Чтение 40–й страницы книги ~Разящий клинок~

- И зачем ему это знать?

Он, конечно, предпочитал общаться с Шанди лично, а не через какого-то
Ило.

Ило пожал плечами, невинно улыбаясь, и подождал ответа. Советник признал
поражение.

- Да, это имя дварфа.

- Благодарю. Непременно передам. - Ило снова поднял кисть, словно считая
разговор оконченным. Хотя отлично знал, что это еще не все.

- И тем не менее, зачем ему знать?

- Не помню.

- Что ж, тогда я сам спрошу, - с сомнением процедил коротышка Акопуло.
Ило хмыкнул:

- На здоровье. - В виду имелось, конечно, что делать этого не стоит.

Раздраженно фыркнув в ответ, Акопуло снова собрался было уходить.

- Баш на баш? - тихо молвил Ило, не поднимая головы от бумаги.

- Что это значит?

- Я отвечу на твой вопрос, а ты - на один из моих. По рукам?

- Всегда считал своим долгом развеять чье-нибудь невежество, особенно
когда в этом так явно нуждаются.

- Гм-м. Припоминаю теперь, что лорд Ампили прослышал где-то, будто
Распнексом зовут нового Смотрителя Севера.

Акопуло кивнул.

- Я ожидал чего-нибудь в этом духе. Ило хотел попросить его подтвердить
информацию, но вовремя удержался - это было бы дипломатически бестактно.

- А теперь мой вопрос! Дварфы с эльфами - все равно что кошки с собаками.
Как так вышло, что Чародей Лит'риэйн согласился принять дварфа на Белом
троне?

- Остался в меньшинстве, надо полагать.

- Но ведь он был достаточно смел, чтобы бросить драконов на легионы
вопреки мнению двух остальных! Так отчего бы он позволил им выставить против
него дварфа?

- Ба! Он согласился на Распнекса в уплату за драконов, разумеется.
Очевидно, Распнекс как раз и был той ценой, которую эльфу пришлось уплатить,
чтоб остальные позволили ему выгнать вас из Илрэйна! - Тонкие губы Акопуло
искривились в некое подобие улыбки. - Дешево ему это далось, не считаешь? -
Наставник испарился из дверного проема.

Сомнения Ило, однако, не были разрешены. Никто не может знать
наверняка... С тяжким вздохом он опустил кисточку на пергамент.

...И на третьем же слове поставил жирную кляксу! Промокнув чернила, Ило
отложил пергамент в сторону и потянулся .за новым листом.

Стук в дверь прервал его вздохи. Подняв голову, на сей раз Ило обнаружил
в дверях юного посыльного, нервно стиснувшего мешок со свежей почтой.

- Чего встал, тащи его сюда! - прикрикнул Ило. - Отсюда я не смогу
прочитать ни письмишка.

Посыльный вихрем пронесся через большую комнату.

- Извини, - пробормотал Ило, вспомнив, что Шанди никогда не выходит из
себя, не важно, каким бы усталым и забитым работой ни был. - Открой и вытащи
оттуда самые важные послания.

Сияя от неожиданно оказанной чести, мальчишка вспорол мешок своим
коротким мечом. Вывалив его содержимое на пол, он встал на колени и занялся
разбором почты. Одно за другим письма начали появляться в аккуратной
стопочке на краю стола, и в конце концов посыльный поднялся с колен:

- Но тут еще целая куча, сигнифер.

- Вот и хорошо, Хьюил, - сказал Ило, радуясь, что вспомнил имя
мальчугана. - Благодарю. На сегодня все, можешь идти.

Тот салютовал и чинно промаршировал к дверям.

Если поразмыслить хорошенько, Хьюил был не младше Ило - просто сегодня
сигнифер чувствовал себя столетним старцем, вот в чем дело.

Ага! Сверхсрочно! Наметанный глаз Ило различил в числе других личную
печать принцессы Эшиалы. Схватив конверт, он поспешил к боковой двери.

Кабинет проконсула когда-то был маленьким залом для танцев. Не теряя
времени, Ило промаршировал по редкой красоты мозаичному полу прямо к столу в
центре, где Шанди о чем-то разговаривал с гражданскими сановниками.
Посмотрел на Ило, нахмурился, но затем углядел печать и радостно улыбнулся.
Пробормотав извинения посетителям, вскрыл конверт.

Ило почти дошел до своей двери, когда позади раздался радостный вопль, и,
не веря своим ушам, сигнифер развернулся. Как? Шанди Хладнокровный? Шанди
Невозмутимый?

- Ило! Ты только взгляни! - Шанди Хладнокровный несся навстречу своему
сигниферу, помахивая письмом и совсем позабыв про гражданских сановников.
Добежав, он сунул драгоценную бумагу под нос Ило.

- Меня отзывают! - с жаром шепнул Шанди. - Понимаешь? Она пишет, что
старый негодяй отзывает меня в Хаб! Как только мой заместитель... Вот оно,
здесь, Ило! Наконец-то! - И он так ударил сигнифера по плечу, что тот чуть
не потерял равновесия.

Ило еще не видел принца таким возбужденным.

- Поздравляю, господин... Э... в таком случае то письмо его величеству...

- Какое письмо? - Шанди наспех дочитывал послание жены и даже не оторвал
от него глаз.

- Ваше письмо к императору, требующее... Я имел в виду, просящее...

- Ах, это? Сожги его, ради всех Богов! Мы возвращаемся в Хаб, Ило! -
Шанди светился торжеством.

... Новости едва проникали в мозги Ило, которые совсем заволоклись
туманом. Хаб! Наконец-то! Вот здорово!

- Моя жена! - вздохнул Шанди. - Я когда-нибудь упоминал о том, что она -
самая прекрасная девушка на свете?

- Кажется, ты действительно говорил что-то подобное, господин. - "Миллион
раз", - подумал Ило.

В Хабе пруд пруди хорошеньких девушек. Шанди получит свою единственную, а
все остальные попадут в распоряжение Ило.

7

Ничего хорошего из разговора не выйдет; это Гэт знал наверняка. Ему было,
правда, не совсем понятно, откуда берется знание, но откуда бы оно ни
бралось, он был уверен точно: разговор пойдет серьезный. Забавно, что
"просто так" ничего не бывает - он сам виноват, что бы там ни случилось.

Гэт не мог припомнить ничего такого, что дало бы отцу повод сердиться -
разве что патока, которую они с Кейди размазали по сиденьям кухонной
уборной. Так то ведь было уже два года назад, и о той проделке все
давным-давно позабыли! Впрочем, Гэта до сих пор иногда мучили угрызения
совести.

Комната тонула в полумраке, но по стенам все же скакали тени - ее
освещала лишь лампа в руке отца да красные уголья в очаге. Здесь было
холодно да вдобавок еще и пахло дымом.

Гэт подошел и опустился в кресло матери, пока отец ставил лампу на
высокую каминную полку и ворошил угли.

- Садись там, - сказал отец, махнув рукой, но не поворачивая головы.

Гэту досадно было видеть, что отцу не по себе, особенно если он сам был
тому причиной. Он знал, что отцы других мальчиков били их порой - приятели
показывали ему рубцы после порки, - и Джаар, и Клифф, и Брэк. Отец ни разу в
жизни не поднял на Гэта руку, но он был королем и иногда здорово выходил из
себя. Этим вечером никто не собирается бить Гэта, просто отец пребывал в
глубокой печали... Да, сегодня он чем-то расстроен или еще только
расстроится - хотя отчего, Гэт не знал.

В углу комнаты стоял шкаф, где хранились короны. Давным-давно они с Кейди
забирались сюда - и Кейди открывала шкаф. Они играли тогда, надевая короны,
но это опять-таки было целую вечность назад! Значит, шкаф здесь ни при чем.
Хотя, может, Кейди до сих пор открывает его время от времени... Гэт
надеялся, что его не станут об этом спрашивать.

Он из рук вон скверно написал вчерашний диктант. Может быть, в нем дело?

Или все из-за подбитого глаза?

Отец уселся наконец во второе кресло. Вовсе не рассерженный, но
довольно-таки угрюмый.

- Кулаком попали, сир. - Гэт не обязан был называть отца "сиром" - никто
не говорил ему, что это необходимо, но все кругом так делали - И Гэту это
тоже нравилось. Ведь все-таки его родитель был королем. И замечательным
отцом, конечно, тоже.

- Что случилось с... Ага, сам вижу. У тебя будет роскошный синяк!

Гэт протестующе фыркнул:

- Не-а, не будет.

- Твоя рука тоже бросается в глаза, но мне сдается, что ты не сам себе
заехал в глаз, так ведь?

- Это был Брэк.

- Кто это был и... - Король запустил руку в волосы. Во всем королевстве
только его волосы сопротивлялись гребенке сильнее, чем лохмы Гэта, - так
всегда говорила мама...

- Брэк, значит. Такой рыжий етун? Сын кузнеца?

Гэт просто кивнул. Он снова чувствовал небольшую путаницу. Этим вечером
так уже бывало пару раз - может, он просто треснулся головой, когда Брэк
свалил его.

Отец сказал:

- Тебе следует выбирать в соперники кого-нибудь подходящего по величине.
Уж во всяком случае не вдвое больше... Так кто же зачинщик?

Гэт задумался. Кто начал драку - тот, кто первый пустил в ход кулаки, или
тот, кто назвал твоего отца волшебником?

- Кто кого первый стукнул? - переспросил отец голосом, звенящим
повелительными королевскими нотками.

- Я первый ударил. В грудь.

- В грудь бить не стоит - это напрасно. Надо бить или повыше, или пониже.