отлично знал, какие немыслимые деньги перекочевывают из одного казино в
другое по спирали Главной улицы Карбункула. И начинал представлять себе,
какие средства, к тому же, уплывают через Черные Ворота в иные миры
Гегемонии... Он быстро учился. Но все-таки недостаточно быстро.
немало розового саматанского вина, но был не настолько пьян, чтобы не
сообразить, что уходить нужно именно тогда, когда начинает везти. Это-то
он теперь делать научился. Он знал все тонкости игры и собственные
возможности - а потому выигрывал все чаще и чаще. Ариенрод щедро
снабжала его деньгами, и он все время, свободное от обязанностей
Звездного Быка, сорил ими в игральных залах и пивных, расположенных на
Главной улице, приобретая при этом такое количество приятелей и
знакомых, что с трудом способен был порой "переваривать" их общество. Он
слушал, задавал вопросы, наблюдал за тайными сделками, пытаясь
разгадать, откуда приходит в игорные дома самая разнообразная информация
и в чьи руки попадает.
собственного невежества, и когда весь этот сбор сведений, сопровождаемый
слишком большим количеством вина и наркотиков, мельканием различных
помещений и лиц, начинал туманить ему мозги, в душе поднималась
удушающая тоска, почти боль. Ничто здесь уже не давало ему
удовлетворения: те вещи, которым так радовался мальчик с Летних
островов, вероятно, существовали по-прежнему в бесконечных извилинах
Лабиринта, но он больше не замечал их. И чем дольше он жил в Карбункуле,
тем более отвратительными казались ему люди, составлявшие суть этого
города, воплощавшие его душу.
накрывшая его здесь, словно запятнала все его прошлое и будущее, и даже
собственное лицо стало ему неприятно. Все, все вызывало отвращение -
кроме Ариенрод. Ариенрод понимала, что за черная тьма лежит ядовитыми
озерами в самых сокровенных уголках его души; знала, как уничтожить,
смыть его болезненную враждебность ко всему окружающему; уверяла его,
что все души в глубине своей черны. Ариенрод убаюкивала его, Ариенрод
давала ему покой. Ариенрод исполняла каждое его желание... Ариенрод
любила его. И только страх перед тем, что он может утратить ее любовь, а
она - пожалеть о том, что позволила ему стать Звездным Быком, и
низвергнуть его, как был низвергнут его предшественник, был единственным
облачком, омрачавшим горизонты его безграничного покоя.
придворных доносчиков, присовокупляя собранную ими информацию к той,
которую добывал Спаркс. Однако инопланетяне - из числа тех, кому
действительно было что скрывать, - обладали и эффективными средствами
защиты от подобных вещей, и он понимал, что Снежной королеве сейчас не
хватает особых знаний и связей, которыми должен обладать настоящий
Звездный Бык, родившийся и всю жизнь проживший среди инопланетян.
Наступит день, когда Ариенрод покажутся отвратительными и его
неискушенность островитянина, и его невежество. Возможно, опьяненный
мгновенно обрушившимся на него везением, он некогда утратил
представление о собственных реальных возможностях...
гаснет приятное возбуждение, вызванное удачной игрой. В голове вдруг
мелькнула предательская мысль: а действительно ли он так хорошо научился
играть во все эти игры, или, может быть, Ариенрод даже здесь незаметно
наблюдает за ним и делает все, чтобы победу одержал именно он?
голов, склонившихся в нечестивом почитании мигающих огоньками игорных
столов, - головы были украшены пышными тюрбанами, космическими шлемами,
самоцветами, посверкивавшими в замысловатых прическах... Это был один из
первоклассных притонов, с изощренными и не слишком преступными забавами,
куда более интересный, чем дешевые казино нижних уровней города,
обслуживавшие, главным образом, рабочий люд. Но здесь, как и везде,
трудно было ожидать честного выигрыша. Игроки радовались победе с
одинаковым безумством и проклинали свои неудачи с одинаковой
мстительностью там и здесь, отупев от грохочущей музыки, заглушавшей и
разговоры за столами, и шум, доносившийся из соседних комнат, где
помещались иные виды развлечений, например, "машины сновидений", с
помощью которых можно было поучаствовать в ужасных и опасных
приключениях на различных планетах или совершить какое угодно
преступление - да пережить все что угодно, вплоть до смерти, если
смелости хватит. Он все чаще и чаще пользовался этими машинами, и они
все меньше и меньше развлекали его.
должен был двигаться тот, кто носит маску Звездного Быка и иноземную
медаль на груди. Спаркс был одет в расшитый ярким галуном инопланетный
мундир и высокие ботинки; волосы его были коротко острижены по моде
Зимы, и, чувствуя в нем неосознанный напор и первозданное невежество,
другие все чаще уступали ему дорогу.
с мудро избранного им пути. - Длинное серебристое платье с
соблазнительными разрезами по бокам не скрывало от взгляда прелестей
заговорившей с ним женщины.
столь откровенного приглашения к любовным утехам. Впрочем, здесь, в
столице, такое с ним случалось сплошь и рядом.
мгновение пробудило в нем воспоминание об отливающих серебром светлых
волосах... Он быстро, стараясь не касаться проститутки, прошел мимо.
Теперь он практически не замечал других женщин, кроме Ариенрод: она
учила его желать такого, о чем он никогда даже и не мечтал. Да и сама
идея продажной любви была ему противна, хотя он прекрасно знал, что по
крайней мере половина тех женщин и мужчин, что предлагали себя за
деньги, - граждане Зимы. От скуки или от жадности они приспособили свое
естественное легкое отношение к здоровому сексу, свойственное обитателям
планеты Тиамат, к алчным аппетитам инопланетян.
других инопланетян, обладавших чуть большей властью в той немыслимо
сложной иерархической преступной структуре, что паутиной опутала весь
Лабиринт. В Гегемонии существовали миры, где рабство было явлением
естественным и законным, и Снежная королева не вмешивалась в обычаи
своих гостей. Некоторые инопланетные торговцы собственным телом
выглядели точно так же, как и местные (только, на взгляд Спаркса, чуть
более экзотично); но попадались и зомби, наемные жертвы, обладавшие
человеческой плотью и кровью и удовлетворявшие запросы тех клиентов,
которым машинных снов было недостаточно. Зомби почти голышом бродили в
толпе, выставляя напоказ свои шрамы - впрочем, нет, "выставляя напоказ"
сказано неточно. Шрамы им были безразличны; живые мертвецы или безумцы,
они двигались с пустыми, ничего не видящими глазами, словно лунатики во
сне; да и само их существование было ужасным сном, ночным кошмаром. Они
жили лишь под воздействием наркотиков, как объяснили Спарксу, и порой
наркотики уже полностью успевали разрушить их тела и души. Ариенрод
говорила, что зомби вообще ничего не чувствуют. И однажды, когда у него
было особенно паршивое настроение, он уже почти нанял было...
четверо работорговцев называли его "красавчиком", оказалось сильнее
дурного настроения, и он переломил себя точно так же, как была сломана в
ту страшную ночь его флейта. Он так и не понял до сих пор, что же именно
было ему тогда так отвратительно: то ли инопланетяне-работорговцы, то ли
то, что сам он наполовину инопланетянин.
мучившие его вопросы, нежно рассмеялась и сказала, что зло существовало
и будет существовать всегда, в любом мире, в любом существе, ибо без зла
нельзя было бы понять, что такое добро...
ним; немного постоял на крыльце, откашлялся и сплюнул накопившуюся в
легких дрянь на ступени из редкого металла. Рыжеватая кошка скользнула
мимо, задела боком об его ноги и исчезла в какой-то щели. Охотилась.
послышалось в этом странном голосе и заставило Спаркса обернуться. -
Боги, я бы все на свете отдал, лишь бы выбраться из этой чертовой дыры и
вернуться туда, где мне могут помочь! Где мне дадут нормальную работу...
- Говоривший был явно инопланетянином, с густыми темными волосами,
бронзовой кожей и редкой, полуотросшей бороденкой. Он сидел на ящике,
прислонясь к стене, в грязной морской форме, лишенной каких бы то ни
было знаков различия. Он, видимо, некогда был очень сильным человеком,
но теперь медленно умирал от голода. Спаркс хотел уже было отвернуться и
не смотреть на него, но снова услышал странно знакомый голос: - Ты мне
должен, Съинг, черт тебя побери!
нелепым движением и схватил за штанину второго мужчину.
либо помощником капитана; тяжеловесный, с покрытым шрамами лицом. Он
резко вырвался, из-за чего сидевший на ящике первый мужчина упал на
землю. Спаркс смотрел, как он беспомощно барахтается в грязи, с
отвращением обнаружив, что ноги у этого типа парализованы. Человек со
шрамами на лице засмеялся - таким смехом, какого Спаркс не хотел бы
слышать никогда в жизни, - и сказал:
пошел прочь, а вслед ему понеслись проклятия калеки.
ноги, долго пытался снова усесться, не обращая внимания на косые,