Славка увидел белый домик с желтыми окнами и большой вывеской:
черной воде змеистые отражения огней. И совсем недалеко, на том берегу
бухты, была база "Винджаммер" с маленьким вертким "Маугли", дремлющим у
буйка.
Потому что завтра ничего этого не будет: ни пляшущей воды, ни теплого
ветра, шумящего в каштанах, ни запаха моря. Будет мокрый снег за окнами,
черные деревья и безрадостные дни...
Стоянка поезда четыре минуты. Будьте внимательны к сигналам
отправления..."
Славкой.
нужны?
Он бы крикнул еще издалека:
мы одной крови, да?"
Славка?!"
проводницу...
Тимофей Сель за одиннадцать лет и три с половиной месяца прожил четыре
жизни.
сад, три класса школы, все радости и огорчения, которые случаются с
человеком в его первое десятилетие.
носу большой яхты Л-6 и дал ему в руки толстый капроновый трос.
дня, когда появился Славка. У каждого человека начинается новая жизнь,
когда среди множества приятелей и товарищей появляется единственный и
самый нужный на свете друг.
радостью. Каждый раз. Он, как праздника, ждал вечернего Славкиного
звонка, а утром, как на праздник, бежал в школу: там будет Славка!
таким, но в тот момент, когда Славка сказал "приказываю", Тим трусил. Он
обрадовался приказу. Тогда он себе в этом не признался, он гордо и
обиженно ушел к яхте, сделал вид, что не может быть сильнее морского
закона.
таилась радость: не надо нести портфель. Можно, никого не предавая, уйти
подальше от страшного места...
увидел, как Славка уходит по пустырю, в Тима ударил горячий залп стыда и
страха. Стыд был за себя, а страх теперь -- за Славку. Почему Тим в тот
момент не повернул к берегу, не бросился за Славкой? Сам не знал. Он уже
не думал об опасности для себя, но будто по инерции продолжал вести яхту
к базе. Зато потом, едва закрепив цепь, он кинулся туда же, куда шел
Славка, -- к обрывам. Вскочил на автобус, идущий до Качаевки, потом
бежал через кипарисовые посадки, через какие-то ямы с остатками колючей
проволоки...
Идти встречать? Но куда? Славка мог выйти на берег любой тропинкой,
любым переулком.
секунду боялся услышать раскатистый удар взрыва. Наверно, нет ничего
страшнее такого томительного и беспомощного страха.
вечность (даже непонятно, почему ни разу не наступила ночь), Тим опять
побежал к автобусной остановке, а оттуда приехал к базе.
ополаскивает лицо...
схлынуло. Потому что теперь, когда страх ушел, Тим опять подумал о себе.
Вспомнил унизительную радость, которую испытал после Славкиного приказа.
И понял, что больше они со Славкой не могут быть равными. Славка не
дрогнул, держался до конца, а он, Тим, бросил его.
по очереди, будем меняться. Один тащит, а другой идет поодаль, чтобы не
зацепило, если взорвется..."
Капитан!
стал бы Тим трусом! Не было бы этого унижения, от которого хочется
завыть, как от зубной боли. Они до конца шли бы вместе.
Чтобы он мучился от своей трусости и страха. Какое он имел право бросать
Тима? Какое имел право делать ею ничтожеством?
сидела в горле у Тима. И Тим сказал Славке те слова...
хуже смерти.
такие мысли не успокаивали. Во-первых, несмотря ни на что, Тим понимал:
Славкино решение было правильным. Славка же не подозревал о Тимкиной
трусости! Он просто хотел уберечь Тима от риска.
не может жить? И если сам он, Тим, виноват перед Славкой в тысячу раз
больше?
"хуже, чем враг", -- тогда другое дело...
честно рассказать о своем сегодняшнем страхе, о своих дурацких мыслях, о
нелепой обиде, он, может быть, поймет?
марсовую площадку "Сатурна"...
ушел?
Может быть, лучше завтра, чтобы сначала успокоиться и найти самые
убедительные, самые правильные слова?
не была такой жгучей?
недавно встречался с папой на Канарских островах. Это был давний товарищ
отца и мамы, он знал Тима с пеленок. Он спросил:
случилось.
отпечатанными буквами и озабоченно говорит Диньке. который засиделся у
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Никитин Юрий
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк