лась дверь шоферской закусочной около дома профессиональных союзов, и
передо мной возникла девушка. Маленький берет, потертое красное пальто,
высокие лакированные сапожки на шнуровке. Я уже прошел было мимо, но
вдруг узнал ее:
идешь домой.
ее много лет назад, когда жил один, тупо, бездумно и безнадежно. Сначала
она была недоверчива, как и все эти девушки, но потом, после того как -
мы поговорили несколько раз, трогательно привязалась ко мне. Это была
странная связь. Случалось, я не видел ее неделями, а потом она вдруг
оказывалась где-то на тротуаре и ждала меня. Тогда мы оба были одиноки,
и даже немногие крупицы тепла, что мы дарили друг другу, были для каждо-
го значительны. Я давно уже не видел ее. С тех пор, как познакомился с
Пат.
гу уйти...
купил в одной из шоферских закусочных, открытых всю ночь, какую-то еду,
чтобы покормить ее. Лиза сперва не соглашалась, и лишь когда я ей ска-
зал, что тоже хочу есть, уступила. Она следила, как бы меня не обманули,
подсунув плохие куски. Она не хотела, чтобы я брал полфунта ветчины, за-
метив, что и четвертушки довольно, если взять еще немного франкфуртских
сосисок. Но я купил полфунта ветчины и две банки сосисок.
стояла керосиновая лампа, а около кровати - бутылка с вставленной в нее
свечой. К стенам были приколоты кнопками картинки из журналов. На комоде
лежало несколько детективных романов и конверт с порнографическими отк-
рытками. Некоторые гости, особенно женатые, любили разглядывать их. Лиза
убрала открытки в ящик и достала старенькую, но чистую скатерть.
платье, а не ботинки, хотя у нее всегда сильно болели ноги, я это знал.
Ведь сколько же ей приходилось бегать. Она стояла посреди комнатки в
своих высоких, до колен, лакированных сапожках и в черном белье.
расшнуровать сапоги.
заработаешь столько, износятся в пух и прах.
лучших дней; при этом она виновато улыбнулась. Ей хотелось нравиться
мне. Вдруг я почувствовал ком в горле, мне стало грустно в этой крохот-
ной каморке, словно умер кто-то близкий.
перемену во мне. В ее глазах появился испуг. Между нами никогда не было
больше того, что приносил случай. Но, может быть, как раз это и привязы-
вает и обязывает людей сильней, чем многое другое. Я встал.
время он обычно сидит в "Астории".
Лизы. И обмануть их труднее, чем любую женщину. Ее лицо стало каким-то
пустым.
сама понимаешь, что...
нился. Я это чувствую.
Она провела рукой по лбу. - Не знаю даже, с какой стати я...
кимоно... долгие пустые вечера, воспоминания...
не мог иначе, никак не мог. Я чувствовал это всем своим существом.
Раньше такого со мной не бывало. Не было у меня преувеличенных представ-
лений о верности. Но теперь это исключалось начисто. Я вдруг почувство-
вал, как далек от всего этого.
Возьми обратно, я знаю, что ты положил мне деньги под газету... не нужны
они мне... вот они... вот... только уйди!..
ты, иди же наконец... - Она разрыдалась. Я спустился по лестнице, не ог-
лянувшись.
мая о Лизе, о прошедших годах, о многом другом, давно уже позабытом. Все
отошло в далекое прошлое и как будто больше не касалось меня. Потом я
прошел по улице, на которой жила Пат. Ветер усилился, все окна в ее доме
были темны, утро кралось на серых лапах вдоль дверей. Наконец я пришел
домой. "Боже мой, - подумал я, - кажется, я счастлив".
можете не прятать. Пусть приходит к нам совершенно открыто. Она мне нра-
вится.
левски. - Я видела ее, и она мне нравится. Даже очень. Но эта женщина не
для вас!
Хотя, конечно, такие забулдыги, как вы...
словом, для богатого человека!
говорит о будущем! Зачем ломать себе голову над этим!
настоящее презираете, а будущее вам безразлично. Вряд ли это приведет к
хорошему концу.
роший конец бывает лишь тогда, когда до него все было плохо. Уж куда как
лучше плохой конец.
инством и решительно направилась к двери. Но, уже взявшись за ручку, за-
мерла как вкопанная. - Смокинг? - изумленно прошептала она. - У вас?!
одолжил его, чтобы вечером пойти с Пат в театр.
вне всякого сравнения!
Прозоров Александр
Круз Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Журавлев Владимир
Никитин Юрий