Нет, говорите что хотите, но география это не математика. Географию нуж-
но изучать. Географию нужно знать. А Шолом географию знает. Отец любит
говорить с ним о географии и счастлив, если при этом бывает еще кто-ни-
будь.
бороду и улыбаясь, он подтрунивает над маленьким философом, который но-
сится со своей географией. Мальчишка желторотый, и имеет дерзость ут-
верждать прямо в глаза своему дяде, старшему, что вертится не солнце, а
земля. Ну, а если в писании сказано буква в букву: "Солнце, остановись в
Гебеоне!" - что ты на это ответишь?! Или вот, например, ты говоришь, что
раньше гром, а потом молния. А если мы видим сначала молнию, а только
после нее слышим гром, поддразнивая Шолома, спрашивает дядя Пиня и пока-
тывается со смеху. Или вот, ты утверждаешь, что земля - шар, то есть,
что она круглая, как яблоко. Чем ты мне это докажешь? Шолом отвечает
ему: "Если вы, дядя, хотите убедиться, потрудитесь завтра встать по-
раньше и посмотреть на монастырскую колокольню, когда исходит солн-
це,-тогда вы увидите, что раньше всего освещается верхушка коло-
кольни..."-"Мне, конечно, больше и делать нечего, как только вставать на
рассвете и смотреть на верхушку колокольни ради твоей географии,
ха-ха-ха!.."
Нохума Рабиновича дружит с сыном писаря. Тот черт его знает по какому
пути поведет. Дядя Пиня уже и теперь слышал о мальчишках не столь прият-
ные вещи. Он слышал, что они по субботам ходят гулять в Подворки и носят
с собой носовые платки, и разговаривают они не по-еврейски, а по-русски.
действительно каждую субботу ходят в Подворки, правда, не гулять, как мы
это дальше увидим... Они носят с собой в субботу не только носовые плат-
ки, но и мелочь, чтобы покупать груши. А говорят они между собой о таких
вещах... Ах, если б дядя Пиня только знал, о чем они говорят и как гово-
рят! Если б дядя Пиня знал, что оба паренька катаются на лодке и забира-
ются вдвоем далеко-далеко, на противоположный берег. Там, лежа на зеле-
ной траве, они читают книжки (русские), распевают песни (русские), гре-
зят наяву, строят воздушные замки насчет будущего, когда оба окончат
"уездное". Куда они поедут, каким наукам будут обучаться, кем они ста-
нут! И нужно правду сказать, настроение у них преобладало не еврейское,
и еврейского содержания в этих сладких грезах тоже было мало, потому что
Эля рос в доме, который был далек от всего еврейского, хотя-одно другого
не касается-оплеух за нежелание молиться Эля получал от своего отца не
меньше, чем все прочие мальчишки от своих отцов. Боюсь, все отцы таковы.
Вы и теперь можете встретить отцов, которые сами делают что угодно, но
от детей требуют, чтобы они были набожны и благонравны, не похожи на них
самих.
дера. Пропускать слова в молитве было обычным делом, а с тех пор, как
мальчики поступили в училище, они и совсем пренебрегали молитвой. Отец
знал это, но делал вид, будто ничего не замечает. Находились, однако,
люди, которые следили за ними и считали своей обязанностью открывать от-
цу глаза, чтобы он видел, что его дети постепенно сходят с пути истинно-
го. Слежка приводила к тому, что мальчики еще больше пренебрегали молит-
вой и находили в этом некое душевное удовлетворение. Недаром старый учи-
тель, разъясняя ученикам, этим маленьким грешникам, сущность греха, го-
ворил: не так страшен грех, как стремление совершить его. Шолом до сих
пор помнит вкус первого греха-нарушения субботы. Произошло это вот как.
ни души. Тихо и спокойно, хоть кувыркайся посреди улицы. Солнце печет,
как в пустыне. Побеленные стены домов и деревянные заборы так и просят-
ся, чтобы на них что-нибудь нарисовали или написали. Шолом держит руки в
карманах. Там лежит у него кусочек мела, того мела, которым пишут в
классе. Он оглядывается по сторонам - ни живой души. Ставни закрыты. И
бес нашептывает ему: "Рисуй!" Что бы ему такое нарисовать? И он наскоро
рисует человечка, которого рисуют все ребята, напевая при этом:
ртом... Художник весьма доволен своим произведением. Не хватает только
подписи. Шолом озирается по сторонам - никого. Ставни закрыты. И бес
снова нашептывает ему: "Пиши!" Что бы ему такое написать! И он красивым
круглым почерком выводит под картинкой:
левое ухо и довольно крепко.
жать рука, поймавшая героя этой биографии при совершении столь тяжкого
греха, как открытое нарушение субботы. Разумеется, это был не кто иной,
как дядя Пиня. Нужно же было именно ему проснуться раньше всех и раньше
всех отправиться с визитом, чтобы пожелать кому-то доброй субботы. О
дальнейшем рассказывать излишне. Не трудно себе представить, что тут не
помогли ни мольбы, ни слезы-дядя Пиня отвел измазанного мелом Шолома до-
мой и сдал его прямо на руки отцу. Но это ничто в сравнении с тем, что
было позже, когда весь город узнал о случившейся истории и когда она
дошла до начальства уездного училища. Дело приняло такой оборот, что
парнишку едва не исключили. Отец чуть не плакал и вынужден был, несчаст-
ный, отправиться к "господину директору" просить пощады для сына. Только
благодаря тому, что Шолом был одним из лучших учеников, стипендиатом,
его пощадили и, уступив просьбам отца, не исключили из училища, зато
учителя присвоили Шолому новое звание. Вызывая к доске, они не обраща-
лись к нему, как до сих пор, по имени, а называли его либо "художник",
либо "писатель", растягивая это слово насколько возможно:
рой". - Музыкант Иешуа - Гешл и его орава. - Страсть к скрипке
Его мечтой было стать писателем, пишущим не мелом на стене, но взаправ-
дошным писателем, автором настоящей книги. Еще старый приятель "Коллек-
тор" предсказывал Шолому, что он когда-нибудь сделается писателем и бу-
дет писать по-древнееврейски, как Цедербаум*, Готлобер*, Иегалел* и дру-
гие "великие". Арнольд из Подворок доказывал иное... Если уж этот малый
и будет писать, то, конечно, по-русски, а не по-древнееврейски. В "Га-
мейлице", говорил он, и без него достаточно дилетантов, невежд, меламе-
дов, пустомель. Не Цедербаума, не Готлобера, не Иегалела, а Тургенева и
Гоголя, Пушкина и Лермонтова - вот кого он должен брать в пример.
дет писать по-еврейски, никому и в голову не приходило. Еврейский - да
какой же это язык! Говорили-то, собственно, только по-еврейски, но что
можно писать по-еврейски-никто не предполагал. "Жаргон"-чтиво для жен-
щин, бабья утеха! Мужчина стеснялся и в руки брать еврейскую книгу: люди
скажут-невежда.
течке Воронке одна еврейская книжка, написанная именно на еврейском
"жаргоне", пользовалась наибольшим успехом. Какая это была книжка, Шолом
сказать не может. Помнится только, что книжка была маленькая, тощая, ра-
зодранная, с желтыми засаленными страницами, без обложки и даже без заг-
лавного листа. Однажды в субботу вечером все почтенные местечковые обы-
ватели по обыкновению собрались у Нохума Вевикова на проводы субботы.
Мать еще занята на кухне "валашским борщом", а собравшиеся тем временем
развлекаются. Реб Нохум читает вслух книжку. Отец читает, а гости сидят
за столом, курят и хохочут, покатываются со смеху. Чтеца ежеминутно пре-
рывают громкие выражения восторга и добродушная ругань по адресу сочини-
теля: "Вот проклятая душа! Этакая шельма! Этакий мошенник! Черта б его
батьке!" Даже сам чтец нe может удержаться и давится от смеха. Дети не
хотят идти спать, а Шолом и подавно. Смысла того, что читает отец, он не
понимает, но ему просто интересно наблюдать, как бородатые люди поминут-
но прыскают, заливаются смехом. Шолом сидит в стороне, смотрит на сияю-
щие лица гостей и завидует человеку, который сочинил эту книжечку. И
мечтой его становится, сделавшись большим, написать такую же книжечку,
чтобы, читая ее, люди покатывались со смеху и, добродушно поругиваясь,
сулили бы черта его батьке...
по-древнееврейски или по-русски, но образованным человеком он будет на-
верняка. Тут и сомнения нет. Стать образованным он должен был во что бы
то ни стало, этого он хотел, научиться всему, даже игре на скрипке. Ка-
залось бы, какое отношение имеет игра на скрипке к просвещению? Имеет, и
прямое. Уменье играть на скрипке в те времена было одним из неотъемлемых
признаков образованности, наравне со знанием немецкого или французского
языка, которое порядочные родители считали необходимым дать своим детям.
Практической пользы от этого не ждали, но приличный юноша, желающий быть
Прозоров Александр
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Смоленский Вадим
Перумов Ник