вспомнил, что это был краснощекий, курчавый, широкоплечий малый. Он уз-
нал уже все, что можно и должно было узнать о судьбе бакалейщика. Он по-
нял, что нарядные платья Трюшен не могут возместить полностью скуку, ко-
торую нагонит на лее деревенская жизнь и разведение плодовых деревьев в
обществе седеющего супруга.
го-нибудь поручения или дела.
мы расспрашиваем вас лишь из дружбы к нему. Но раз капитана мушкетеров
здесь нет и мы не Можем получить от вас никаких указаний, где увидать
шевалье даАртаньяна, мы с вами простимся на этом. До свиданья, Планше,
до свиданья. Едем, Рауль!
тельность и врожденное добродушно взяли верх над оскорбленным тщеслави-
ем.
господин даАртаньян побывал у меня несколько дней назад...
А вот и та самая карта, о которой я говорю. Пусть она будет доказа-
тельством правдивости моих слов, - добавил Планше и отправился за кар-
той, висевшей на одной из стен комнаты.
Атоса обнаружил маршрут, наколотый крошечными булавками; там, где от-
сутствовала выпавшая булавка, вехой намеченного даАртаньяном маршрута
служила оставшаяся после нее едва заметная дырочка. Следя за булавками и
кое-где дырочками, Атос обнаружил, что д'Артаньян поехал на юг, по нап-
равлению к Средиземному морю в той его части, где расположен Тулон. Воз-
ле Канна следы терялись: здесь не было ни булавок, ни дырочек.
кетеру понадобилось пускаться в Канн и какие причины заставили его отп-
равиться посмотреть берега Вара.
на этот раз изменила ему. Попытки Рауля разгадать заданную даАртаньяном
загадку имели не больший успех.
указывал ему пальцем маршрут, проложенный даАртаньяном. - Можно положи-
тельно утверждать, что какой-то рок неизменно сталкивает нашу судьбу с
судьбой даАртаньяна. Вот он где-то близ Канна, а вы, граф, провожаете
меня, по крайней мере, до Тулона. Будьте спокойны, мы легче найдем его
на нашем пути, нежели на этой географической карте.
кузена Трюшен, своего преемника, граф вместе с сыном отправился к герцо-
гу де Бофору. Выходя из лавки, они увидели фуру, которой предстояло
увезти прелестную мадемуазель Трюшен и мешки с золотом господина Планше.
грустно сказал Рауль.
были для Атоса и его сына как бы прощанием со столичным шумом и с их бы-
лой жизнью. Что оставляли за собой эти люди? Один исчерпал славу прошло-
го века, другой - все страдание новейшего времени. Очевидно, что ни то-
му, ни другому нечего было спрашивать со своих современников.
виться об отъезде.
на широкую ногу, как жили, по воспоминаниям нескольких доживающих свой
век стариков, в расточительное время Генриха III.
ли об этом и не лишали себя удовольствия унизить при случае его вели-
чество короля. Это была та эгоистическая аристократия, которую Ришелье
заставил платить дань кровью, деньгами и почтительными поклонами, короче
говоря, принудил к тому, что с тех пор стали называть королевскою служ-
бой.
сколько семейств снова подняло высоко голову! И сколько семейств склони-
ло головы, чтобы никогда не поднять их больше, от Ришелье до Людовика
XIV! Но герцог де Бофор родился принцем, и в его жилах текла такая
кровь, которая проливается на эшафоте только по приговору народа.
вал он расходы на лошадей, бесчисленных слуг и изысканный стол? Никто
этого хорошенько не знал, а он - меньше, чем кто-либо. Просто в те вре-
мена сыновья королей имели ту привилегию, что никто не отказывал им в
кредите, одни из почтительности и преданности, другие в уверенности, что
когда-нибудь и счет будет оплачен.
ленным грудами разных вещей, как дом бакалейщика.
вал друзьям, которые все до одного были его кредиторами, сколько-нибудь
ценные вещи. Будучи должен что-то около двух миллионов, что по тем вре-
менам было очень большими деньгами, герцог де Бофор рассчитал, что не
сможет отправиться в Африку, но имея при себе круглой суммы, и, чтобы
добыть эту сумму, он принялся раздавать своим кредиторам оружие, драго-
ценности, посуду и мебель. Это было и роскошнее и выгодней, чем пустить
те же вещи в продажу.
сяч ливров, отказаться принять подарок стоимостью в шесть тысяч, пода-
рок, еще более ценный тем, что он исходит от потомка Генриха IV? А унося
такой подарок с собой, как отказать в новых десяти тысячах такому щедро-
му и обаятельному вельможе?
вущему на корабле, дом не нужен У него больше не было коллекций оружия,
он ведь находился теперь посреди своих пушек; не было драгоценностей,
ибо их могло поглотить море; но зато у него в сундуках было триста или
четыреста тысяч экю.
гавшими, что они грабят герцога.
несчастных из своих кредиторов. Ко всякому человеку, стесненному в
средствах, ко всякому опустевшему кошельку он относился с терпением и
пониманием.
рил вам все, что имею.
ливров пятьсот, возьмите его.
кредиторах у герцога никогда не бывало.
происходит грабеж: герцог отдавал решительно все. Восточная сказка, по-
вествующая о бедном арабе, уносящем из разграбленного дворца котел, да
дне которого он скрыл мешок с золотом, арабе, свободно проходящем среди
толпы и не вызывающем ничьей зависти, эта сказка в доме герцога де Бофо-
ра сделалась явью.
сена. Он осчастливил тридцать человек своей кухонной посудой и утварью,
а триста - вином из своих погребов. К тому же все уходили из его дома в
уверенности, что поведение герцога легко объяснимо, ибо он рассчитывает
на новое состояние, которое добудет в арабских шатрах.
его в Джиджелли, дабы он мог восстановись свое растраченное богатство;
что все африканские сокровища будут поровну разделены между адмиралом и
королем; что эти богатства скрываются в копях, в которых добывают алмазы
и прочие баснословные драгоценные камни. Что же касается золотых и се-
ребряных россыпей в Атласских горах, то эта безделица не заслуживала да-
же упоминания.
после войны, найдется, разумеется, и другая добыча, захваченная на поле
сражения. Герцог отнимет все то, что бороздящие Средиземное море пираты