в определенной мере неожиданным; в Вашингтоне и Лондоне полагали, что
после безрезультатного обсуждения этого вопроса в Потсдаме, когда Трумэн и
Черчилль заблокировали предложение Сталина о санкциях против мадридского
диктатора, русские и их союзники не станут возвращаться к проблеме Франко
еще раз.
тщательностью; в кабинете работать удавалось только рано утром и поздним
вечером, вплоть до глубокой ночи, потому что день был расписан по минутам:
встречи с государственным секретарем Стеттиниусом; адмиралом Дэвисом;
Генри Моргентау и Бернардом Барухом, автором "Атомного проекта";
французским представителем Бою; министром военно-морского флота
Форестолом; Генри Уоллесом, бывшим вице-президентом Рузвельта, уволенным в
отставку Трумэном.
личность.
путешествие по Советскому Союзу, он, вернувшись, заметил Громыко:
длительную экскурсию по России и Америке в середине прошлого века: "Никто
так не похож в мире, как русские и американцы... Хоть и начали они с
разных отправных точек и каждый идет своим путем, но их цели видятся мне
весьма схожими, - именно они будут доминировать на большей половине
глобуса", - Уоллес усмехнулся. - Что касается глобуса, то оставим это на
совести французского географа, но я убедился, что мы и русские очень
похожи, как только прилетел к вам на Дальний Восток. Но в чем Торквилль
прав абсолютно, так это в том, что и мы, и вы пережили горестные эпохи
изоляционизма... Именно эта консервативная тенденция наших расистов не
позволила Штатам занять место в Лиге Наций - форменное преступление. То,
что мы не работали в Лиге Наций, должно быть открыто вменено в вину нашим
правым, на которых - именно поэтому - лежит большая доля вины за начало
второй мировой войны... Как же был прав ваш предшественник мистер Максим
Литвинов, когда он предлагал в Женеве решить вопрос о коллективной
безопасности, чтобы мир мог противостоять Гитлеру!
Вашингтоне, а не представлял Советский Союз в Организации Объединенных
Наций, встретился с Уоллесом. Тот поинтересовался: "Отчего господин посол
один, где миссис Лидия?" Громыко ответил, что жена приболела, мигрень,
раскалывается голова.
посла:
пришел какой-то Уоллес, сидит в приемной, говорит, что он вице-президент и
принес Лидии Дмитриевне лекарство. Что с ним делать?
приема заехал к своему лечащему врачу и попросил у него самое хорошее
лекарство от головной боли для миссис Громыко; в семь пятьдесят утра
пришел в посольство с упаковкой пилюль от мигрени.
угостил кофе, тот задумчиво сказал:
убеждаюсь, как много зависит от позиции Вашингтона и Москвы. Наши правые
полны предубеждений против вашей страны... Когда я рассказывал им, что
ваши ведущие ученые, писатели и артисты имеют значительно большие
заработки, чем народные комиссары и высшие руководители страны, надо мной
посмеивались. Когда я заметил, что русский социализм гарантировал всем
национальностям равные права, меня стали обвинять в приверженности к
коммунизму. А когда я заявил, что ваша культурная политика и просвещение
совершенно блистательны и что женщина на практике, а не на словах,
получила равные права с мужчинами, у наших правых начались форменные
корчи... Я сейчас готовлю заявление о том, что лишь Соединенные Штаты и
Советская Россия могут гарантировать мир на земле - после нашей общей
победы над Гитлером. Я непременно скажу об этом во всеуслышание, но не
думаю, что правая банда мне это простит... Увы, в этой стране, особенно на
юге, есть свои фашисты, которым Рузвельт стоит поперек горла...
дом на второй срок, п о д в е д я к Рузвельту с в о е г о Трумэна -
первое звено в тайном заговоре реакции против великого президента.
царского посла в Америке. Он и его брат Олег (тот был модельером в
Голливуде, одевал первую леди) славились громкими скандалами; сплетники,
они постоянно вращались в с а л о н а х; не пропускали ни одного приема у
Громыко. Игорь подвизался в "Херальд трибюн", писал в разделе "Светские
новости". Однажды после того, как он оболгал кого-то из крепких
бизнесменов в своей статье (писал хлестко, но как-то исподтишка, слишком
уж злобствуя, - впрочем, такая манера нравится лавочникам и неудачникам от
искусства), его схватили люди обиженного, обмазали дегтем и обсыпали
перьями.
историю, изумленно заключил:
домой отмываться, так нет! Этот - в дегте и перьях - пришел в редакцию и
радостно воскликнул: "Снимайте меня! Вот что значит честно служить делу
свободы информации!" И умолил напечатать его фотографию! Каково?! Или я
чего-то не понимаю, или времена меняются: даже позор превращен в
рекламу...
тот увлеченно рассказывал о Рахманинове. Генеральный консул в Нью-Йорке
Федяшин познакомил их; Рахманинов, уже тяжело больной, приехал говорить о
том, что после войны намерен возвратиться на Родину: "Грежу Россией, сны
про нее вижу. Если не дождусь победы и умру, завещаю похоронить себя в
свинцовом гробу, чтобы потом перевезли в Новгород"... Познакомился
Рахманинов с Федяшиным в ноябре сорок первого года, когда переслал в
советское консульство четыре тысячи долларов: "Это единственный способ,
каким я могу выразить мое сочувствие страданиям народа моей родной
земли..." Рахманинов именно тогда рассказал о письме Ванды Тосканини,
дочери великого дирижера, вышедшей замуж за пианиста Владимира Горовица:
"Концерт моего отца и мужа в Лос-Анджелесе в пользу русских воинов
возбудил большой интерес публики, и полагают, что доход составит около
двадцати тысяч долларов. Сумма огромная для такого города, как
Лос-Анджелес...".
когда тот сказал:
уехал-то, мне наши салонные традиционалисты руки выламывали, а никакие не
комиссары. Да разве мне одному?! Почему Дягилев свой балет создал в
Париже, а не в Санкт-Петербурге?! Все потому же, Андрей Андреевич, потому
же: самодержавие, православие, народность, не смей искать, делай, как
прежде, попроще да попривычней... Хоть Победоносцев и умер к тому времени,
а все равно его крыла были распростерты над несчастной Россией... Труден
путь художника. Голгофа...
американским представителем в ООН Джонсоном, встреча с дирижером Сергеем
Кусевицким (подружились еще два года назад в Вашингтоне),
пресс-конференция, затем составление отчета о сегодняшнем и завтрашнем
заседаниях; судя по всему, предстоит сражение; спустя полтора года после
разгрома Гитлера у его союзника Франко появились могущественные
покровители; если отбросить в сторону словесную шелуху, станет ясно:
постановка "испанского вопроса" явно нежелательна для большинства его
коллег по Совету Безопасности.
особенно когда выслушал речь английского представителя сэра Александра
Кадогана:
германских военных преступниках или нацистских лидерах, которым было бы
предоставлено убежище в Испании. Мы не можем чем-либо подтвердить недавно
сделанные в газетах заявления, будто нацистский генерал Фаупель находится
в Испании и возглавляет какое-то иберийско-американское учреждение.
нет никаких доказательств того, что немецкие ученые в Испании занимаются
научно-исследовательской работой, относящейся к разработке новых методов
ведения войны, и у нас нет в настоящее время сведений, которые
подтверждали бы такое утверждение. Союзные миссии в Мадриде следят за
немецкими техническими специалистами в Испании, и если бы последние
занялись нежелательной деятельностью, то об этом, по всей вероятности,
стало бы известно. В действительности большинство находящихся в Испании
немцев ведут спокойный и скромный образ жизни.
против испанского правительства, подтверждают существование угрозы миру,
нарушения мира или акта агрессии, и поэтому не считаю, что было бы
правильно требовать сейчас коллективного разрыва дипломатических
отношений. Исходя из только что мною сказанного, я также не считаю, что
такой шаг был бы благоразумен.
влияния. Это делается по настоянию наших дипломатических миссий, которые
внимательно следят за всеми действиями испанского правительства и
постоянно оказывают на это правительство давление, требуя выполнения им
своих обязательств. Если бы эти миссии были отозваны, то немцам в Испании
было бы предоставлено свободное поле деятельности, и у нас не было бы
возможности за ними следить.