оккупации и последующих боев за город, да и, кроме того, в огромных
комнатах не было стационарного отопления. Зимой хозяин тут жить явно не
собирался.
комнат, сводчатых, темноватых, скудно меблированных, но снабженных
печками-"буржуйками", которые мгновенно разогревались и начинали
распространять вокруг сухое устойчивое тепло.
сюрреалистически перекрученными ветвями, заросшими бурьяном огородами,
другими заброшенными дачами, накрытой густым туманом, сквозь который не
видно не только Ланжерона, Аркадии и Одесского порта, но и плещущего
внизу моря.
первого дня Славский, куда он, очевидно, ездил повидаться с местной
своей агентурой или руководством, - требуется нашему пациенту
консультация специалистов или?..
намного легче, чем я предполагал. Но - только рана. О последствиях я
судить не рискую. Я ведь всего-навсего не слишком хороший военно-полевой
хирург, давно не имевший практики. А здесь нужен авторитетный специалист
именно по поражениям нервной системы. Так что ищите такого врача. В
большом городе его не может не быть. И сделайте это как можно быстрее,
иначе... Случайно ли так вышло или намеренно, но в этом флигеле
предыдущим жильцом тоже был какой-то немец, гувернер хозяйских детей или
квартирант - преподаватель гимназии, оставивший после себя множество
книг в картонных и кожаных переплетах, отпечатанных почти непонятным для
Шульгина готическим шрифтом.
заметно улучшилось, погрузился в беспорядочное чтение, добирая упущенное
за большую часть предыдущей жизни.
а сейчас выздоравливающего, никуда не спешащего, как окунуться в
сокровища родной литературы, от Шиллера и Гейне до Шопенгауэра и Карла
Мая.
улегшись на соседней койке и потягивая глинтвейн или водку с лимонным
соком, если бы во флигеле нашлись какие-нибудь русские книги, кроме
разрозненных томов энциклопедии Брокгауза и Эфрона.
так, чтобы получать от процесса удовольствие, пока не научился.
***
ее по последнему посещению в 1977 году и по книгам Катаева, Бабеля и
Паустовского.
России коснулось ее отчего-то мало.
а местные деловые, люди скорее всего в силу врожденной осторожности,
усугубленной слишком свежими воспоминаниями, не до конца поверили в
окончательность врангелевской власти.
приумножать не слишком заметными способами. Или - в других местах.
издания (точнее, неотшлифованные талантом авторов прототипы) Остапа
Бендера, привычно торгующие сомнительного происхождения долларами,
фунтами, затертыми транспортными накладными на неизвестно где
пребывающие вагоны с вряд ли существующими в природе грузами.
о сражении "Алексеева" с английской эскадрой и грядущие перспективы
международной политики.
Воронцов тоже голова..."
щеголей и порыжевшие лапсердаки старых евреев с Портофранковской улицы
производили грустное впечатление.
мутная тоска. Кратковременная, несомненно, но от того не менее нудная.
Как зубная боль в сердце.
а тут вдруг накатило.
августовскими днями, когда он с очередной подружкой сподобился прожить
целых две недели в шикарном пансионате ЦК ВЛКСМ Украины "Чайка" в
Лузановке.
машин, шелестящих вдоль Дерибасовской и Пушкинской, музыки в кафе на
Приморском бульваре... Ну и всего прочего, что бывало в двадцать с
небольшим лет почти с каждым, кто вырывался из будничной суматохи на
море, да еще не в провинциальные Лазаревку или Геленджик, а в
легендарную Одессу.
дворе, а сырой и туманный октябрь, его последний день, просквоженный
вдобавок пронзительно-резким норд-остом.
один поэт.
довольствоваться обществом совсем не веселого господина Славского,
навязавшегося в спутники, то ли оттого, что действительно захотел
прогуляться и попить пива в "Гамбринусе", то ли с целью пресечь
несанкционированные контакты "поднадзорного".
иностранным шпионом, так я все равно найду способ связаться со своей
здешней резидентурой, хотя бы с помощью своего слуги, а ежели и вправду
намерены показать мне достопримечательности вашего бывшего черноморского
Марселя, то так и быть... Они не стали выезжать в город на "Додже", а
вполне демократически добрались до железнодорожного вокзала на
разболтанном трамвае, почти полтора часа тащившемся по унылой степи
вдоль "станций", а дальше пошли пешком.
собираюсь заказать железнодорожную платформу, погрузиться на нее и
покинуть пределы гостеприимной России. Скорее всего - в сторону Греции.
Осмотрю Акрополь и затем пароходом - в Африку. Там, мне кажется, будет
не в пример спокойнее... - Ну, зачем же так? Сами говорили, что обожаете
приключения, а стоило столкнуться с совсем маленьким недоразумением - и
сразу в Африку. Думаете, туареги или берберы отнесутся к вам
почтительнее? Ах да, как же! "Несите бремя белых..." Просвещенному
мореплавателю гораздо привычнее общаться с дикими туземцами, чем с
непостижимыми скифами. Так ведь, господин Мэллони?
действительно весьма неглупый человек. Что его вполне устраивало.
богатому "ференги" если не почтительнее,
то, по крайней мере, предсказуемее.
и не поняв, и будете потом описывать нас, вроде как Герберштейн
московитов шестнадцатого века.
спустимся в этот подвальчик, выпьем по маленькой, пивцом заполируем,
перекусим опять же.
спустились по стертым чуть не до половины грязным мраморным ступенькам в
сводчатый зал ресторанчика, тот самый, где через полсотни лет помещался
пивной бар "Гамбринус", не имевший, кстати, ничего общего с настоящим
"Гамбринусом", описанным Куприным.
посетителей, пивших водку и нещадно дымивших контрабандным турецким
табаком в дальнем углу.
Славский шел именно к этому заведению. Здесь вполне могла ждать засада.
Но не беда, с четырьмя он справится голыми руками, не придется и
пистолет вынимать, а обстановка зато сразу прояснится.
подозвал официанта.
жидкими усиками.
тарелка с крупными креветками, тарелка с золотыми здоровенными кефалями
горячего копчения (здесь все ели кефаль, как через полвека - мороженого
минтая. "Шаланды, полные кефали"
краями кружки пива и бутылка местной водки с подмокшей синей этикеткой.
некоторым изумлением.