норовят из тебя кровь выпить.
тебе не кажется, что все это довольно банально? К чему это ты, а?
кроссовка и бросил скомканный окурок на дорогу. - Настроение такое...
Странное, в общем, настроение. Наверное, мне следует перед тобой
извиниться...
Я это как-нибудь переживу, а ты запомни, что в этой жизни непоправима только
смерть. Остальное можно изменить или просто забыть.
согласны далеко не все. Мирон, например, сказал мне прямо в глаза, что я
дерьмо. Точнее, говно.
лишнего. Бывает. Главное, чтобы ты сам о себе так не думал. Вернее, думать
ты можешь что угодно. Тут важна не твоя самооценка, а выводы, которые ты из
нее сделаешь.
Самооценка, выводы, самоусовершенствование... Мне вся эта болтовня еще в
детстве оскомину набила. У меня мама психологом работает, так что таких
словечек я уже наслушался до тошноты. В общем, вся эта ситуация не дает тебе
права меня поучать, понял?
взвился? Ведь это же так и есть на самом деле! При чем здесь те или иные
слова и даже твоя тошнота? Вот окурок. - Он поднял повыше сгоревший почти до
фильтра бычок и показал его Светлову. - Его можно назвать как угодно и
описать любыми словами, но суть от этого не изменится: бычок останется
бычком, разве что станет короче или потухнет за то время, которое уйдет у
тебя на его описание. Разница между человеком и этой штуковиной заключается
в том, что человек может изменить свое будущее по собственной воле, а окурок
не может. Человек - штука хитрая. Я назову тебя чистым золотом, а ты в это
время сделаешь что-то.., скажем так, нехорошее. Я скажу, что ты дерьмо, но,
пока я буду говорить, ты снова превратишься в золото... В общем, я
запутался. Не умею я теории разводить.
спецназовец.
удовлетворенно кивнул.
полосе препятствий, выбить из тебя дурь, как следует натренировать, и
получится коммандос хоть куда. Если хочешь знать, когда я впервые прыгал с
парашютом, чуть было не вышла некрасивая история.
меня из люка пинком под зад, - сообщил Юрий. - Я даже вякнуть не успел.
Только что стоял перед люком и думал, на что бы это мне пожаловаться - на
головную боль или на понос, - и вдруг - бац! - надо мной уже купол, а под
ногами ни хрена нету...
наверное, было бы интересно попробовать.
кусты.
Теперь это вполне доступное удовольствие, были бы деньги.
кем-то провинился, надо сразу же попросить прощения, не откладывая дела в
долгий ящик, потому что с каждой минутой сделать это будет все труднее.
формальности соблюдены, все нужные слова сказаны и мир восстановлен. Так?
водой глубоких выбоинах и несколько раз чувствительно ударившись днищем о
выступавшие из земли узловатые корни деревьев. После каждого такого удара
Юрий выходил из машины, становился на четвереньки и, мучительно выворачивая
шею, пытался разглядеть, не капает ли масло из поддона картера. В конце
концов ему все же пришлось вооружиться гаечным ключом и лезть под
облепленное густым слоем грязи днище микроавтобуса, чтобы поплотнее зажать
ослабшую после очередного удара пробку. Горячее масло продолжало потихонечку
сочиться из-под нее, но Юрий решил, что теперь его хватит на то, чтобы
добраться до места и вернуться в Москву. А там, конечно же, машину придется
гнать на станцию техобслуживания, и хорошо еще, если не понадобится менять
подвеску... Ну, Мирон, снова подумал он. В следующий раз надо будет взять
тебя с собой и посадить за руль.
прежние препятствия показались Юрию сущей чепухой. Он затормозил перед
спуском, выпрыгнул из машины и спустился на дно ложбины, отмахиваясь от
голодной мошкары, которая с радостным звоном набросилась на желанную добычу.
отпугнуть дымом кровожадных обитателей этого гиблого местечка.
он, кивнув в сторону оставшегося наверху микроавтобуса.
усталый и очень, очень грязный вид. - А что, у тебя есть другие
предложения?
нарисовал маршрут.
ногтем, - до места еще километров десять, а то и все двенадцать. Конечно, с
масштабом у нашего Мирона проблемы, так что это может быть не десять
километров, а два или, скажем, двадцать два. В общем, я бы не стал
рисковать.
тяжелой машиной с широкими покрышками. Отпечатки протектора были глубокими,
со сложным непривычным рисунком.
здесь сырая, и этим отпечаткам может быть и два, и три дня. И вообще, скорее
всего эта машина ехала не туда, а оттуда, так что на нее рассчитывать не
стоит.
потом противоположный. На нем обнаружились комки черной грязи, явно
вывалившиеся из впадин того самого протектора, следы которого Юрий нашел на
дне ложбины. Эти комки были такими сырыми, что из них еще сочилась влага.
это совсем недавно. Если тебя интересует мое мнение, то я скажу, что это мне
активно не нравится. Лучшего места для засады просто не придумаешь.
исходить из того, что за тобой охотятся, можно вполне логично предположить,
что они вышли на Мирона. А если его как следует взяли в оборот, он мог
выложить все - и то, что знал, и то, чего не знал. Существуют, знаешь ли,
способы воздействия, противостоять которым ни один человек не в силах.
Вообрази, что вчера вечером у Мирона побывали ?гости? и потолковали с ним
?по душам?. Тогда у них было навалом времени, чтобы устроить здесь десяток
засад.
комара.
это такое. Я не думаю, что кто-то настолько на меня зол, чтобы пытать Мирона
и кормить комаров, сидя с автоматом в кустах.
глаза.
наш драндулет через эту яму. Весишь ты немного, но в таком деле каждый
килограмм имеет значение.
чересчур крутыми, а ?каравелла? имела слишком длинную для подобных трюков
колесную базу. Поэтому Юрию пришлось осторожно спуститься вниз на первой
передаче и так же осторожно подняться наверх, плавно нажимая на газ, словно
между его ногой и педалью акселератора лежало сырое куриное яйцо. Перед тем
как начать спуск, он еще раз все рассчитал и, к своему удивлению, миновал
ложбину почти без сюрпризов. На середине подъема ?каравелла? начала
буксовать, но сообразительный Светлов подскочил к задним колесам и принялся
быстро подсовывать под них какие-то сучья и ветки. Бешено крутящиеся колеса
микроавтобуса расшвыривали этот хлам во все стороны вместе с комьями липкой
грязи, но в конце концов зацепились за что-то, и машина, глухо ревя движком,
выползла на сухое ровное место.
заборе были распахнуты настежь. Юрий остановил машину в метре от них и
выбрался из душной кабины. В воздух пахло живицей от раненых сосен, которые
молча грелись под лучами полуденного солнца. Юрий вдохнул полной грудью, а
потом, спохватившись, посмотрел под ноги.
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Херберт Фрэнк
Куликов Роман
Плотников Александр
Перумов Ник