что-то торопливо сунул мне в руку и, как тень, исчез из палатки,
прошептав на прощание: -- Храни вас аллах, йа эфенди!
есть -- амулет, несколько бредовых фраз на грязном клочке бумаги.
домашнего музея. И только тут вдруг до меня дошло, что весь вечер
старик называл меня не "йа хавага", как прежде, а "йа эфенди"!..
двинуться дальше по загадочному коридору.
знаки царского погребения -- шакал с девятью пленниками и личная
печать фараона. Никаких следов повреждений -- значит грабители
так и не сумели сюда добраться!
кивнул. И я начал осторожно сбивать ломиком штукатурку.
за нее.
стоял саркофаг из золотистого алебастра. Свет наших фонарей
словно проникал сквозь его стенки и заставлял их светиться
изнутри мягким, трепетным, сиянием.
как и в нижней фальшивой камере, -- но на этот раз, кажется, в
полной целости и сохранности!
Шакур и вдруг громко начал читать нараспев одну за другой суры
корана.
работу и все приготовить для фотографирования и зарисовок. Снова
закрыли дверь, тщательно опечатали ее. Вход в гробницу закрыли
железной решеткой, и возле нее на страже встали два солдата из
пограничной охраны.
где-то в глубине души опасался, как бы она не исчезла, точно
чудесный мираж, как бы не улетучилась таинственным образом.
второй день тихо дремавшего под жгучим солнцем. Издали я увидел
идущих к нему людей.
кандальные браслеты, понуро шагал Афанасопуло. За ним шел Вудсток.
одинаково чуть сдвинутых набок.
несмотря на полуденный зной, поспешили обратно в гробницу.
кирпичик, на нем -- такой же крошечный, словно игрушечный, факел
и несколько черных крупинок горелого древесного угля. Едва не
раздавил их своей ножищей!
руки и с трудом разобрал надпись, едва проступавшую сквозь пыль
веков:
бога Озириса имелся в виду сам Хирен.
же порядке и строгой последовательности, как и раньше, так что
нет смысла все пересказывать.
книга превратилась бы в объемистый каталог. Их полный список
насчитывает свыше восьмисот названий.
предметы, какие только могли понадобиться покойному фараону в
загробных странствиях. Тут были две боевые колесницы, украшенные
золотом и слоновой костью, оружие и посуда, тугие луки,
драгоценности, золотые кубки, весла из черного дерева и модель
ладьи. Одних статуэток-ушебти оказалось больше сотни!
выглядела очень простой и строгой: никаких рисунков, почти нет
резьбы. Но когда мы опустили в нее фонарик, лампа вдруг засияла
радостным и мягким светом, а на стене ее выступило изображение
фараона Хирена, каким-то непонятным образом скрытое умелым
мастером внутри камня.
из них что-то похожее на чертеж! Надо поскорее закрыть их и
вынести отсюда, как бы они не рассыпались вдруг в труху.
нашли, например, любопытную игральную доску на изящной подставке
из черного дерева. Она предназначалась для какой-то игры,
отдаленно напоминавшей ваши шахматы. Видимо, Хирен увлекался ею
при жизни.
Осторожно приподняли его выпуклую резную крышку, но не нашли
ничего интересного, кроме пары кожаных сандалий, похожих га
домашние шлепанцы, к тому же изрядно стопанных. Странный и
непонятный сувенир... А может быть, это какая-то семейная
реликвия?
Эхнатоне?
пожалуй, одной из самых интересных. Это было позолоченное кресло
-- вероятно, тронное. Резной барельеф на его красиво изогнутой
спинке изображал Эхнатона, что-то раздававшего склонившимся перед
ним приближенным, -- среди них можно было узнать и молодого
Хирена. Над головой фараона-еретика сверкал золотой солнечный
диск с распростертыми во все стороны лучами-руками.
Какие драмы разыгрывались вокруг этого трона? Возможно, враги
Эхнатона пытались его уничтожить, а Хирен сохранил как дорогую
горной страны, я уже не знал, где нахожусь. Тогда я пал ниц перед
благословенным полям Иалу...
большая комната -- настоящая сокровищница, полная всяких
драгоценных вещей.
известью у самых дверей и возле него простой закопченный
светильник. Их здесь, видно, забыли в спешке строители,
заделывавшие потайной ход и уходившие последними. Необычайное
впечатление производили эти обыкновенные, совсем непарадные
предметы. Казалось, их оставили здесь лишь вчера, а светильник
погасили совсем перед нашим приходом, -- словно и не минуло с той
поры тридцати с лишним веков...
мыслей и догадок. Но, конечно, больше всего нас в то время, пока
мы их разбирали, интересовало главное: есть ли в саркофаге мумия
Хирена или опять он подсунул нам ложное погребение?
оказался гроб, на крышке его лежало несколько простых полевых
цветов. Они засохли, но, казалось, были сорваны только вчера,
нежная яркость их лепестков совсем не потускнела за века.
удивления. Так вот что уловили чуткие приборы Сабира сквозь толщу
каменных сводов!
те времена египтяне еще почти не знали железа, овладев пока лишь
искусством плавить и обрабатывать более податливую бронзу.
Железные предметы привозили из стран Малой Азии, они были большой
редкостью и ценились тогда дороже золота. Хирен и в этом показал
себя гениальным мастером и строителем, далеко опередившим свое
время. Он прозорливо разглядел уже тогда, какие возможности
таятся в этом новом металле.
хранящихся во всех музеях мира, -- а лишь в одном Каирском
собрано около пятидесяти тысяч редких находок, -- так вот во всех
мировых коллекциях насчитывается всего-навсего тринадцать мелких
предметов, сделанных из железа. А тут целый кованый гроб!
Представляете нашу радость?!
Она подавалась медленно, словно нехотя...