еще около часа. Голиков бросился разыскивать Ирен и Клейна, за которого
волновался гораздо меньше.
присоединилась вдрызг пьяная подруга, которую звали Марина, - редкая стерва,
сумевшая женить на себе миллионера. Когда-то Макс тоже числился среди
кандидатов в ее мужья, однако вовремя дал задний ход и избежал печальной
участи, оставшись всего лишь экспонатом обширной коллекции. Ирен и Марина
понимали друг друга с полуслова. Как ни странно, их взаимная симпатия была
вполне искренней.
присмотреть за Иркой. Чтобы свалить Марину с ног, требовалась цистерна водки
и очень много "кокса".
в пределах видимости.
биллиардную.
сигарный дым смягчал даже стук шаров. Клейн склонился над столом, не отрывая
взгляда от зеленой поверхности. Макс терпеливо ждал, пока тот исполнит
изящный карамболь и шар ляжет в лузу. После этого глаза союзников
встретились. Голиков понял, что масон уже все знает.
захихикала и сказала:
делать только она одна, и ему показалось, что он снова обрел свою утраченную
половинку. Но не надолго. Когда она положила голову ему на плечо, чтобы
поцеловать в шею, он прошептал ей на ухо:
уставилась на него. Эйфория стремительно улетучивалась из глаз, уступая
место страху.
будь на людях. Клейн тут недалеко, в биллиардной.
бутербродами и джином. Макс прогулялся по аллеям и спустился к озеру.
Несколько человек освежались в воде, но, конечно, среди них не было Виктора.
Голая брюнетка попыталась уложить Голикова на песок, заодно сообщая какую-то
новую сплетню о Савеловой. Макс с трудом высвободился из ее объятий,
невнятно ссылаясь на подготовку фейерверка.
его - будто у него вдруг появился еще один близнец, о котором он раньше не
подозревал. И к этому близнецу подкрадывалась смерть...
канал восприятия, но по нему транслировался только страх. Черный луч чужого
ужаса бил из темноты, вращаясь, как прожектор маяка, и задевал сознание
Голикова. Оно отчаянно и неумело пыталось нащупать зовущего, однако того еще
не было в этом мире, на том уровне, где плавали сгустки жизни под названиями
Ирина и Клейн...
бессмысленный кошмар. Макс хотел отозваться, но не знал пути на ТУ сторону.
Нереальность происходящего была так очевидна, как будто он смотрел фильм о
самом себе. Он страдал манией преследования, но при этом преследовали не
его. Тогда кого же?!.. Волны безумия захлестывали мозг. Макс побежал в самую
дальнюю и темную часть парка, где находился источник жуткого излучения.
Голикову казалось, что это придает заброшенности определенное очарование.
Теперь ему просто было страшно, как ребенку из детской сказки,
заблудившемуся ночью в дремучем лесу.
металлическими листами и отражавший лучи фонарей. Во время короткого
просветления Максим надумал, было, вызвать охранников, но чужой голос
протестующе зарыдал в гулком колодце внутри черепа.
идешь навстречу своей смерти, навстречу своей смерти!.. Хоть бы тебя
поскорее прикончили, кретин !!!"
щупальце, высверливавшее из него остатки здравого смысла, словно бор в руках
врача-изверга. Он избавился бы от мучительного ощущения раздвоенности...
"Когда я был молодым" в записи 1974 года. "Когда я был молодым"? Или "Когда
я буду молодым"?!.. Голос с того света обещал ему что-то, а про себя Голиков
знал, что не успеет состариться.
фигуры шахматной партии, затянувшейся на целую вечность. Макс брел в
каком-то тумане, порожденном не мельчайшими каплями влаги, а странной
болезнью глаз. Лабиринт со стенами из еловых ветвей вел его к сокровищу, к
тому месту, где должен был вылупиться неведомый птенец его безумия...
исказившийся пейзаж. Металлический купол поблескивал, как половина
гигантской луны, восходившей над парком. В этом резком отраженном свете ели
казались омертвелыми деревьями с полотен Брейгеля...
травы, ощутил смерть раздавленных насекомых, осязал дрожь земли... Где-то
рядом блуждал враг, разыскивая то же самое место, к которому Голикова звал
ужас. Не враг, как сказал Клейн, а всего лишь слуга врага. Им тоже управляла
сила, пронизывавшая чужой космос, - бесплотная кисть хозяина, на которую,
словно многослойные перчатки, были натянуты человеческие жизни...
кулак другой рукой для устойчивости. Он не был готов к подобному испытанию.
Неужели Клейн опять решил поучить его уму-разуму?..
и мучительного сокращения мышц. Иногда темный столбик молодого дерева
казался стоящим человеком, и только в последний момент интуиция удерживала
Макса от выстрела. Звезды равнодушно взирали с небес на эту маленькую
комедию ошибок, разыгравшуюся среди убогих декораций.
стройные пихты. В серебристом луче, лежавшем на неподвижной траве, он
увидел, не одну человеческую фигуру, а две. Первую он хорошо знал, но и
вторую узнал тоже.
ясным, звенел такой мукой и силой, что Голикову показалось, будто в голове
появилось отверстие, и сквозь него проникает мерцающая субстанция чужого
сознания...
которого оба раза едва не лишился жизни. Но теперь оно готовилось умереть.
Причина смерти также была совершенно очевидна. Она заключалась в
восемнадцати конусообразных кусочках металла, дожидавшихся своего часа в
прямоугольном гробике внутри рукоятки австрийского пистолета "штайер" ГБ-82.
Глава сорок вторая
Распухший шар солнца коснулся горизонта и подернулся розовой пеленой. Небо
потемнело; на востоке стала видна бледная долька луны. До аэродрома
оставалось около двухсот восьмидесяти километров.
заключения контракта. Девятаев размышлял, сообщать ли им о случившемся.
Вполне вероятно, осторожный адвокат предпочтет другого пилота - менее
подверженного галлюцинациям и обморокам...
хотел продержаться на высоте еще немного. В буквальном смысле слова и любой
ценой. Потом у него уже не было времени размышлять об этом.
превратилась в серое пятно неопределенных очертаний.
необычными - оно не было похоже ни на птицу, ни на воздушный шар, ни на
метеозонд. Скорость увеличения неопознанного объекта подсказывала Девятаеву,
что при неизменных собственных размерах тот движется чуть медленнее
самолета. Потянув штурвал на себя, пилот изменил высоту, но через несколько
секунд пятно снова появилось прямо перед ним. Оставалось двести пятьдесят
километров до полосы.
условия посадки, но не успел сообщить ничего, кроме своих позывных. Тень
промелькнула за передним стеклом кабины. Она надвинулась на пилота быстрее,
чем тепловоз на лежащего между рельсами человека. Девятаев не успел даже
закрыть лицо руками. Ему не снесло голову осколками стекла только потому,
что удар пришелся в правую часть кабины.