состоялась немедля, и Боба вместе с седлом и прочим снаряжением перепра-
вили через бухту и водворили на жительство в конюшнях Оклендской школы
верховой езды.
Окленд, захватив с собой Волка, головную лайку своей бывшей упряжки; это
была единственная собака, которую он вывез с Аляски. Сколько он ни рыс-
кал по Пиедмонтским горам, сколько ни скакал по дороге со многими воро-
тами, ведущей в Беркли, - нигде он не увидел ни Дид Мэсон, ни ее гнедой
лошади. Но ему некогда было огорчаться этим - его собственный гнедой
конь требовал слишком много внимания. Боб упорно не желал слушаться,
пускался на всевозможные выходки и к концу дня измучил своего седока и
сам замучился. Харнишу потребовалось все его знание лошадей и умение об-
ращаться с ними. А Боб, со своей стороны, показал все свои фокусы до
единого. Обнаружив, что мундштук затянут слабее обычного, он взвился на
дыбы и зашагал на задних ногах. Целых десять минут Харниш тщетно пытался
переупрямить Боба; тогда он спешился и подтянул мундштук, после чего Боб
в течение получаса проявлял ангельскую кротость. На этом Харниш и попал-
ся. Решив, что Боб окончательно усмирен, он поехал шагом, развалясь в
седле, отпустив шенкеля, и стал скручивать папиросу; поводья свободно
лежали на шее лошади. Но Боб внезапно, с молниеносной быстротой, повер-
нул вспять на задних ногах, чуть приподняв передние, Харниш потерял пра-
вое стремя и обеими руками схватился за шею лошади; Боб не преминул вос-
пользоваться этим и поскакал галопом. От души надеясь, что Дид Мэсон не
встретится ему в эту минуту, Харниш кое-как выправился, остановил лошадь
и вернулся на прежнее место. Здесь Боб опять проделал свой фокус. На
этот раз Харниш усидел, но и только; правда, он успел натянуть поводья,
однако это не помогло. Он уже заметил, что Боб поворачивает направо, и
решил дать ему шпору слева, но Боб поворачивал так внезапно и мгновенно,
что Харниш не успевал и оглянуться.
наться, другого такого живчика, как ты, не скоро сыщешь. Ну что ж, так я
буду щекотать тебя шпорой, не отнимая... Ах, дрянь ты этакая!
заднюю ногу и сильно ударил по левому стремени. Харниш, любопытства ра-
ди, несколько раз давал шпору, и каждый раз Боб отвечал пинками по стре-
мени. Тогда Харниш решил, в свою очередь, ошеломить Боба внезапностью
нападения - вонзил ему в бока обе шпоры и вытянул хлыстом по брюху.
сообразив, что нашла коса на камень, перестал артачиться и поскакал впе-
ред.
решил насладиться бешеным галопом своего резвого скакуна. Проскакав с
полмили. Боб, не чувствуя больше ни шпор, ни хлыста, чуть сбавил аллюр.
Отставший было Волк уже догонял их, и все, казалось, шло как по маслу.
ниш; и в ту же секунду Боб повернул.
Харниш припал к его шее, обхватив ее обеими руками, а Боб немедленно
встал на дыбы и повернул обратно. Только первоклассный ездок мог усидеть
в седле при таком маневре, и Харниш едва не свалился с лошади. Когда он
выправился. Боб уже мчался во весь опор, и Волк шарахался в кусты от его
копыт.
шпоры и работая хлыстом. - Хочешь дурить? Посмотрим, кому раньше надо-
ест.
должал подгонять его. Наконец Харниш решил, что с Боба хватит, круто по-
вернул его и пустил рысью, потом остановил, чтобы проверить, как он ды-
шит. Боб, с минуту постояв смирно, повернул голову и ткнулся мордой в
стремя, всем своим видом показывая, что довольно, мол, прохлаждаться,
пора двигаться дальше.
обиды, хоть бы что! А ведь досталось тебе на орехи. Да ты просто золото,
а не конь!
примерно, а потом, так же внезапно, как всегда, повернул и поскакал об-
ратно. Харниш снова при помощи шпор и хлыста прогнал его галопом нес-
колько миль, прежде чем повернуть. Но тут Бобу пришла новая фантазия: он
начал пугаться деревьев, коров, кустарника. Волка, собственной тени -
словом, любого пустяка. Каждый раз, как Боб шарахался в сторону. Волк
ложился в тень и ждал, когда Харниш справится с конем.
вид, что сейчас повернет обратно, но не поворачивал. Это было так же
утомительно, как сам поворот, потому что Харниш каждый раз понапрасну
сжимал шенкеля и напрягал все мышцы. А после нескольких мнимых поворо-
тов, усыпив подозрения своего седока. Боб и в самом деле поворачивал, и
Харниш опять, едва удержавшись в седле, хватался за его шею. До самого
вечера Боб не прекращал своих выходок; спокойно пропустив десяток машин
на дороге в Окленд, он вдруг вздумал разыграть панический страх перед
каким-то миниатюрным автомобильчиком. И уже под конец, возвращаясь в ко-
нюшню, он достойно закончил день, так круто повернув и так высоко задрав
передние ноги, что мартингал лопнул. Боб встал во весь рост на задних
ногах, ремень стремени разорвался, и Харниш чудом удержался в седле.
бе нет ни злобы, ни коварства, - просто энергия его бьет через край; и
вдобавок у него больше ума, чем у обыкновенных лошадей. Живость, сметка
и редкая проказливость - вот его отличительные свойства. Для того чтобы
подчинить его своей воле, нужна твердая рука, неуклонная строгость, а
время от времени и суровое наказание.
вистому коню.
мне не попадалось, а я на своем веку перепробовал его немало.
нагнул голову и тыкался мордой ему в плечо:
прихватить с собой все свои фокусы, разбойник ты этакий!
а так как в эти дни особенно крупных операций не проводилось, то мысли
его, вероятно, были заняты ими обоими в гораздо большей степени, чем фи-
нансовой игрой. Привычка Боба на всем скаку поворачивать обратно сильно
тревожила Харниша. Как отучить его от этого? Вдруг он встретит в горах
Дид и вдруг ему повезет и так выйдет, что они поедут рядом, а Боб
возьмет и завертится волчком, - вот будет некстати! Ему вовсе не улыба-
ется, чтобы она видела, как он валится вперед и цепляется за шею лошади.
Да и не очень красиво получится, если ему придется ускакать от своей
спутницы, обрабатывая жеребца хлыстом и шпорами.
танавливать Боба прежде, чем он повернет. Поводьями тут ничего не сдела-
ешь. И шпоры не помогут. Остается хлыст. Но как остановить Боба хлыстом?
В эту неделю было много минут, когда Харниш, сидя в кресле за письменным
столом, забывал, где он, и, мысленно оседлав своего чудесного гнедого
жеребца, пытался помешать ему повернуть обратно. Одна из таких минут
наступила в конце недели, во время делового совещания с Хиганом. Адво-
кат, который излагал какой-то новый умопомрачительный проект, пленивший
его воображение, вдруг заметил, что патрон не слушает. Глаза Харниша
глядели куда-то в пространство - у него тоже разыгралось воображение.
проще простого. Надо стукнуть его по носу, и стукнуть крепко - только и
всего.
тельно слушать, хотя и не мог удержаться, чтобы время от времени не ус-
мехнуться про себя, предвкушая воскресную прогулку. Теперь он знает, что
делать. Боб всегда поворачивает вправо. Отлично. Он перегнет хлыст попо-
лам и будет держать его наготове, и в ту секунду, когда Боб начнет пово-
рачивать, он ударит его сдвоенным хлыстом по носу. Ни одна лошадь не
станет поворачивать, если уразумеет, что за это она больно получит по
носу.
по-человечески, заговорить с Дид. Даже такой безобидный, казалось бы,
вопрос: поедет ли она верхом в воскресенье? - и то немыслим для него.
Тяжкое и доселе не изведанное им испытание - быть хозяином - красивой
девушки. Часто в часы занятий в конторе он взглядывал на нее, и с языка
готов был сорваться вопрос: поедет ли она верхом в воскресенье? Но он
молчал и, глядя на нее, думал о том, сколько ей может быть лет и много
ли у нее было романов с этими молокососами, с которыми, по словам Морри-
сона, она водит компанию и танцует на студенческих вечерах. Все шесть
дней, от воскресенья до воскресенья, Дид не выходила у него из головы, и
одно он понял очень хорошо: его влекло к ней. И так сильно влекло, что
его давний страх очутиться во власти женщины рассеялся, как дым. Он, ко-
торый всю жизнь спасался бегством от преследовавших его женщин, теперь
сам отваживался на преследование. В какое-то воскресенье, рано или позд-
но, он встретится с ней вне стен конторы, гденибудь в окрестных горах, и
если уж тогда они не разговорятся, значит, она его знать не хочет.
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Грабб Джеф
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер