ними мерцала вечность, и между одной вечностью и другой они непрерывно,
широкими движениями поднимали и опускали весла. Они уже больше не были
людьми, а лишь воплощенным ритмом. Они плыли по течению, пока их весла не
коснулись зловещей скалы, но они не заметили этого, несясь вперед,
невредимые по прихоти судьбы, через зубчатый лед. Они не чувствовали ни
ударов весел по волнам, ни ветерка, освежающего их лица...
солнца, удержали ее под прямым углом к реке. Когда к ним вернулось чувство
времени и действительности и Остров Распутья вновь замаячил перед их
глазами, точно берег нового мира, они начали грести длинными свободными
ударами, чтобы отдышаться и восстановить силы.
прерывистым шепотом. И Фрона ответила:
в лагере, мирный отдых, полуденная тень -- все это представилось воображению
Томми, когда лодка стала приближаться к берегу. И прежде всего он вспомнил
благословенный Торонто, его дома, которые никогда не качаются, и людные
улицы. Каждый раз, когда его голова наклонялась вперед и он делал взмах
веслом, улицы расширялись, словно он смотрел на них в телескоп, постепенно
наводя на фокус. И каждый раз, когда весло было в воде и его голова
поднималась, остров вырастал все больше. Его голова опускалась, и перед ним
возникали улицы. Он поднимал голову, и Джекоб Уэлз и еще двое мужчин стояли
на берегу в нескольких ярдах от него.
вдруг с изумлением взглянул вверх по течению. Остановив весло на полпути, он
бросил его на дно лодки.
заскрипел зубами от гнева и разочарования.
на коленях подполз к Макферсону.
напряжения голосом.-- Поднимите весло... Ну, по-хорошему! -- Нет!
тоном, вынимая из ножен охотничий нож.
отодвинулся в сторону.
Томми прямо против сердца, медленно прошло сквозь рубашку и вонзилось в
кожу. Но оно не остановилось и все так же, не ускоряя движения, медленно
продолжало свой путь. Томми, вздрогнув, оглянулся назад.
она одобрительно кивнула головой.
она отцу.-- Что? Я не слышу! Томми? У него слабое сердце? Ничего
серьезного.-- Она приветствовала его взмахом весла.-- Мы слетаем в минуту,
папочка. В одну минуту.
четверть мили, прежде чем достигли ее устья и повернули дальше по Юкону. Но,
когда они приблизились к человеку на противоположном берегу, то наткнулись
на новое препятствие. Милей выше
косой, которая, перерезая реку, упиралась в непроходимые скалы. Сотни тысяч
тонн льда громоздились здесь, ослепительно сверкая на солнце.
повернула лодку прочь от берега.
маленьком ущелье, где стены были менее круты. Они причалили к ледяному
выступу, который без всякой опоры возвышался на добрых тридцать футов над
водой. Их очень интересовало, как глубоко он уходит вниз. Они вскарабкались
на его вершину, таща за собой лодку, и оглянулись вокруг. Льдины
громоздились друг на друга в хаотическом беспорядке. Колоссальные глыбы
служили пьедесталом белым махинам, которые горели и сверкали на солнце, как
чудовищные алмазы.
новый затор может образоваться каждую минуту.--Он решительно уселся на
снег.-- Покорно благодарю, с меня хватит. Фрона и Корлисс карабкались выше,
неся лодку. -- Персы бичами гнали своих рабов в бой,-- заметила она,
посмотрев назад.-- Я раньше не могла этого понять. Не вернуться ли вам за
ним?
Лодка весила очень немного, но все же им приходилось трудно на крутых
подъемах и поворотах. Солнце палило немилосердно. Глазам было больно от его
раскаленных лучей. Они обливались потом и задыхались. -- О Вэнс! Знаете
ли...
промычал что-то. Они дошли до середины косы, откуда открывался вид на реку,
и ясно разглядели за ней незнакомца, который подавал сигналы бедствия. Ниже
лежал живописный в своей зелени Остров Распутья. Они обвели глазами широкий
изгиб Юкона. Река лениво нежилась под лучами солнца, и трудно было поверить,
что в любую минуту она может превратиться в смертоносный поток. Лед у их ног
образовал миниатюрное ущелье, пересеченное широкой тенью, падавшей от
солнца.
нами еще вода.
человека на смерть.
сказала Фрона, укоризненно качая головой.--Отчего вы так боитесь
смерти?--Она вздохнула и ухватилась за свой конец лодки.-- Хотя, я думаю,
это естественно. Вы не умеете умирать...
другого не остается. И мы, может быть, переживаем этот момент сейчас.
рост.
меня не хватит здравого смысла судить самому? Я хочу сам решать за себя.
тон таким, как вы. Они указывали им, как и где надо умирать, и бичами гнали
их на смерть.
пристало, так у вас все отлично получается.
расположившись в глубине ущелья.-- Несговорчивая скотина! Он будет спорить
даже в день страшного суда.
колледже,-- кратко ответил он.-- Но разве это не прекрасно? Смотрите!
прохладной воды пылающим ртом. Она легла ничком, показав подошвы разорванных
мокасин или, вернее, подошвы ног (так как мокасины и чулки были изорваны в
клочья). Они были очень белы
а из одного пальца даже текла струей.
подумал, что они способны повести сильного человека в ад.
ответил Корлисс,
осталось последнее слово.
него требуется, покачал головой и пошел дальше. Фрона встала на ноги. -- В
чем дело? -- Ничего. Сидите. -- Но в чем же дело?
Посмотрите! -- Он провел рукой по одной из подошв и показал ей окровавленную
ладонь.-- Отчего вы мне не сказали? -- Они меня не очень беспокоили. --
Дайте мне одну из ваших юбок,-- попросил он. -- У меня...-- Она запнулась.--
У меня всего одна. Он оглянулся вокруг. Томми исчез среди льдин. -- Нам надо
двигаться дальше,-- сказала Фрона, пытаясь встать. Но он удержал ее.
перевязывал ей ноги своей рубашкой, разорванной на полосы. -- Вы сидели
спиной, и я не знал... -- Пожалуйста, не извиняйтесь,-- перебила она его.--
Я сама могла бы сказать вам.
Приподнимите ее.
маленького пальца, из-за которого барону достался поцелуй.
трепетала всего один раз в жизни.
она. -- Почему? На море существует обычай выпивать все вино, когда корабль
идет ко дну. И так как мое положение безнадежно, то я имею право... -- Но...