Чтение 39–й страницы книги ~Дело и пеликанах~

А эта маленькая жертва останется незамеченной. Его никто не
заподозрит. Это была маленькая работа, но его клиент был непреклонен. Он
находился по соседству и деньги предложил хорошие. Вот почему он и плыл
сейчас на двухметровом резиновом плоту к берегу и чертовски надеялся,
что его старый приятель Люк, находящийся на берегу, будет одет не как
фермер, а как рыболов.

Это дело будет последним на долгий срок, может быть, навсегда. Денег
у него было больше, чем он мог бы истратить или раздарить. И он начал
делать мелкие ошибки.

Он увидел в отдалении пирс и направился от него в сторону. У него в
запасе было еще тридцать минут. Он плыл вдоль берега, затем направился к
нему. За двести метров от берега он заглушил подвесной мотор, снял его с
веревочных петель и опустил в воду. Он лег ничком и, подгребая
пластиковым веслом, когда было нужно, мягко направлял плот к темному
пятну позади ряда дешевых кирпичных строений в десяти метрах от берега.
Он остановился на полуметровой глубине и маленьким перочинным ножом
прорезал в плоту две дыры. Плот затонул. Берег был пустынным.

***

Люк стоял один на краю пирса. Было ровно одиннадцать, он был на
месте, и у него была удочка с катушкой. На нем была белая кепка, козырек
которой медленно двигался вперед-назад, когда он просматривал
поверхность в поисках плота. Он посмотрел на часы.

Внезапно перед ним оказался какой-то человек, появившийся, как ангел,
ниоткуда.

- Люк? - спросил он.

Это был не пароль. Люк вздрогнул. Возле его ног, в коробке со
снастями, лежал пистолет, но сейчас его невозможно было достать.

- Сэм? - спросил он. Может быть, он упустил что-нибудь. Может быть.
Хамел не смог с плота найти пирс.

- Да, Люк, это я. Извини, сбился с курса. Были проблемы с плотом.

У Люка отлегло от сердца, и он вздохнул свободнее.

- Где автомобиль? - спросил Хамел. Люк быстро взглянул на него. Да,
это был Хамел, он смотрел на океан из-под темных очков. Люк кивнул на
строение:

- Красный ?понтиак? рядом с винным магазином.

- Далеко ли до Нового Орлеана?

- Полчаса, - сказал Люк, сматывая леску. Хамел отступил назад и
дважды ударил его у основания шеи. По одному удару каждой рукой.
Позвоночник хрустнул, и спинной мозг разорвался. Люк свалился ничком и
один раз простонал. Хамел посмотрел, как он умирает, и отыскал в его
кармане ключи. Затем он ногами столкнул тело в воду.

Эдвин Снеллер, или кем бы он ни был, не открыл дверь. Вместо того он
осторожно подсунул под нее ключ. Хамел поднял его и открыл дверь
соседней комнаты. Он вошел и быстро направился к кровати, где положил
сумку, а затем к окну, шторы на котором были открыты и вдалеке виднелась
река. Он прикрыл шторы и изучил огни Французского квартала внизу.

Он подошел к телефону и набрал номер Снеллера.

- Расскажи мне о ней, - мягко сказал Хамел в трубку.

- В портфеле две фотографии.

Хамел открыл его и достал фото.

- Они у меня.

- Они пронумерованы, номер один и номер два. Одну мы взяли из
ежегодного университетского альбома. Этой около года, и она самая свежая
из тех, что мы имеем. Увеличенный оттиск маленького снимка, так что на
нем пропали многие детали. Второму снимку два года. Мы взяли его из
ежегодного альбома в Аризоне.

Хамел держал оба снимка.

- Красивая женщина.

- Да. Довольно красивая. Однако этих прекрасных волос больше нет.
Вечером в четверг она расплатилась за номер в отеле кредитной карточкой.
Мы упустили ее только в пятницу утром. На полу мы нашли длинные пряди
волос и маленький образец вещества, которое, как мы теперь знаем,
является черной краской для волос. Очень черной.

- Жаль.

- Мы ее не видели с вечера среды. Она оказалась неуловимой: кредитная
карточка за комнату в среду, кредитная карточка за комнату в четверг,
затем ничего до прошлой ночи. Она сняла со своего счета пять тысяч
наличными днем в пятницу, так что сейчас след уже остывает.

- Может быть, она уехала.

- Может быть, но не думаю. Кто-то был в ее квартире прошлой ночью. Мы
поставили сигнализацию, но опоздали на две минуты.

- Тяжелы на подъем, а?

- Это большой город. Мы устроили засады в аэропорту и на вокзале и
ведем наблюдение за домом ее матери в Айдахо. Ничего. Я думаю, что она
еще здесь.

- Где она может находиться?

- Передвигается с места на место, меняет отели, пользуется
телефонами-автоматами, держится вдали от обычных мест. Полиция Нового
Орлеана ищет ее. Они говорили с ней в среду, после взрыва, а затем
потеряли ее. Мы ее ищем, они ее ищут, она подвернется.

- Что произошло с бомбой?

- Очень просто. Она не села в машину.

- Кто сделал бомбу?

Снеллер заколебался:

- Я не могу сказать.

Хамел слегка улыбнулся, вынимая из портфеля несколько карт города:

- Расскажи мне о картах.

- О, там всего несколько мест, заслуживающих интереса. Ее дом, его
дом, юридический колледж, отели, в которых она была, место установки
бомбы, несколько маленьких баров, в которые она любила заходить как
студентка.

- Она до сих пор в Квартале.

- Она умна. Здесь миллион мест, где можно спрятаться.

Хамел взял более свежую фотографию и положил ее на вторую кровать.
Ему нравилось это лицо. Даже с короткими черными волосами оно бы
выглядело интригующе. Он мог ее убить, но это было бы неприятно.

- Жаль, правда? - сказал он, сказал почти себе.

- Да. Жаль.

Глава 21

Когда Гэвин Верхик прибыл в Новый Орлеан, он был уставшим пожилым
человеком, а после двух ночей беготни по барам он совершенно ослабел и
выдохся. В первый бар он зашел сразу после похорон, просидел там с
юнцами семь часов, потягивая пиво и ведя бесконечные разговоры о
гражданских правонарушениях, контрактах, фирмах с Уолл-Стрит и о других
вещах, которые он презирал. Он знал, что не должен говорить, что
является агентом ФБР. Он не был агентом. У него не было жетона.

В субботу ночью он прочесал пять или шесть баров. Тьюлан снова
проиграл, и после игры бары наполнились шумными фанатами. Дело стало
безнадежным, и в полночь он направился домой.

Он крепко спал, не сняв туфель, когда зазвонил телефон. Он ринулся к
нему:

- Алло! Алло!

- Гэвин? - спросила она.

- Дарби! Это ты?

- Кто же еще?

- Почему же ты до сих пор не позвонила?

- Пожалуйста, не задавай дурацких вопросов. Я звоню из
телефона-автомата, и мне не до шуток.

- Брось, Дарби. Клянусь, ты можешь мне доверять. Ну, что будем
делать? - Он посмотрел на часы и начал развязывать шнурки туфель. -
Объясни мне, Дарби. Что дальше? Сколько ты еще рассчитываешь прятаться в
Новом Орлеане?

- Откуда ты знаешь, что я в Новом Орлеане?

Он секунду помолчал.

- Я в Новом Орлеане, - сказала она. - И, как я полагаю, ты хочешь,
чтобы я с тобой встретилась и тесно подружилась, затем прекратила эти
прятки, как ты говоришь, и позволила бы твоим парням защитить меня на
веки вечные.

- Верно. Если ты так не сделаешь, то будешь мертва. Это вопрос
нескольких дней.

- Давай перейдем к делу, если ты не против.

- Давай. Ты ведешь игру и сама не представляешь, что делаешь.

- Кто меня преследует, Гэвин?

- Это могут быть разные люди.

- Кто они такие?

- Я не знаю.

- Теперь ты ведешь игру, Гэвин. Как я могу тебе доверять, если ты не
хочешь мне говорить?

- Хорошо. Я думаю, можно сказать, что твоя история ударила кое-кого
по самому больному месту. Ты попала в самую точку, и кто-то, кому не
следовало знать об этом деле, узнал о нем. Вот почему Томас мертв. И они
тебя немедленно убьют, как только найдут.

- Нам известно, кто убил Розенберга и Дженсена, так, Гэвин?

- Думаю, что да.

- Почему же тогда ФБР ничего не предпринимает?

- Это дело стараются покрыть туманом, и мы можем оказаться в самой