назывались лишь, но творчество их не исследовалось:
день сегодняшний, считали, что оберегут от крамолы, не понимая, что
запрещенное не оберегает, но, наоборот, возбуждает к знанию. Польское
право, имевшее многовековую историю, изучали на русском, поверхностно,
пропуская целые эпохи; математику, физику, химию - подавно. Польским
ученым нечего было делать в Королевстве, бежали в Париж и Лондон от
"моральной нагайки" великодержавного черносотенства. Ни одного польского
исследователя - пусть семи пядей во лбу (Мария Складовска-то в Париже
состоялась, не на родине!) - в ассистенты не пускали, не то что в доценты.
Когда талантливые ученые обратились с просьбой к генерал-губернатору
позволить читать лекции в университете на родном языке по тем предметам,
которые были не обязательными, факультативными, их, продержав пять часов в
приемной, грубо выставили, пригрозив Сибирью, коли еще раз посмеют
"дерзить" и поднимать голос на единственный для всей Империи язык - других
нет, не было и не будет!
"зефир", крошил черный, проваренный с медом табак, но усилием воли
заставлял себя прятать папиросу в пачку: к своему здоровью он относился
отстраненно, как к некоей данности, ему не принадлежавшей, - больной, что
он сможет сделать для партии, какую пользу принесет полякам?!
правительства по отношению к начальным школам: преподавание велось только
на русском; несчастных семилетних человечков, привыкших дома говорить на
родном языке, пороли и ставили "на горох" за акцент. Частные школы, где
часть предметов позволялось изучать по-польски, были лишены дотаций;
попечителями туда назначались, как правило, "хранители", ненавидевшие
"ляхов" глубинной ненавистью темных, малограмотных держиморд.
русском языке; бедолагу обирали секретари, поднаторевшие в писании
кассаций и жалоб; прошение, составленное на польском, к рассмотрению не
принималось: изволь только на государственном языке излагать, на родном -
ни-ни!
жестокой цензуры, издавались тиражом ограниченным; Людвиг Шепаньский,
выпускавший "Жице", печатал повести и стихи эстетские, проникнутые
надмирным индивидуализмом - ему р а з р е ш а л и, этот не опасен;
позволяли и Станислава Пшибышевского - "настроенец", он г л а в н о г о не
трогал, а вот Болеслава Пруса боялись, каждую страницу на свет смотрели -
не прячет ли что между строк: пишет с болью, но не для себя и про себя, а
про тех, кто кругом, и не для эстетов - для читателей. Послушным критикам
было предписано творчество этого мастера не замечать - будто и нет, а то и
побранить за туманность и "эпигонство" - термин-то уж больно хорош, ибо
непонятен, с непонятным каждый согласится, кому охота себя дураком и
неучью выставлять?!
рода оппозиционные группы в Польше - каждая по-своему. Партия "разумной
политики", иначе именовавшаяся "реалистической", предлагала
разъяснительную, постепенную работу с петербургской администрацией, уповая
на "здравомыслящие силы, стоящие подле Трона нашего обожаемого монарха, от
которого злые бюрократы с к р ы в а ю т; стоит только пробиться к нему,
принести ему просьбу верноподданную, и все мигом, само по себе решится!".
на поддержку Франции и Англии в борьбе против "проклятых москалей" -
нелюдей, татарву, темень. И та и другая оппозиционные группы были, как
считал Дзержинский, не столь опасны польскому рабочему движению в силу
открытой своей несостоятельности. Труднее было с ППС, с социалистами,
которые шли на борьбу с самодержавием под красным знаменем, гнили на
акатуйской каторге, состояли в Международном социалистическом бюро,
пользуясь поддержкой Бебеля и Каутского, признанных вождей
социал-демократии. Все, казалось бы, правильным было в борьбе ППС - и
опора на рабочих, и разъяснительная пропаганда среди крестьян, но работу
они вели лишь среди польских рабочих и только для них. Русских, которые
тяжелее других страдали под царским гнетом, вроде бы и не было. Болезнь
национализма с годами не исчезала - наоборот, росла вширь: ППС призвала
бойкотировать русские театры, потому что это, по ее мнению, вело к
русификации польского и литовского населения. Бойкотировать Пушкина,
Чернышевского, Чехова и Горького!
из-за стола, мерил свой кабинетик быстрыми шагами, глаза жмурил - ярился.
роли русского рабочего класса, который принимал бой против царизма первым,
который вел за собою национальные отряды социал-демократии, который
боролся за свободу трудящихся всех национальностей. Без победы русских
рабочих, считал Дзержинский, смешно и глупо думать о возможности победы
пролетариев Польши.
Адольфом Барским, он получил от них часть прокламаций, которые выпускали
комитеты в Королевстве за время его ареста. Особенно восхищался он одной:
когда жандармы избили петербургских студентов, Варшавский комитет СДКПиЛ
распространил листовку в ответ на националистическую, призывавшую не
оказывать "москалям" поддержки - "Чем больше они станут перебивать друг
друга, тем лучше полякам!". Варшавские социал-демократы писали: "Пусть
наши студенты отвечают гробовым молчанием на героическую борьбу русских
студентов! Пусть наш студент и интеллигент пребывают в спокойных и
горделивых мечтах о польском национальном восстании, пусть хоронят они
себя в лишенном общественной жизни патриотизме! Мы, польские рабочие,
протягиваем руку русским братьям! Пусть смело идут они на бой за свободу,
пусть верят, что польский пролетариат не оставит их в борьбе!"
было постоянное ощущение сладостного ожидания, хотя он смеясь говорил
Норовскому:
фронты - и против самодержавия, и против "реалистов", и против ППС, -
борьба доказательная, но при этом эмоциональная и до конца честная:
соврешь в мелочи - не простят; люди чтут правду, пусть самую горькую, но
обязательную правду, на нее откликнутся, во имя правды все примут. Душное
ощущение всеобщей имперской лжи было невыносимым; все ждали; это всеобщее
ожидание искало ответа.
еще, словно новорожденный, поцеловал его, засмеялся:
собрал в держалку, стукнул в левом углу.
соединяйтесь!"
мне приятно. Пошли, отметим выпуск первого номера, пан шеф-редактор, в
вашем сиятельном кабинете - я принес колбасы и хлеба. Вино - за вами, тут
в лавке есть Ицка Лифшиц, он даст в долг, если скажете о пролетариях, -
его сын за это сидит в седлецкой тюрьме.
прижал оттиск к груди, глаза закрыл и начал вальсировать, напевая мелодию
Штрауса.
границу.
ПРОЖИВАЮЩИЙ В КРАКОВЕ НА УЛ. СТАШИЦА, "ЮЗЕФ" ДОМАНСКИЙ (ДЗЕРЖИНСКИЙ) В
ПОСЛЕДНИЕ
МЕСЯЦЫ ОСОБО АКТИВЕН. ПОСЛЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ ИЗ БЕРЛИНА, ГДЕ ОН БЫЛ
ПРЕДСТАВЛЕН ЕГО
СООБЩНИЦЕЮ РОЗОЮ ЛЮКСЕМБУРГ НЕБЕЗЫЗВЕСТНОМУ АВГУСТУ БЕБЕЛЮ, А ТАКЖЕ
ЛИБКНЕХТУ И
КАУТСКОМУ, КОТОРЫЕ, ВЕРОЯТНО, ОКАЗЫВАЮТ ФИНАНСОВОЕ СОДЕЙСТВИЕ ОТ ИМЕНИ
СДПГ
ПОЛЯКАМ "ЛЮКСЕМБУРГО-ДЗЕРЖИНСКОГО" НАПРАВЛЕНИЯ, РАЗВЕРНУЛ БУРНУЮ
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ,
СОБРАВ ВОКРУГ СЕБЯ ПОЛЬСКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ, ПРОЖИВАЮЩИХ НЕ ТОЛЬКО В
ГАЛИЦИИ,
НО И В МЮНХЕНЕ, ПАРИЖЕ, ЖЕНЕВЕ И ЛОНДОНЕ. ДОМАНСКИЙ (ДЗЕРЖИНСКИЙ) ИМЕЕТ
НАДЕЖНУЮ
И ПОСТОЯННУЮ СВЯЗЬ С ВАРШАВОЙ; ПО НЕПОДТВЕРЖДЕННЫМ ДАННЫМ, УЖЕ СЕМЬ РАЗ
НЕЛЕГАЛЬНО ПЕРЕСЕКАЛ ГРАНИЦУ. ПО ИЗВЕСТНЫМ ОДНОМУ ЕМУ КАНАЛАМ ОН СМОГ
ПЕРЕПРАВИТЬ В СИБИРЬ ССЫЛЬНОМУ ДВОРЯНИНУ ЗАЛЕССКОМУ (ТРУСЕВИЧУ) ДЕНЬГИ И
ФАЛЬШИВЫЙ ПАСПОРТ; БЛИЗКИЕ К ДЗЕРЖИНСКОМУ ЛЮДИ СЧИТАЮТ, ЧТО ТАКИМ ОБРАЗОМ
ОН УЖЕ
ВЫРУЧИЛ ИЗ ССЫЛКИ ВОСЕМЬ ЧЕЛОВЕК - АКТИВНЫХ ФУНКЦИОНЕРОВ, СОСТОЯВШИХ С
НИМ В
КРУЖКАХ В ВИЛЬНЕ И ВАРШАВЕ В НАЧАЛЕ ВЕКА. (АРЕСТОВАННЫЙ УНШЛИХТ, ОДНАКО,
ДО СЕЙ
ПОРЫ НЕ "ВЫРВАН", ПО СЛОВАМ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ, ИЗ "ЛАП ЦАРСКИХ ПАЛАЧЕЙ",
НО ЮЗЕФ
"ОСВОБОДИТ ЕГО ТАК ИЛИ ИНАЧЕ".) ПОВОДОМ ДЛЯ ТАКОЙ УВЕРЕННОСТИ СЛУЖАТ
ЗАНЯТИЯ,
ПРОВОДИМЫЕ ДЗЕРЖИНСКИМ С ФУНКЦИОНЕРАМИ ПО ПРАВИЛАМ КОНСПИРАЦИИ И БОРЬБЫ
С, ПО ИХ
СЛОВАМ, "ОХРАНКОЮ". НА ЭТИХ ЗАНЯТИЯХ ОН ЯКОБЫ ПОДЧЕРКИВАЕТ КАЖДЫЙ РАЗ, ЧТО
КОНСПИРИРОВАТЬ НАДО УМЕТЬ НЕ "ВО ИМЯ РЕВОЛЮЦИОННЫХ РОМАНТИЗМОВ", А ДЛЯ
ТОГО,
Лукин Евгений
Березин Федор
Маркеев Олег
Андреев Николай
Каменистый Артем