которого я очень хорошо знал, проживал во Флоренции, куда он удалился,
не желая оставаться в России, где, по его словам, он оплакивал прах
троих своих сыновей: одного, покончившего жизнь самоубийством, другого -
повешенного, третьего - ссыльного. Иван Муравьев-Апостол был сенатором и
во времена империи исполнял обязанности русского посла в ганзейских
городах, а затем в Испании. Эти три сына, которых он лишился при роковом
стечении обстоятельств, составляли его гордость и его славу.
мне, вытирая слезы. Лично он являлся скорее аристократом, нежели
либералом. Это был замечательный филолог, главным образом эллинист. Он
перевел на русский язык "Облака" Аристофана и опубликовал в 1823 году
"Путешествие в Тавриду". На смерть своего старого друга Александра I он
написал оду, одновременно переведя ее на латинский язык: Его любимым
чтением был "Прикованный Прометей" Эсхила.
человеком. Службу в армии он начал в 1816 году и примкнул к той группе
офицеров, которая восстала против своего командира Шварца. После
преобразования полка он перешел в Черниговский, что способствовало его
сближению с Пестелем.
Он служил младшим лейтенантом в пехотном полку Полтавы; именно здесь он
присоединился к заговору.
факты о нем. Заговорщик и солдат, он умел конспирировать, сражаться,
героически принять смерть, большего от него нельзя было требовать.
преступления, сохранила эту меру наказания для лиц, обвиняемых в
государственной измене, вернее сказать, она даже не упомянула о них. Во
имя данной ею самой клятвы, на протяжении всего ее царствования не было
совершено ни одной казни, при которой преступник умирает сразу, но она
разрешила применять кнут и розги, и под их ударами люди умирали, хотя
слово "смерть" не упоминалось в приговоре; судья так же, как и палач,
отлично знали, что невозможно остаться в живых после ста ударов кнутом и
града ударов шпицрутенами.
пятерых к четвертованию: Пестеля, Рылеева, Сергея Муравьева-Апостола,
Михаила Бестужева-Рюмина, Каховского.
- я знал, что дело приведет меня к гибели, но семена, посеянные нами,
взойдут и впоследствии принесут свои плоды.
характера, я смог бы вас помиловать, если бы был убежден, что в будущем
вы станете мне верным слугой.
и вызывает наше недовольство, император может миловать и может казнить,
в то время как народ не имеет права возразить императору. Поэтому я
прошу ваше величество не нарушать закон ради меня, и пусть в будущем
судьба ваших подданных не зависит от капризов и вспышек вашего гнева.
долг и убежденный в том, что за меня отомстят.
непогрешимости, вера в предначертанную миссию, которую он должен
исполнить и о которой мы расскажем несколько позже, - не было ли
поколеблено все это?
подпись Приговоры суда, он вначале стал рассматривать те, в которых
Пестель, Рылеев, Муравьев-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин и Каховский
были приговорены к четвертованию. Не колеблясь, он начертал: "Быть по
сему", подписав: "Николай". Затем он вручил приговор председателю суда.
побледнел, увидев молодого императора, утвердившего столь жестокую кару.
побледневшего и дрожавшего. - Разве мы здесь занимаемся игрой и разве
приговор суда несправедлив?
суд вынес столь суровый приговор лишь для того, чтобы предоставить
возможность вашему величеству проявить милосердие.
приговариваю, а лишь подтверждаю. Если же я изменил бы форму казня, то
это означало бы, что приговариваю их я. Сообщите суду, что форма
исполнения смертной казни может быть изменена по его усмотрению.
подпись другой.
касающийся Пестеля, Кондратия Рылеева, Сергея Муравьева-Апостола,
Михаила Бестужева-Рюмина, Петра Каховского.
величеством, смягчившим наказание в отношении других преступников и
пользуясь предоставленным ему правом, приговаривает:
Кондратию Рылееву, Сергею Муравьеву-Апостолу, Михаиле Бестужеву-Рюмину и
Петру Каховскому приговором Суда определенной, - сих преступников, за их
тяжкие злодеяния, - повесить".
повешены стрельцы.
двадцать четыре часа, чтобы, прежде чем предстать перед всевышним, они
могли предаться возвышенным размышлениям, а сам уехал в Царское Село.
приговоренных эта "милость". Все с бесстрастными лицами выслушали
приговор, не обмолвившись ни единым словом.
Рылееву, что он лично передаст его последнее письмо к жене. В
доказательство того, что письмо вручено адресату, вдова должна была
вручить священнику золотую табакерку. Когда мы в дальнейшем расскажем о
русском духовенстве, читатели смогут убедиться, что вознаграждение для
священнослужителей не является чем-то предосудительным.
не отвергая ни одного из своих убеждений, не раскаиваясь ни в одном из
совершенных им деяний. Он оставался до конца убежденным в том, что
принципы, изложенные в "Русской правде", являются благоразумными и
своевременными.
лишь в 10 часов, на валу в крепости сооружалась широкая виселица, на
которой должны были висеть пять осужденных.
воздвигнутой на берегу Невы на Петербургской стороне, там, где прежде
всего обосновался Петр Великий.
кварталов города, так как каждый полк Петербургского гарнизона должен
был направить роту солдат к месту казни.
расположились у подножия ее стен.
исполняемые сводным оркестром барабанщиков.
солдатскую цепь, выстроенную возле крепостной стены, а так как ужасная
сцена казни должна была произойти на валу, собравшиеся ясно различали
все через головы солдат.
выделявшихся на фоне прозрачной утренней лазури тех осужденных, которых
впоследствии помиловали.
к которому ранее принадлежала, позади каждой находилась виселица.
Вначале они выслушали приговор, потом их поставили на колени, затем с
них были сорваны эполеты, знаки отличия, форменное платье, над их
бритыми головами были сломаны их шпаги, им был нанесен удар "в лоб", они
были переодеты в широкие солдатские плащи, затем прошли один за другим
перед эшафотом, в то время как в огромный костер бросали их форму, знаки
отличия, ордена. После чего поодиночке они вошли в крепость.
появились на помосте.
могла различить черты их лиц, к тому же осужденные были одеты в серые
плащи с опущенными на голову капюшонами.
установленные напротив виселицы, в том порядке, который был определен
приговором. Первым взошел Пестель, на крайнюю левую скамью, если считать
от тех, кто на них смотрел. Затем Рылеев, затем Сергей Муравьев-Апостол,
потом Бестужев-Рюмин, и, наконец, правую крайнюю занял Каховский.
жестокости, веревки были обтянуты вокруг капюшонов, что продлевало