трупы.
не в состоянии справиться с собой. Он знал, чем она занята. Пытается
унюхать спиртное. Вероятно, сама Венди этого даже не сознавала, зато
сознавал Джек, отчего ощущение вины смешивалось с гневом.
голосом.
Указательный палец измазался в крови. Чувство вины усилилось.
движение, как разобраться становилось легче. Он подошел к жене и обнял за
талию. Откинув в сторону светлый локон, Джек поцеловал ее в шею.
зад.
Паскудные картинки? Неестественные позы?
на коробку, в которой спрятал
больше. Джек чувствовал облегчение от того, что уводит Венди прочь. По
мере того, как они приближались к лестнице, страсть становилась все менее
наигранной, все более настоящей.
Ой-ой-ой! - Она, хихикая, увернулась от него. - Щекотно!
вспомнились слова Уотсона:
приезжают и уезжают...
темноте.
"Оверлуке":
номере, где случилась нехорошая вещь. Это номер 217, и я хочу, чтобы ты
пообещал мне не заходить в него, Дэнни!... Обходи его стороной..."
на первых двух этажах отеля. Покрашенная в темно-серый цвет, она
располагалась в середине коридорчика, под острым углом соединяющегося с
главным холлом третьего этажа. Цифры на двери выглядели точно также, как
номера квартир в их боулдерском доме. Двойка, единица и семерка. Большая
сосновая доска. Прямо под цифрами - крошечный стеклянный кружочек, глазок.
Дэнни несколько раз пытался заглядывать в такие. Изнутри видишь большой
кусок коридора. Снаружи, хоть мозоль на глазу набей, ничего не увидишь.
Грязное жульничество.
его любимый ленч - сандвич с сыром и "болоньей" плюс бобовый суп
Кемпбелла. Они ели на кухне у Дика и болтали. Из включенного приемника
доносилась слабая музыка и потрескивание; музыку передавала станция в
Эстес-Парк. Кухня была любимым местом Дэнни в отеле. Он считал, что и мама
с папой, должно быть, чувствуют то же - ведь три дня они пытались обедать
в столовой, а потом, по общему согласию, расставили стулья вокруг
разделочной доски Дика Холлоранна величиной с их стовингтонский обеденный
стол, и стали есть на кухне. Столовая слишком подавляла. Даже если горел
свет, а из кассетника в конторе лилась музыка. Ты все равно оставался
одним из троих за столом, который окружали дюжины других столиков, пустых,
укрытых от пыли прозрачными пластиковыми скатертями. Мама сказала, что это
все равно, что обедать в середке романа Гораса Уолпола, а папа рассмеялся
и согласился. Дэнни понятия не имел, кто такой Горас Уолпол, зато
прекрасно знал, что стоило им начать есть на кухне, мамина стряпня стала
вкуснее. Он не переставал обнаруживать повсюду мельчайшие отпечатки
личности Дика Холлоранна и они, как теплые прикосновения, придавали ему
бодрости.
фольксваген, и тутошний грузовичок на стоянке, Дэнни придется погулять
одному. Она сказала, что устала. Если Дэнни считает, что сумеет скоротать
время и не попасть в беду, она, может быть, на часок приляжет. Дэнни с
набитым сыром ртом заверил ее, что со своей точки зрения - сумеет.
думала, она тебе до смерти понравится, тут и песочница для твоих машинок,
и все прочее...
ручку.
у него пустую тарелку. - Очень скоро папе придется пойти подстричь их.
что на манер зверей подстрижены...)
еле слышно звал по имени издалека. Дэнни крепко зажмурился и не открывал
глаз, пока Тони не исчез.
замерзших ос, Джек отнес за сарай в мусоросжигатель и сжег. С тех пор ос
они больше не видели. Он написал в Боулдер юристу, приложив снимки руки
Дэнни, и два дня назад юрист ответил, отчего у Джека полдня было поганое
настроение. Юрист выразил сомнение, что процесс против фирмы-изготовителя
дымовой шашки будет успешным, поскольку подтвердить, что все напечатанные
на упаковке инструкции были выполнены точно, может только сам Джек. Джек
спросил, нельзя ли купить другие шашки и проверить их на тот же дефект.
Да, ответил юрист, но результаты будут в высшей степени сомнительными,
даже если все контрольные шашки сработают плохо. Он рассказал Джеку о
случае с компанией, производящей раздвижные лестницы, и сломавшим спину
человеком. Венди сокрушалась вместе с Джеком, но в глубине души просто
радовалась, что Дэнни так дешево отделался. Юридические хитрости лучше
было оставить тем, кто в них разбирался, а Торрансы в их число не входили.
К тому же, с тех пор осы у них больше не появлялись.
горничным в чуланы и в каморки швейцаров, выискивая что-нибудь интересное
и не находя - маленький мальчик, топающий по затканному извилистыми
черными линиями синему ковру. Время от времени он пробовал открыть дверь
какого-нибудь номера, но все они, конечно, были заперты. Универсальный
ключ висел внизу, в конторе, но папа сказал, чтобы Дэнни не смел его
трогать. Да ему и не хотелось. Или хотелось?
которую ему один раз, напившись, прочел отец. Дело было давнее, но и
сейчас эта сказка помнилась не мене ярко, чем когда папа ее только прочел.
Мама устроила папе нагоняй и спросила: что это он делает, читая
трехлетнему малышу такие ужасы? Сказка называлась "Синяя Борода". Это
Дэнни тоже помнил отчетливо - ведь сперва он подумал, что папа сказал "Сын
и Борода", но никаких сыновей в сказке не оказалось - там, кстати, вообще
не было речи о детях. На самом-то деле сказка была про жену Синей Бороды,
красивую леди с ржаными, как у мамы, волосами. После того, как Синяя