Чтение 385–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

даАртаньяну учтивость, граничившую с подобострастием. Что же касается
путешественников, то он удовольствовался лишь тем, что угостил их отмен-
ным обедом, во время которого не сводил с них своего пытливого взгляда.

Атос и Рауль заметили, что он старался смутить их внезапной атакой и
поймать врасплох. Но тот и другой неизменно держались настороже. То, что
сказал о них даАртаньян, могло казаться правдоподобным, даже если бы гу-
бернатор и не считав это правде".

Когда встали из-за стола, Атос по-испански спросил даАртаньяна:

- Как зовут губернатора? У него отталкивающее лицо.

- Де Сен-Мар, - отвечал капитан.

- Он и будет тюремщиком юного принца?

- Откуда мне знать об этом? Быть может, и я пробуду на Сент-Маргерит
до конца моих дней.

- Что вы? С чего вы взяли?

- Друг мой, я нахожусь в положении человека, который среди пустыни
нашел сокровище. Он хочет унести его - и не может; хочет оставить на
месте - и не решается. Король не вернет меня, опасаясь, что никто не бу-
дет сторожить узника столь же усердно, как я, но вместе с тем он жалеет,
что я так далеко, понимая, что никто не будет служить ему так же, как я.
Впрочем, на все божья воля.

- Спросите у этих господ, - перебил Сен-Мар, - зачем они приехали на
Сент-Маргерит?

- Они приехали, зная, что на Сент-Онорат есть бенедиктинский монас-
тырь, осмотреть который было бы весьма любопытно, а на Сент-Маргерит -
превосходнейшая охота.

- Она к их услугам, равно как и к вашим, - ответил Сен-Мар.

ДаАртаньян поблагодарил губернатора.

- Когда они уезжают?

- Завтра.

Сен-Мар отправился проверить посты, оставив д'Артаньяна в обществе
мнимых испанцев.

- Вот, - заговорил мушкетер, - жизнь и сожитель, которые мне очень не
по душе. Этот человек находится у меня в подчинении, а он, черт возьми,
стесняет меня!.. Знаете что, давайте поохотимся немного на кроликов.
Прогулка прекрасная и вовсе не утомительная. В длину остров - всего-нав-
сего полтора лье, в ширину - пол-лье, настоящий парк. Давай-ка развле-
каться.

- Пойдемте, куда хотите, даАртаньян, но не для того, чтобы преда-
ваться забаве, а чтобы свободно поговорить,

ДаАртаньян подал знак солдату, который сразу же его поаял и, принеся
дворянам охотничьи ружья, вернулся в замок.

- А теперь, - начал мушкетер, - ответьте-ка на вопрос, который задал
мне этот мрачный Сен-Мар: чего ради приехали вы на забытые острова?

- Чтобы проститься с вами.

- Проститься? Как? Рауль уезжает?

- Да.

- Держу пари, что с герцогом де Бофором!

- Да, с герцогом де Бофором. О, вы, как всегда, угадали, дорогой
друг.

- Привычка.

Еще в начале этого разговора Рауль с тяжелою головой и стесненным
сердцем присел на поросший мхом камень, положив свой мушкет на колени.
Он смотрел на море, смотрел на небо и слушал голос своей души. Он не
стал догонять охотников. ДаАртаньян заметил его отсутствие и спросил:

- Он все еще страдает от раны?

- Да, но он ранен насмерть, - вздохнул Атос.

- О, вы преувеличиваете, друг мой. Рауль - человек отличной закалки.
У всех благородных сердец есть еще одна оболочка, предохраняющая их,
словно броня. Если первая кровоточит, вторая задерживает кровотечение.

- Нет, - ответил Атос, - Рауль умрет с горя.

- Черт возьми! - мрачно проговорил даАртаньян.

После минутного молчания он спросил:

- Почему же вы его отпускаете?

- Потому, что он хочет этого.

- А почему вы сами не едете с ним?

- Потому, что не хочу быть свидетелем его смерти.

ДаАртаньян пристально посмотрел на друга.

- Вы знаете, - продолжал граф, опираясь на руку даАртаньяна, - вы
знаете, что всю мою жизнь я боялся очень немногого. А теперь меня прес-
ледует страх, непрестанный, терзающий, неодолимый. Я боюсь, что придет
день, когда я буду держать в объятиях труп моего сына.

- Полноте! - сказал даАртаньян.

- Он умрет, я в этом твердо уверен, я это знаю, и я не хочу при-
сутствовать при его смерти.

- Послушайте, Атос, вы находитесь с глазу на глаз с человеком, про
которого вы говорили, что он самый храбрый из всех, кого вы когда-либо
знали, с преданным вам даАртаньяном, не имеющим себе равных, как вы не-
когда называли его, и, скрестив на груди руки, вы говорите ему, что
страшитесь смерти вашего сына, и это вы, повидавший на своем веку все,
что только можно увидеть на свете! Ну что ж, допустим; но откуда, Атос,
у вас этот страх? Человек, пока он пребывает на этой бренной земле, дол-
жен быть ко всему готовым, должен бестрепетно идти навстречу всему.

- Выслушайте меня, друг мой. Прожив столько лет на этой бренной зем-
ле, о которой вы говорите, я сохранил только два сильных чувства. Одно
из них связано с моей земной жизнью - это чувство к моим друзьям,
чувство отцовского долга; второе имеет отношение к моей жизни в вечности
- это любовь к богу и чувство благоговения перед ним. И теперь я ощущаю
всем своим существом, что, если господь допустит, чтобы мой друг или сын
испустил в моем присутствии дух... Нет, ДаАртаньян, я не в силах даже
произнести что-либо подобное...

- Говорите, говорите же.

- Я вынесу все что угодно, кроме смерти тех, кого я люблю. Только
против этого нет лекарства. Кто умирает - выигрывает, кто видит, как
умирает близкий, - теряет. Знать, что никогда, никогда не увижу я больше
на этой земле того, кого всегда встречал с радостью; знать, что нигде
больше нет даАртаньяна, нет Рауля! О!.. Я стар и утратил былое мужество;
я молю бога пощадить мою слабость; но если он поразит меня в самое серд-
це, я прокляну его. Дворянину-христианину никак не подобает проклинать
своего бога, достаточно и того, что я проклял моего короля.

- Гм... - пробормотал ДаАртаньян, смущенный этой неистовой бурей
страдания.

- ДаАртаньян, друг мой, вы любите Рауля; так взгляните же на него:
посмотрите на эту грусть, ни на мгновение не покидающую его. Знаете ли
вы что-нибудь более страшное, чем неотлучно наблюдать агонию этого бед-
ного сердца?

- Позвольте мне поговорить с ним, Атос. Кто знает?

- Попробуйте, но я убежден, что вы ничего не достигнете.

- Я не стану докучать ему утешениями, я предложу ему помощь.

- Конечно. Разве это первый случай женской неверности? Я направляюсь
к нему.

Атос покачал головой и дальше пошел один. Д'Артаньян вернулся через
кустарник и, подойдя к Раулю, протянул ему руку.

- Вам надо поговорить со мной? - спросил он Рауля.

- Я хочу попросить вас об услуге.

- Просите.

- Вы когда-нибудь вернетесь во Францию?

- По крайней мере, надеюсь.

- Нужно ли мне написать мадемуазель Лавальер?

- Нет, не надо.

- Но мне столько хотелось сказать ей!

- Поезжайте и говорите с ней!

- Никогда!

- Почему же вы думаете, что ваше письмо будет обладать силой, которой
не имеют ваши слова?

- Вы правы.

- Она полна любви к королю, - резко сказал Д'Артаньян, - и она чест-
ная девушка.

Рауль вздрогнул.

- А вас, вас, который покинут ею, она любит, быть может, еще больше,
чем короля, но иначе.

- ДаАртаньян, вы уверены в ее любви к королю?

- Она обожает его. Ее сердце недоступно никакому другому чувству. Но
если б вы продолжали жить близ нее, вы были бы ее лучшим другом.

- Ах! - со страстным порывом вздохнул Рауль, готовый проникнуться
скорбной надеждой.

- Вы этого жаждете?

- Это было бы трусостью.

- Вот глупое слово, способное внушить мне презрение к вашему разуму,
мой милый Рауль. Никогда не бывает проявлением трусости подчинение силе,
стоящей над вами! Если ваше сердце подсказывает вам: "Иди туда или ум-
ри", - идите, Рауль. Была ли она трусливою или смелою, когда, любя вас,
предпочла вам короля, потому что ее сердце властно велело ей оказать ему
предпочтение? Нет, она была самой смелой женщиной на свете. Поступите ж
и вы, как она, и подчинитесь себе самому. Знаете ли, Рауль, я убежден,
что, увидев ее вблизи глазами ревнивца, вы забудете о вашей любви.

- Вы меня убедили, дорогой даАртаньян.

- Ехать, чтобы увидеть ее?

- Нет, ехать, чтобы никогда ее больше не видеть. Я хочу вечно любить
ее.

- По правде говоря, вот вывод, которого я совсем не ожидал.