ядовитое словоблудие Андрей Николаевич, но он, раскрыв рот,
внимал эрудиции той, которая в чистке никогда не нуждалась:
лишь опытный сантехник мог разобраться в системе ее
трубопроводов и найти воздушную пробку, мешавшую нормальной
циркуляции. Да и прелюбопытнейшие мысли текли в Андрее
Николаевиче -- о компенсационных механизмах психики. Спаривание
особей всегда было грязным и постыдным процессом, достаточно
глянуть на игры низших приматов; нормальные женщины могли
примитивный акт возвышать до величия героической трагедии, до
драмы со счастливым финалом, умели включать его в водевиль с
переодеванием или представлять ленточкой на финише спортивных
состязаний. Галине Леонидовне ничего не оставалось, как
ненавидеть таких женщин.
слесарных тисках, и спасением было: Галину Леонидовну -- убить!
Убить, потому что ненависть к ней стала нестерпимой!
остановил выбор на толстостенной бутылке. Вес ее, вместе с
содержащейся внутри жидкостью, позволял, при хорошем замахе,
размозжить голову. Удар стал бы облегчением, освобождением от
страданий, и сладчайшей музыкой услышался бы хруст черепной
коробки. И кровь захотелось увидеть, брызжущую и текущую,
красную и теплую.
ее незначительна, замаху препятствует сервант за спиной. Да и
некорректно это -- прийти в гости с дамой и ее, при хозяине
дома, убить. "Другого места не мог найти, что ли?" -- так
подумают младшие научные сотрудники, его подчиненные, которым
он прививал навыки рационального использования мозга. Убийство
за столом может к тому же травмировать юную душу студентки, а
той надо еще познавать полиномы Чебышева. Да и сама бутылка --
уже у Галины Леонидовны, изображавшей вытягивание пробки из
нее. Перегнувшись через стол, Андрей Николаевич наложил руку на
гадкий рот Галины Костандик, выдернул ее из-за стола, потащил к
двери и выволок на улицу. К счастью, невдалеке стояло такси.
"Аминьевское шоссе", -- произнес он, и сразу все прояснилось,
все стало прозрачным и понятным. Не к абортам взывала Галина
Леонидовна! К удушению всего живого в зародыше, всего
непредсказуемого! Сама власть говорила ее устами, и власть надо
было уничтожить! Хорошо бы еще сюда и Шишлина, гуманиста
новейшей формации. Этот благоволил к эмбрионам, этот
наслаждался их первыми криками, предвкушая последние!
на Мичуринском проспекте зажглись фонари. "Монтировка есть?" --
подался к шоферу Андрей Николаевич. "Смотря для чего", --
деловито ответил тот. Галина Леонидовна помалкивала, сгорая от
любопытства. Пролетавшие мимо огни отражались в ее искрящихся
от восторга глазах.
была свалка районного значения, известная всем радиолюбителям
столицы, сюда свозились отбросы телевизионных заводов. "Иди!"
-- толкнул он Галину Леонидовну, и она, задрав платье, пошла. В
кислый и острый дух гниющей помойки вплетался запах подпаленной
пластмассы и сгоревшего гетинакса, к сладенькому -- это даже
язык ощущал -- разложению вываленного на землю хлама
примешивался благородный, зовущий к поискам аромат
трансформаторных катушек, поджаренных коротким замыканием.
Свалка благоухала, сиреневая, могильная, отдыхающая. Мусоровозы
еще спали в гаражах, ожидая утра. Луна светила, полная и ясная.
Андрей Николаевич споткнулся, поднял железяку, пригляделся.
Кажется, дрель, причем -- бельгийской фирмы, что и установлено
было, когда рассмотрелся товарный знак. Двухскоростная, это
точно, вопрос лишь в следующем: сгорела обмотка или
механическое повреждение? Андрей Николаевич огляделся. В
кишечнике всегда копошится микрофлора, и здесь тоже при свете
фар, когда подъезжали, вспугнулись и попрятались людишки,
фосфоресцирующими тенями бродившие по оврагу. "Сюда, сюда..."
-- позвал Андрей Николаевич, найдя площадку, с которой труп
покатится вниз. Галина Леонидовна, светящаяся радостью скорого
и результативного акта, подошла и вскинула руки, как бы
изумляясь нежданной встрече. "Повернись!" -- приказал Андрей
Николаевич, и она показала спину, сомкнула над головой руки,
как пикассовская девочка на шаре. И превратилась в женщину,
попирающую все святыни. Дрель могла еще пригодиться в домашнем
хозяйстве -- и Андрей Николаевич ногой нанес сокрушительный
удар по развратному крупу бесовки. Бездна разверзлась -- и в
нее полетела Галина Леонидовна, увлекая за собой консервные
банки. Шмякнулась обо что-то твердое, простонала коротко и
затихла.
руках Андрея Николаевича. Дал добрый совет: "Ты там не измажь
чего..." Выкатился на шоссе. Посочувствовал: "Знать, довела...
Сумочку ее не забудь..." У Триумфальной арки остановился,
порекомендовал часть пути проехать городским транспортом,
спрятав дрель под пиджаком, а сумочку надо раскурочить и
выбросить в урну. Андрей Николаевич покопался в личном
имуществе убитой. Косметичка, пропуск в Институт высшей нервной
деятельности, крохотная записная книжка и таблетки от головной
боли. Нашлись и деньги, но шофер отказался от них наотрез, даже
по счетчику брать не хотел: "Статью пришить могут..." Пришлось
доходчиво объяснить ему: в соучастии обвинят обязательно, в
сговоре, если к месту убийства привез пассажира за просто так.
Тепло простился с ним.
сущий пустяк. Радуясь приобретению, Андрей Николаевич не сунул
бельгийский инструмент под пиджак. Опытный милицейский глаз
сразу заподозрит в нем налетчика, очень уж дрель походила на
короткоствольный автомат. Этим и следовало воспользоваться,
никому из тайной полиции не придет в голову, что так вот, с
оружием в руках, может гражданин появиться в троллейбусе, -- и
Андрей Николаевич благополучно добрался до своего микрорайона,
подкрался к дому, затаился под аркой, чтоб отсюда коротким
броском достичь подъезда, и был внезапно обезоружен, схвачен,
приподнят и внесен в салон автомобиля, пахнущего заграничным
комфортом.
себе (швырнув по пути дрель в Москву-реку), посадили в кресло
под торшером и преподнесли подарок -- газетенку под названием
"За ленинский путь". Андрей Николаевич бросил взгляд на дату и
обомлел: сентябрь прошлого года! Какие-то бессмысленные
аббревиатуры, но район указан точно, Архиповский, -- да это же
в ста километрах от Гороховея! В пятидесяти от Починок! "Удачи
тебе, Аленушкин!" -- это под фотоснимком, изображавшим нечто
невообразимое, какой-то марсианской постройки корабль, что ли.
Под кораблем, однако, следующее: "Картофелеуборочный комбайн
системы Аленушкина С. Г.". Чушь снабжалась пояснением: "Успешно
трудится на полях совхоза имени ХХIII съезда картофелеуборочный
комбайн, созданный руками механизатора Аленушкина С. Г. Ничем
не уступая существующим, он выгодно отличается от них
надежностью в работе. Выражаем надежду, что наши конструкторы
заинтересуются изобретательской новинкой Аленушкина".
Их, конечно, можно понять. Тираж газетенки -- сто экземпляров,
два или три дойдут до областного центра, один из них отправится
в Ленинку -- и концы в воду, никто и не вспомнит о механизаторе
Аленушкине. Они первые добрались до него, обогнав тайную
полицию. А уж как старается та выявлять разных инакодумающих!
снимочек-то! Наборщики дали маху! И фамилия механизатора --
Апенушкин, а не Аленушкин...
тяжба изобретателя Боркина с Комитетом по делам изобретений. В
выдаче авторского свидетельства ему отказали на том основании,
что описание и фотоснимок резца новой конструкции -- уже
опубликованы. Боркин, опровергая заключение, доказывал: хотя то
и другое действительно попало на страницы журнала, речь там шла
о резце конструкции Коркина -- это раз, а во-вторых, в описании
ни слова нет о новизне.
газетку, как на манускрипт Х века.
изучили начальные досье своего хозяйства и вспомнили о воировце
Крохине, по моральным соображениям тот отказался ехать в
совхоз. Совесть грызла его все эти годы, он и нашел Аленушкина,
то есть Апенушкина, он своими глазами видел в работе комбайн и
наивысшего мнения о нем.
нашли его в больнице, на смертном одре, умирающий хотел сжевать
перед кончиною эту газетку. Они прибыли в самый раз.
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Громыко Ольга
Посняков Андрей
Глуховский Дмитрий