будет дежурным по лазарету.
Днем рыть не придется.
грубый, он все-таки убедился, что сарай легко вместит двадцать кубических
метров разрыхленного грунта. Считая горизонтальные и вертикальные ходы
подкопа общей длиной девятнадцать, даже двадцать метров, при высоте один с
четвертью метр на один метр ширины, получалось около двадцати пяти
кубических метров плотной массы; разрыхленная, она увеличивалась в объеме.
Эти тридцать пять - сорок кубических метров отработанной почвы можно было
уложить в сарай, а излишек разместить по бочкам и ящикам.
основные линии проступили довольно явственно. Рассказав о своих вычислениях,
Галеран поднял вопрос о приобретении инструментов. Как только заговорили об
инструментах, Галерану и Ботреджу одновременно пришла весьма существенная
мысль - обстоятельство, о котором, странным образом, не подумали вначале,
хотя, не решив его, трудно было надеяться на успех: что представляет собою
почва между тюрьмой и лавкой?
Неужели вы и я забыли об этом? Под нами известняк.
неожиданно предупредил Ботредж.
Галеран, сцепив пальцы, тревожно молчал. Ботредж, широко раскрыв глаза,
смотрел на него и, сильно затягиваясь, курил.
беловато-желтый кусок.
Можно резать ножом.
раковинный известняк мягкой формации, неправильно именуемый каменщиками
"травертин", плотностью чуть крепче штукатурки.
борьбы за жизнь Тиррея. Ботредж ушел, а Галеран сел писать заключенному о
надеждах и затруднениях. Это была его первая записка узнику.
на словах через Факрегеда, когда тому представится случай.
Маккарти Кормак
Суворов Виктор
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Плотников Александр
Конан-Дойль Артур