тайников свои миллионы, чтобы выкупить перед очередным повышением золото,
хрусталь, ковры, мебель, кожу, водку, -- имея в банке хитроумного
Сафиуллина, они играючи околпачивали государство, не вкладывая ни рубля.
просто не было, все кругом сойдется до копейки, на все найдутся правильные
документы. Мозговой трест клана -- Яздон-ака и Сафиуллин -- следов не
оставлял, работал чисто, так чисто, что Пулат Муминович у них под боком
ходил в дураках. Как, наверное, они измывались над ним, смеялись над его
простотой.
заметного страха не испытывали: знали, что у них все шито-крыто, за руки не
схватишь -- поздно. Халтаев много раз по ночам, в форме, уезжал в Заркент --
видимо, помогал семье, родственникам бывшего секретаря обкома, а может,
спасал уцелевшие от конфискации остатки; не так был прост Наполеон, чтобы
отдать все сразу, -- ошеломил с ходу десятью пудами золота и отвел
подозрение, а резервная доля, может, как раз у них в районе хранится.
крупных арестов в области он не спеша, без суеты, оформил пенсию и исчез в
неизвестном направлении. Полномочия свои он сдавал по строгим нормам
перестроечного времени, и тем не менее к работе банка не предъявили ни
одного замечания, а проверяла комиссия из области. Наоборот, отметили
высокопрофессиональный уровень, не характерный для районных масштабов. Не
исключено, что, состоя в одной корпорации с Халтаевым, Сафиуллин теперь
проживал где-нибудь в пригороде крупной столицы в скромном, со вкусом
отстроенном особняке, но под другой фамилией -- очень он был
предусмотрительным, дальновидным человеком. Пулат Муминович с ним больше
никогда не встречался после того памятного обеда, когда он попал в двойной
капкан Яздона-ака и Тилляходжаева, смутно представлял его облик. Сибгат
Хакимович даже семью свою не переселил в район из Заркента, каждое утро
привозил его зять в банк на собственной "Волге" -- ни одного опоздания за
все время службы.
навсегда.
партийной совестью?" -- задает Пулат Муминович себе вопрос.
халтаевых, юлдашевых, юсуповых, обложивших тебя со всех сторон?
поехать в печально знаменитый Аксай, прогремевший на всю страну, когда
арестовали друга Тилляходжаева, Акмаля Арипова, любителя чистопородных
лошадей".
выручать -- опять опутал душу страх, боялся -- спросят: а сколько он вам
отвалил за государственных лошадей?
ответа не находил. Вспомнил он и председателя каракулеводческого колхоза,
Сарвара-ака, человека преклонных лет, своего друга, умершего в прошлом году.
Приехал он однажды к нему в колхоз, а того на месте нет, говорят, болен,
дома лежит, и Пулат Муминович отправился навестить старого товарища.
Пулата Муминовича, аксакал заплакал, не от боли -- от обиды; говорит, какой
позор, унижение -- избили на старости лет как собаку, седин моих не
пожалели.
Халтаева на каракуль, предназначенный для экспорта, припрятал большую
партию дивных шкурок -- стыдился аксакал поставлять на аукцион второсортный
товар. Кто-то донес, и его жестоко избили, чтобы впредь так не делал, --
видимо, они думали грабить народ вечно.
кем создавали мощь района: ведь Сарвар-ака рассказал, кто избивал, кто был
свидетелем и кто подло донес на него.
сегодня он оправданий, ибо их нет, но всегда есть шанс остаться человеком
-- для этого надо иметь волю, совесть, мужество, убеждения, принципы. Не
утверждает он сегодня: человек слаб, бес попутал, не приводит и прочие
удобные формулировки и отговорки.
общения с ними, а теперь? Если и не пустил в душу, не погряз в воровстве и
взятках, все же делишь с ними дастархан, терпишь их рядом, твоя позиция --
"Ничего не вижу, ничего не знаю" -- дала им возможность без зазрения
совести грабить район, наживать миллионы".
и направо женам, дочерям, любовницам нужных людей и всяким дамам
сомнительной репутации, а твоих элитных скакунов Наполеон дарил ведь не
только Арипову, не один любитель скаковых лошадей оказался в стране, много
их завелось -- партийных боссов с графскими замашками. С одного конезавода,
с таким трудом созданного, считай, миллион долларов украли.
и цветущей лоницерой, взгляд скользит дальше, в глубь хорошо спланированного
и ухоженного Хамракулом-ака сада. Какая красота, оказывается, открывается
глубокой ночью при яркой луне. Высокое небо, кажется, струит покой на
усталую землю, но нет покоя в душе Махмудова.
предпримет, не решится разорвать путы и паутину, то так трусливо и гадко,
ощущая себя предателем, проживет всю оставшуюся жизнь.
к хорошо освещенной калитке, ведущей во двор Халтаевых. Хотя они и соседи,
Пулат Муминович не бывал у него ни разу. На просторной веранде горит
вполнакала слабая лампочка, и Махмудов стучит в первое же окошко. Сон у
полковника чуток -- тотчас распахивается дальнее окно, и высовывается
лохматая голова хозяина особняка; он сразу узнает Пулата Муминовича и молча
исчезает в темноте комнаты, а через несколько минут выходит уже одетый,
причесанный, собранный.
поднимать из постели", -- подумал он, увидев на веранде соседа.
вглядываясь в бледное лицо Пулата Муминовича.
сам удивлялся. Пришли к нему родственники Раимбаева и предложили сто тысяч,
если он выкрадет того из тюрьмы и снабдит подложными паспортами семью. Не
все, значит, вытрясли из подпольного миллионера бандиты. Братья и сестры
Раимбаева не сидели сложа руки -- успели купить дом в глубинке соседнего
Таджикистана. Многое продумали, учли, но вырвать брата из тюрьмы сами не
могли, потому и пришли к полковнику. За паспорта полковник попросил
отдельно -- двадцать пять тысяч -- и деньги потребовал наперед, знал:
получится не получится -- назад не вернет. Имел он крепкие связи в Верховном
суде республики, туда и направился, захватив с собой пятьдесят тысяч.
Раимбаева в список помилованных по разным причинам людей. Такие гуманные
постановления по ходатайству прокуратуры Верховный суд готовил почти
ежемесячно -- многих виноватых, но раскаявшихся вернули семьям.
несколько рук, и второй раз испытывать шанс казалось рискованно: могли и
запомнить фамилию Раимбаева. Тогда решили пойти на откровенный подлог и
подкупили женщину, имевшую доступ к бланкам и печатям. Заполучив фальшивое
постановление об освобождении Раимбаева, полковник с братом заключенного
лично отправились вызволять бывшего миллионера из неволи.
меньше начальства. Поначалу все шло как по маслу, даже побежали в зону за
Раимбаевым, но в последний момент случайно заявился какой-то молоденький
лейтенант караульной службы и, ознакомившись с бумагой, решил съездить
домой к начальству, получить визу. Как-никак Раимбаева осудили на пятнадцать
лет, и на таких помилования приходили редко.
Раимбаевым-младшим. Помощника полковник довез только до ближайшей остановки,
а сам прямиком махнул в Ташкент, выжимая из "Волги" невозможное: знал, что
завтра же могут выйти на него. Приятель из Верховного суда оказался дома,
полковник объяснил, что к чему, и вдвоем они поспешили к молодой женщине,
снабдившей бланками и печатями. Повод для визита имелся -- обмыть удачную
операцию и вручить оставшуюся часть оговоренной суммы -- пять тысяч. Чтобы
усыпить бдительность соучастницы, банковскую упаковку пятидесятирублевок
вручили сразу и уехали пировать за город. Там, на природе, после выпивки ее
и убили, а труп сожгли. Не оставили никаких следов -- что и говорить, опыта
полковнику не занимать, да и человек из Верховного суда раньше преподавал
криминалистику будущим следователям.
Верховного суда?" -- пробегает у Халтаева лихорадочная мысль.
спокойно, как обычно:
работающая в республике из Москвы, предупредила: кто добровольно и искренне
вернет неправедным путем нажитые деньги, будет избавлен от уголовного
преследования.
радуется, что не с Раимбаевым связан приход Пулата Муминовича.
мимо ушей.
и спрашивает вдруг:
Аникина Наталья
Перумов Ник
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Махров Алексей