Чтение 39–й страницы книги ~Ночь, придуманная кем-то~

сползали на щеки. Существо, поместившееся сзади, обжигало спину. Уже не
было ни странно, ни смешно, хотелось упасть в подушку и умереть.

- Сашуля, от меня случайно ничем таким не пахнет? - возобновила
женщина беседу.

- Вроде нет.

- Помойка проклятая... Я как пришла, руки мыла, мыла. И все равно
кажется, что воняет.

Причем здесь помойка? Мальчик дожевал, не чувствуя вкуса - то, что
оставалось во рту, - затем спустил на пол почти полную тарелку. Женщина
встревоженно привстала:

- Тебе нехорошо?

Он молча помотал головой.

- Ты так жутко бредил, когда просыпался, что я чуть обед не уронила.
Знаешь, что ты мне сказанул? "Я, - говоришь, - убил этого умника".

Мальчик неподвижно смотрел в потолок. И больше никуда. Взгляд влево,
взгляд вправо - считать попыткой к выяснению отношений.

- У меня детектив придумался, - устало объяснил он. - Сам собой,
честное слово. Перед тем, как я заснул. Ты мою фразу неправильно сказала,
надо было: "И тогда я убил этого умника." Этой фразой заканчивается. На
последней странице тот, который расследует хитрое убийство, разоблачает
главного героя, который якобы просто наблюдает. Но, как назло, в этот
момент они в квартире одни. Вот и все.

- Что за убийство? - честно заинтересовалась женщина.

- Кто-то вызвал милицию, сказал, что в одной квартире непонятный шум.
Милиционеры приехали, стали трезвонить в дверь и одновременно убили
хозяина квартиры. Потому что хозяина сначала усыпили, а потом привязали к
нему провода от электрического звонка. В конце выяснится, что это главный
герой и вызвал милицию... А называется "Тайны электричества". Записать
надо, забуду...

Она вздохнула - о чем-то своем, невысказанном:

- Электричество... Уникальный ребенок, зачем я тебя разбудила, дура?
Спал бы, видел бы свой детектив...

Замолчала.

Да, она зря меня разбудила, - кивнул мальчик потолку. - Как теперь
спросить ее? Как решиться? Какой наводящий вопрос отыскать?.. Потолок,
увы, не мог предложить ничего конкретного.

- Ты что-то сказал? - напряглась женщина. - Губами странно шевелишь.

- У Игоря повесть напечатана.

- Ну и что?

- Дядя Павел раскопал, что это майор ему помог напечататься, вот и
отомстил предателю. Но ведь Игорь не знал ничего...

Женщина сразу поняла. Потому что дернулась. Потому что застонала.

- Это я виноват, - продолжил мальчик, страдая. - Зря я тогда
рассказал...

- Ну что ты такое сочиняешь, Сашенька, ты-то в чем виноват? - на
мгновение она прижалась к партнеру по тахте.

- Это я рассказал Игорю идею про болезнь, - объяснил тот. - Ну, когда
человек не может не красть, постепенно сходит с ума, а потом начинает
убивать. Еще в пятом классе. Мы тогда с одним корешом все время в гардероб
бегали, значки с чужих пальто снимали, по карманам шарили. Прямо зараза
какая-то на нас напала, не остановиться было. А он взял и повесть написал.

- Подожди... - женщина даже привстала от удивления. - Значит,
"Клептоманию" придумал ты? Не Игорь?

Она села, обхватив руками колени. Она взглянула из-под челки, склонив
голову на бок. Невообразимо красивая. Оттого, наверное, что кровоподтек
был на другой стороне лица.

- Почему не Игорь? Он сюжет закрутил - супер! И про Библию тоже он
идею нашел, между прочим.

Мальчик упорно держал взгляд в вертикальном положении.

- А остальные его вещи кто придумал? Например, "Систему управления",
она мне больше всего нравится.

- Я ему только про башню рассказал, честное слово. Будто внутри
кругом висят телекамеры, а люди жутко боятся, что за ними кто-то
наблюдает, ведут себя по-дурацки, разговаривать нормально не могут. Потом
оказывается, что телекамеры уже сто лет как не работают, потому что все,
кто наблюдал, давно умерли, и специальный зал с телевизорами абсолютно
пустой...

- Что я, повесть не читала? - перебила женщина. - Игорь-то здесь
причем, не понимаю.

- Как причем! Это он сделал людей поэтами и поэтессами. И детективный
сюжет про якобы самоубийство одного из поэтов... Он хорошо пишет, ты зря.

- Да я ничего, - она вдруг заразительно засмеялась, - просто я
вспомнила, как Игорь эту повесть хвалил...

Нет, не смеялась она. Всхлипывала. Роняла слезы на покрывало,
сотрясаемая прорвавшимся к зрителю чувством.

- Писатели... - плакала она. - Ну что за семейка ненормальная!
Сплошные писатели, ненавижу писателей...

Нервно утерлась рукавом свитера и закричала:

- Ты почему не смотришь на меня!

Мальчик вздрогнул.

- Почему вы оба не хотите на меня смотреть! Почему, я тебя спрашиваю!
- отвернулась и сказала в висящий на стене коврик. - Игорь в больнице.
Когда он придет, не знаю.

- Как это, в больнице? - прошептал мальчик. - В какой в больнице?

- В "Скорой помощи", на Владимирской площади. Он под трамвай попал.
Серьезные травмы. Хорошо, тетка успела сетку выпустить... и затормозила...
иначе бы, сам понимаешь...

Он вскочил. "Все, конец", - подумал он, машинально нашаривая ногами
тапки. Но всякое движение в груди временно замерло, и он упал обратно.
Перед лицом очень кстати оказался мягкий бугор подушки - он ударил туда
лбом и остался лежать, вгрызаясь зубами в складку на покрывале.

- Не надо, Сашуля, перестань! - проплакала женщина сверху. - Поздно,
понимаешь, опоздала я... - она сильно развернула его на спину и нависла
над ним черно-белым лицом. Черной была левая половина лица, белым было все
остальное. Струились пахнущие шампунем волосы. Он зажмурился.

- Ну ты же фантазер, писатель! - раздался из тьмы ее голос. -
Сашенька, родной мой, отнесись ко всему, как писатель, прошу тебя.
Представь, что все это не по-настоящему.

- Как это? - спросил он - будто сквозь вату.

- Разве ты не чувствуешь, что такого в жизни не бывает? Какое-то
нагромождение нелепостей, один к одному... Представь, что все это кем-то
придумано, и сразу станет легче, вот увидишь.

Он разжал веки. Глаза у обнимающей его женщины были слепыми,
безумными. Куда более безумными, чем закончившийся сюжет, куда более
слепыми, чем небо над двором.

- Все это понарошку, договорились? - попыталось улыбнуться
черно-белое лицо. - Игорь жив, и на том спасибо.

Мальчик затрясся под ней, холодея от ужасных догадок, и закричал.
Закричал, отгораживаясь собственным воплем от засасывающего его безумия:

- Что я тебе, маленький? Кто - "придумал"! Небось, сама толкнула
человека под трамвай, признавайся!

Пауза длилась вечность. Как и положено в хороших спектаклях.

- Дурак, - сказала женщина. Рывком села. Настала свобода, но
двигаться уже не было причин. - Не сходи с ума, Александр, ради него я
кого угодно под трамвай толкну. Разве не замечал? Горло кому угодно
перегрызу... А он... Как он мог?

Опять она начала разговаривать с собой - голос ее корчился, ломался
от обиды.

- "Горло перегрызу", - передразнил мальчик. - Ведь это ты - любовница
дяди Юры! Ты! Бэла следовательше видеокассету отдала, так и знай!

- Надо же, пол-города интересует, с кем я трахаюсь, - она горько
удивилась. - Прямо как в моей деревне, даже приятно... Из-за
следовательши, Александр, он и бросился на рельсы. Позвонил ей, пока я
спала... Зачем она ему все доложила, гадина, не понимаю. Нет у них таких
прав, чтобы человека гробить, она у меня еще попрыгает по кабинетам...

- Значит, про дядю Юру - правда?

Женщина возмутилась:

- Да не была я его любовницей! Один раз, всего один раз! - она
спрятала лицо в ладонях. - Подумаешь, один разок... - голос под пальцами
стал глухим, далеким. - А что мне было делать? Скажите - вы все, такие
правильные...

- Разговор ты не в автобусе подслушала, да? - внезапно решился
мальчик.

- Какой разговор?

- Тот, где дядя Павел про нашу дачу бандитам объяснял.

Она убрала руки и посмотрела на ребенка. Расслабилась. Потом тихо
легла рядом, заняв прежнее место.

- Вот и хорошо, что ты сам все понял, - спокойно заговорила она. - А
то я мучилась, мучилась. Язык ведь не поворачивается... Мы с тобой больше
не увидимся, я попрощаться пришла.

- Почему попрощаться? - по-детски испугался он.

- Мне в милицию надо. Оформлю явку с повинной. Даже телефоны этой
следовательши взяла на всякий случай. У Игоря в рубашке нашла, мне в
больнице его одежду отдали... Нет, к ней я не пойду, еще чего не хватало!
Я к другому следователю попрошусь, к дежурному.

- Почему не увидимся? - теперь он испугался вовсе не по-детски.

- Ты не услышал, куда я собираюсь идти?

- А потом, когда выпустят-то!

- Незачем нам видеться, Сашуля.

- А Игорь как же?